Седьмая жертва - Алан Джекобсон

– Вы, случайно, не знаете кого-нибудь, с кем он был в близких отношениях? Кого-то, с кем мы могли бы поговорить, чтобы узнать, где находится это ранчо, где сейчас он сам?

– Нет, никого не знаю. Но жил он далековато, если вы понимаете, о чем я. Каждый день ездил сюда на работу и обратно, тратил на это кучу времени.

– Эй, Джимбо! – окликнул их собеседника мужчина, стоявший ярдах в тридцати от них. – Мы будем выносить эту штуку отсюда или нет?

– Мне надо идти, – извинился Гастон.

Робби поблагодарил его, после чего вручил плотнику свою визитную карточку и попросил немедленно позвонить, если он вспомнит что-нибудь еще. Через пятнадцать минут после того как они вернулись в главную контору, завершился опрос немногих оставшихся сотрудников, которые работали в компании «Тимберленд» в одно время с Фаруэллом. Никто из них не смог сообщить полицейским ничего существенного, зато все в один голос утверждали, что он держался особняком, ни с кем не дружил и выполнял свою работу с необычайным тщанием и умением.

Когда детективы усаживались в свой автомобиль, Бледсоу проворчал:

– Гастон говорит, что у Фаруэлла было семейное ранчо. А ты, когда просматривал базу данных по сделкам с недвижимостью, ничего не нашел.

Робби ответил:

– Он ведь сказал, что ранчо очень старое. Если он не ошибается, это значит, что ранчо могли купить до даты начала регистрации приобретений, которые я просматривал на микрофишах. По-моему, это было начало тысяча девятисотого года. Так что если предположить, что ранчо куплено в тысяча восемьсот девяносто восьмом году, то, естественно, эта сделка там не отражена, и остальные регистрационные акты придется просматривать вживую.

Бледсоу повернул ключ зажигания и запустил мотор.

– В таком случае я знаю, куда мы направляемся.

Бледсоу, Робби и Карен прибыли в Отдел поземельных книг округа в полдень. Это было типичное правительственное здание, построенное несколько десятков лет назад, одноэтажное, обширное и с односкатной крышей. Они поговорили с дежурным клерком и получасом позже сидели за длинным деревянным столом, обложившись толстыми томами регистрационных записей актов купли-продажи земельных участков, относящихся к концу девятнадцатого века.

Каждый из них взял по тому и искал любые записи о земле, принадлежащей кому-либо по фамилии Фаруэлл. Занятие это оказалось утомительным и однообразным, и через несколько часов начала сказываться накопившаяся усталость от бессонной ночи и монотонного просмотра страниц. Детективы клевали носом над бумагами и засыпали по очереди, несмотря на банки с кока-колой, предусмотрительно принесенные из коридора, где стоял торговый автомат.

– Нет, я так больше не могу. Пора размять ноги, – заявила Карен. – Все равно толку от меня не будет, если я засну прямо здесь, за столом. По-моему, последнюю запись на этой странице я прочитала раз пять, не меньше.

Но, когда она уже поднималась со стула, Робби сказал:

– Тысяча восемьсот девяносто первый год. Франклин Фаруэлл купил пятьдесят пять акров земли в юго-западной части округа Лоудаун.

Он повернул книгу так, чтобы ей было удобнее читать, а сам принялся искать участок на прилагаемой карте местности.

– Я бы сказал, что эти земли вполне можно назвать семейным ранчо.

Блесдоу с кряхтением поднялся на ноги и перегнулся через стол, чтобы взглянуть на запись купли-продажи, обнаруженную Робби.

– Там есть адрес?

Воротничок рубашки детектива был измят, пуговицы расстегнуты, рукава небрежно закатаны до локтей. Спереди на груди расплывалось пятно от кока-колы, появившееся примерно в три часа пополудни, когда он заснул с жестянкой в руках. Зато проснулся он на удивление быстро.

– Ага, нашел номер участка. Восемнадцатый. План номер девять в сборнике карт округа. Только имейте в виду, это же девятнадцатый век.

– Нам понадобится карта, – заявила Карен, – причем современная, чтобы по ней можно было ориентироваться.

Бледсоу подавил зевок и взял со стола толстый том в переплете из кожи, в котором отыскались данные о ранчо Фаруэлла.

– Я отнесу это дежурной на входе. Пусть она посмотрит и скажет, где находится ранчо. Думаю, она найдет его на карте намного быстрее нас.

После того как через пять минут дежурная сориентировалась на современной карте и отыскала местоположение ранчо Фаруэлла, Бледсоу обзвонил всех членов оперативной группы и назначил им встречу в штаб-квартире через час. Следующий звонок он сделал в Управление по чрезвычайным ситуациям округа Лоудаун, шеф которого должен был подготовиться к мобилизации личного состава в течение ближайших часов.

Обратная дорога в оперативный центр показалась им неимоверно долгой. Ситуация осложнилась еще и пробкой, которая образовалась на одном из перекрестков, после того как мотоциклист сбил пешехода. На обочинах выстроились кареты «скорой помощи» и пожарные машины, и место аварии пришлось проезжать на черепашьей скорости.

Карен чувствовала, как тревожно стучит в груди сердце. Хотя она мечтала о том, чтобы добраться до постели и провалиться в долгий и крепкий сон, внутреннее напряжение, охватившее ее после того как они обнаружили местонахождение ранчо Фаруэлла, не позволяло расслабиться. Ей вдруг пришло в голову, что она наверняка бывала там совсем маленькой, и пусть даже не могла помнить об этом, сейчас она была рада тому, что ей повезло хотя бы в том, что мать сумела увезти ее оттуда, вырвав из цепких объятий больного разума Патрика Фаруэлла. Пожалуй, этим и исчерпывался список благодеяний, которыми она была обязана Линвуд.

Впервые за все время Карен вдруг по-настоящему осознала тот факт, что Патрик Фаруэлл приходился ей биологическим отцом. Ее собственная плоть и кровь, насильник и садист, серийный убийца… Видимо, ей придется еще не один раз обсудить с Уэйном Рудником эту тошнотворную коллизию: природа против воспитания. И то, каким образом она сумела оказаться по нужную сторону закона, охотясь за мужчинами, подобными ее отцу, тогда как сам он двинулся в противоположном направлении, демонстрируя полное неуважение к ценности человеческой жизни. Сейчас Карен казалось, что она никогда не сможет свыкнуться с этой мыслью.

Погрузившись в мысленные психологические дебаты, Карен откинула голову на подголовник кресла и смежила веки. Ей показалось, что она задремала всего на мгновение, но, открыв глаза, увидела, что их машина стоит у тротуара напротив штаб-квартиры оперативной группы, а Робби осторожно трясет ее за плечо.

…шестьдесят девятая

…Сейчас он здесь, вместе с одной из своих шлюх. Это та, которая ему нравится больше других. Я знаю об этом, потому что она часто бывает тут. Я начал строить планы несколько недель назад, начал думать о том, что могу сделать то, что делает и он, причем лучше него. Я даже начал предвкушать то, что мне предстоит. Но сейчас мне страшно. Я ведь никогда не делал этого раньше. Не то чтобы я не представлял себе, как и что следует сделать. Но что-то заставляет меня проявлять осторожность и сдерживаться. Но она здесь, лежит на кровати. В груди у меня щекочет, и я задыхаюсь.

Я должен сделать это! Я сделаю то, что он проделывает со мной. Вырублю его обрезком свинцовой трубы. Я купил ее недавно, в скобяной лавке Билли, когда шел домой с работы. Я готов. Я изобью сначала его, потом шлюху и уйду. И больше не вернусь сюда…

Он сидел за столом, тупо уставившись в мертвый экран компьютера, вспоминая то время, когда наконец оказался готов постоять за себя. Но в тот самый момент, когда он уже совсем было собрался действовать, явились полицейские и рели старого козла с собой. Они не заметили его, прячущегося в тайном убежище. Они защелкнули наручники на запястьях урода и ткнули его лицом в стену в нескольких футах от крошечного смотрового отверстия. Он еще успел подумать, что теперь-то они наверняка найдут его. Но им не было до него никакого дела. Они пришли только за старым ублюдком, почему – он так никогда и не узнал, потому что больше не видел его. Самое же главное заключалось в том, что теперь весь Дом принадлежал ему. Дом, ранчо, участок. Словом, все.

Поначалу он опасался, что папаша вернется. Но по мере того как дни шли, складываясь в недели, он понял, что остался здесь один, и стал считать себя полновластным хозяином. Никто не знал о нем, никто не приходил к нему. Он остался один. Он платил по счетам за электричество из денег, которые зарабатывал на бойне, воровал мясо на работе, готовил дешевые спагетти и еще что-нибудь простенькое в этом роде, что мог себе позволить, и чувствовал себя прекрасно.

Собственно говоря, он не мог желать большего. Огромный участок, масса укромных мест, чтобы закапывать тела, если он решит заняться подобными вещами. Но поначалу он даже не задумывался об этом.