Дикари - Роже Мож

«Сколько стоит Актиной?» — спросил себя Гонорий, зачерпывая обеими руками воду в мраморной раковине, которую его преследователи не унесли только потому, что она была вделана в стену. У него есть восемь тысяч сестерциев, и все. За него он заплатил тысячу — Актиной умел читать, писать и считать, но цена таких рабов в последнее время упала, и в любом случае нельзя было продать так же хорошо то, что когда-то купил, если только не потратишь на это уйму времени. "Если я освобожусь от этого несчастного, который, кажется, привязан ко мне, — думал Гонорий, умываясь, — то я рассержу богов. Нет! Я освобожу его. Я сниму все, что есть на моем счете, и составлю акт об освобождении... Это будет мне стоить сто пятьдесят сестерциев, не больше, и столько же я дам этому несчастному в качестве пособия. Итак, на все уйдет триста сестерциев. А за эту жертву боги будут ко мне благосклонны... "

Раб, ждавший у входа в туалетную комнату, протянул своему хозяину вместо полотенца какую-то тряпку, на которую не позарились даже воры.

— Актиной! Ты не будешь им говорить, что я вернулся в Рим. Мы больше сюда не вернемся. Ты поедешь со мной в банк, после чего мы составим акт об освобождении в твою пользу. Ты станешь свободным человеком.

— Хозяин, прошу вас! — вскричал напуганный несчастный. — Что тогда со мной станет?

— Так ты предпочитаешь, чтобы я продал тебя? У меня нет больше средств содержать тебя, ты же видишь!

— Как я заработаю на жизнь?

— Ну, будешь поступать как другие! Боги помогут тебе! А еще ты сможешь записаться в Аннону, что обеспечит тебя. По крайней мере, едой. Я дам тебе небольшую сумму, она поможет тебе начать дело...

Они, преодолевая утреннюю толчею на улицах, направились к тому кварталу, где Гонорий в начале своей адвокатской карьеры, еще не имея своей клиентуры, пытался поймать удачу за хвост. Он вошел в помещение, где размещалось агентство Романского банка вкладов и поручительств.

— Ave, Симплиций! — сказал он служащему, сидевшему за конторкой. — Мне нужно покинуть Город на некоторое время. Я хотел бы снять ту небольшую сумму, которая хранится у вас...

— Деньги, которые у тебя здесь остались, Гонорий? Но послушай, ты уже попросил снять их несколько дней назад... — Он сверился с календарем, прикрепленным на стене над столом, за которым работал. — Да, точно, я помню, это было в пятницу на прошлой декаде.

— Как? Но я никому этого не поручал! На моем счету осталось около восьми тысяч сестерциев.

Тот, кого звали Симплиций, повернулся к вертикальному шкафу, стоявшему у него за спиной, и открыл один из ящиков. Оттуда он вынул свиток, перевязанный лентой, который содержал записи о вкладе Гонория, сына Кэдо. А также несколько восковых табличек. Он протянул одну из них молодому адвокату.

— Вот распоряжение о снятии денег со счета, которое ты нам отправил, с твоей печатью и подписью. Прочти. Ты должен признать свою подпись...

Он посмотрел на своего клиента с беспокойством. На лице у того были какие-то странные отметины, оставшиеся от ударов, полученных во время одиссеи в лесу, и следы эти не исчезли даже после отдыха у Лепида. Его бедноватая тога была ему велика, а колпак, который он положил на лавку, как только вошел, нелепо смотрелся на голове человека, занимающегося адвокатской практикой.

Гонорий читал и перечитывал табличку, в которой он просил Банк вкладов и поручительств снять все деньги со счета и отдать их посыльному. Служащий положил на конторку другие таблички, написанные рукой Гонория, которые хранились в архивах.

— Ведь это же твоя подпись и твоя печать? — спросил он.

— Точно, — согласился Гонорий устало. — Трудно было подделать лучше. Должен признать, что мог бы нацарапать такую табличку...

Громилы Лацертия забрали его печать, когда грабили кабинет, а потом составитель фальшивых документов написал распоряжение о снятии денег со счета.

— Послание, которое ты нам направил, пришло из конторы Полипноса, как обычно. И нам оставалось только выполнить твое указание... Мы что, были не правы?

Гонорий покачал головой.

— Все правильно, — сказал он. — В любом случае вы исполнили волю богов... — Он уже было собрался уходить, оставляя ничего не понявшего служащего в полном недоумении, но передумал и вернулся к конторке. — Не мог бы ты мне дать лист пергамента и перо?

— Конечно, конечно, Гонорий, — ответил служащий, доставая все необходимое из ящика.

Гонорий начал составлять акт об освобождении своего раба Актиноя.

— Не нужен ли вам хороший привратник, — спросил он, сочиняя бумагу. — Для банка или для жилища Сервия Диксио, твоего хозяина?

— Привратник здесь нам был бы очень кстати, но Сервий не хочет тратиться на раба. Он говорит, что это очень дорого. Ты же его знаешь!

— Не случайно он стал банкиром, — согласился Гонорий. — Но я хочу порекомендовать вам моего раба Актиноя, который отныне вольноотпущенник. Таким образом, его не надо будет покупать. Его нужно будет только покормить и давать несколько ассов в неделю на мелкие расходы.

— Я поговорю с Сервием. Он придет в середине дня.

— Мой человек — за дверью, он там и будет ждать его. Спасибо, Симплиций, vale!

Гонорий вышел из агентства и пошел наугад, высматривая вывеску, указывающую на контору нотариуса. Скоро он прочел: «Присцил Нерва, нотариус».

Он вошел и протянул акт об освобождении клерку, принимавшему посетителей.

— Не могли бы вы зарегистрировать этот акт? — спросил он с важным видом. — Я Гонорий, сын Кэдо, юридический поверенный в делах офицера-легионера Суллы, наследника патриция Менезия.

Все служащие конторы подняли глаза от своих пюпитров, как только услышали два главных имени романской хроники на протяжении вот уже нескольких недель. Один из писарей присутствовал при конце галла, погибшего в когтях у тигра. Так что посетитель был для них очень интересным человеком.

— Конечно, — почтительно ответил клерк, отвечающий за прием посетителей. — Мы сейчас же это сделаем. — Он быстро пробежал глазами акт, составленный Гонорием. — Акт соответствует установленной форме! — объявил он. — Видна твоя компетенция... Это будет стоить двести сестерциев.

У Гонория было только пятьдесят сестерциев в кармане и ни маковой росинки во рту с самого утра. Он непринужденно потянулся рукой к поясу, где должен был висеть воображаемый кошелек.

— Как я рассеян! — весело воскликнул он. — Выходя, я не взял с собой денег. Великие боги! С пересмотром этого процесса, которым я так занят, я совсем потерял голову...

У входа в помещение, где принимали посетителей, появился нотариус, вышедший из своего кабинета.

— Ave, Присцилл! — сказал чрезвычайно доброжелательным тоном Гонорий, не дожидаясь, пока к нему обратятся. — Я был так легкомыслен, когда собирался к тебе! Мне нужно зарегистрировать акт об освобождении, а я забыл свой кошелек!