Альфа и Омега. Книга 2 (СИ) - Сейд Анна

Джером жестом попросил меня покрутиться в разные стороны, а потом, оставшись, видимо, удовлетворен увиденным, дал следующую команду:

— Раздевайся.

Я на мгновение замерла, потом пожала плечами и скинула сперва бомбер, а потом принялась стягивать футболку, мстительно подумав о том, что под ней у меня самый простой старенький лифчик, никаких кружев и шелка, к которым он, вероятно, привык. Да и фигура у меня была далека от современных модельных стандартов, хотя в руках Йона я всегда ощущала себя самой любимой, желанной и самой красивой. Мысли о моем альфе заставили меня замереть в пространстве, так и не сняв футболку до конца. Что я вообще здесь делала? Было ли это глупой местью или попыткой доказать самой себе, что я чего-то стою? Я же ненавидела Джерома, и еще пару дней назад мне была до тошноты отвратительна мысль, что я могу оказаться с ним вот так наедине. А теперь я сама снимала перед ним одежду, ведя себя так, что любая девочка Дома могла бы восхититься моей раскрепощенностью.

Я ощутила, как кто-то дернул мою футболку вверх, окончательно стягивая ее с меня, и я задохнулась от окутавшего меня запаха сигар и крепкого алкоголя. В ужасе метнувшись взглядом вверх, я поняла, что Джером теперь стоит почти вплотную ко мне, и на его губах играет самодовольная ухмылка.

— Вот это мне нравится больше, — отметил он, увидев растерянность и испуг на моем лице. — Это больше похоже на правду.

Я отступила назад, конечно же врезалась в диван и, не устояв на ногах, шлепнулась на него. Джером по-звериному пластично и медленно опустился на колени рядом со мной, что, учитывая его рост, не особо уравняло нас в положениях, а потом принялся спокойно и даже деловито расстегивать мои джинсы. Я не могла пошевелиться. Все это происходило как будто не взаправду, и я могла только молиться о том, чтобы все это оказалось сном, а я проснулась дома, рядом с любимым мужчиной. Да, с Йоном было сложно, и сейчас у нас был по-настоящему тяжелый период в отношениях, но приходить сюда было ошибкой. Большой, страшной ошибкой.

Джером дернул мои расстегнутые джинсы на себя, и я послушно позволила им соскользнуть. Я чувствовала себя так же, как в первый день нашей встречи — он подавлял меня одним своим присутствием, взывая к какой-то животной части моего естества, которая предпочитала прикинуться мертвой, нежели вступать в заведомо проигрышную схватку. Но когда он по одной спустил лямки лифчика с моих плеч, а потом и вовсе потянул его вниз, я ударила его по предплечью и, словно придя в себя, закрылась руками и забилась в угол дивана.

— Разве ты не за этим пришла, крошка? — спросил альфа, явно упиваясь моим страхом и моей слабостью перед его напором. — Или, может, хочешь сперва немного расслабиться, чтобы легче пошло? У меня есть здесь пара пакетиков Звездной пыли, и я могу с тобой поделиться. Отметим первый день нашей чудесной будущей жизни вместе, что скажешь?

Я кивнула. Не потому, что действительно этого хотела, а потому, что это был хоть какой-то шанс потянуть время. Джером удовлетворенно хмыкнул, снова поднялся на ноги и отступил к винному шкафчику в углу комнаты. Я меж тем судорожно сновала глазами по комнате, пытаясь придумать, как отсюда выбраться или, на худой конец, чем себя защитить. Мой взгляд остановился на бокале из-под вина. В прошлый раз вышло неплохо, поэтому я, не вполне соображая, что делаю, сжала его тонкую ножку между пальцами, а потом с силой ударила о край стола. Джером недоуменно обернулся на звук разбившегося стекла и увидел направленную в свою сторону стеклянную «розочку».

— Не подходи ко мне, — выдохнула я.

— Хочешь поиграть? — уточнил он, усмехнувшись уголком губ. — Не знал, что ты из тех, что любят пожестче. Твой хлюпик-пацан совсем не походил на мужчину, способного удовлетворить такой… взыскательный вкус.

— Я убью тебя, если ты меня тронешь, — предупредила я. — Отдай мне мое видео, и тогда разойдемся с миром.

— У-у-у, — выразительно причмокнул губами он, медленно приближаясь. — Как страшно. Я даже почти поверил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я взмахнула разбитым бокалом, но альфа легко, практически играючи перехватил его одной рукой, а потом сжал, из-за чего тот жалобно захрустел, ломаясь в его ладони. Запахло кровью, и усмешка Джерома превратилась в практически волчий оскал. Он дернул меня на себя, перехватив за талию, и прижался губами к моей шее. От его прикосновения меня скрутило судорогой, а в ушах снова раздался шипящий голос ожившего трупа.

Отдай мне свой огонек, Хана. Отдай его мне.

Я закричала, извиваясь всем телом и отбиваясь изо всех сил, но Джером даже не поморщился от моих ударов — они словно бы, наоборот, только его распалили. Приглушенно зарычав, он развернул меня спиной к себе, а потом толкнул вперед, так что я упала животом на диван. Навалившись сверху и не давая мне пошевелиться, альфа сорвал с меня белье, и в эту самую секунду я поняла, чем все закончится.

Он изнасилует меня прямо здесь, в своей гостиной, и в этом мне будет некого винить, кроме самой себя. Потому что я сама пришла к нему. Потому что проявила непозволительную слабость в тот самый момент, когда проявлять ее было никак нельзя. Потому что была омегой — желанной, доступной и слабой.

— Я чувствую его запах, Хана, он такой злой и такой беспомощный, — злорадно прошипел Джером мне на ухо. — Я обожаю, когда чувствую его на омегах. Словно трахаю и их альф вместе с ними. И не говори, что не хотела этого. Потому что я знаю, что это не так.

Вечная история. Альфа и омега — противостояние двух противоположностей, пойманных в клетку взаимного притяжения, которым, кажется, всё всегда оправдывалось. Они брали нас, потому что мы сами провоцировали в них это желание, потому что мы были такими рождены — подстилками и шлюхами, обреченными вечно ждать, что кто-нибудь соизволит обратить на них внимание и присвоить себе.

Ведь именно этого же мне так недоставало в последние дни? Чувства принадлежности и защищенности? Йон отвергал меня, и потому меня потянуло к другому — к тому, кто готов был принять. Разве не так это работало? Разве я не заслужила того, что со мной произошло?

Разве это не я была сама во всем виновата?

Коленом раздвинув мои бедра и смочив пальцы слюной, он сперва засунул в меня их, с удовлетворением ощутив, как я рефлекторно сжалась на входе. Его запах стекал по моей коже, как липкое варево, он проникал внутрь меня, взывая к моему естеству, усмиряя, ломая, заставляя подчиниться, и сопротивляться ему было слишком сложно. Словно меня завалило горой тяжеленных камней, раздробив все кости до единой, и не было ничего, кроме этой тяжести, темноты и чужого запаха на моей коже.

«Ты должна сопротивляться!» — Этот голос, прежде так походивший на голос Джен, сейчас звучал иначе. Слишком знакомо, но совершенно иначе, чем все, что я слышала до этого.

Я не могу. Я просто не могу, у меня нет на это сил. Он альфа, а я омега, и он получит то, что хочет. Я не могу ему противостоять, ведь моя природа — подчиняться и быть добычей.

«Это неправда. Ты свободна, пока сама в это веришь. Твоя природа взывает не к твоей покорности, а к твоей свободе. Услышь ее зов и прими ее. Они заперли тебя внутри твоего страха, чтобы подчинить себе. Отбрось его, Хана».

Я не могу. Я слишком слаба, у меня ничего не получится, я сама во всем виновата…

«ХВАТИТ БОЯТЬСЯ! ПРОСТО ДАЙ ЕМУ СДАЧИ, МАТЬ ТВОЮ!»

Эти слова вспыхнули ярким неоновым светом, разогнав темноту в моей голове по углам, и в этот самый момент что-то изменилось. Мои руки, вжатые в диван, внезапно утонули в нем почти по самое запястье, прорвав ткань обивки выскочившими, как лезвие перочинного ножа, когтями. А в следующую секунду, ощутив жар твердой плоти альфы, вторгающегося в мое тело, я обнажила зубы и впилась удлинившимися клыками ему в руку, ощутив, как те легко и глубоко вошли в плоть. Джером завизжал, как зверь, прижженный кочергой, а я, не разжимая зубов и пользуясь тем, что он перестал наваливаться на меня всем весом, извернулась под ним и вспорола когтями его грудь, после чего со всей силы засадила коленями по его огромному перевозбужденному хрену, а когда мужчина с воем согнулся пополам, отползла в сторону. Меня трясло, ноги и руки отказывались слушаться, но внутри внезапно наступила ослепительная ясность, которую мне еще только предстояло в полной мере прочувствовать и осознать. Позже.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})