Воспламеняющая - Стивен Кинг

Тут лицо Чарли расслабилось. На нем отразилось огромное облегчение.

– Я вам расскажу, – сказала она. – Я расскажу все.

И начала говорить, и по-прежнему говорила, когда часом позже вернулась Норма. Норма остановилась в дверях, слушая, потом медленно расстегнула пальто и сняла его. Поставила сумку на столик. А Чарли все говорила, юным, но в то же время будто древним голосом, говорила и говорила, рассказывая все.

И к тому времени когда она закончила, Мандерсы поняли, какими были ставки прежде и насколько они выросли теперь.

9

Пришла зима, но окончательного решения они так и не приняли. Норма и Ирв вновь ходили в церковь вместе, оставляя Чарли одну, строго предупредив не отвечать на телефонные звонки в их отсутствие и сразу спускаться в подвал, если кто-то подъедет к дому. Слова Хоффрица о попугае в клетке не давали Ирву покоя. Он купил учебники – в Олбани – и начал сам учить Чарли. Хотя она все схватывала быстро, учитель из него был никудышный. У Нормы получалось чуть лучше. Но иногда они сидели на кухне вдвоем, склонившись над учебником по истории или географии, и Норма смотрела на него с вопросом в глазах… вопросом, на который Ирв ответить не мог.

Пришел Новый год. Февраль. Март. День рождения Чарли. Подарки покупали в Олбани. Как попугаю в клетке. Чарли особо не возражала, и бессонными ночами Ирв говорил себе, что для нее это, возможно, наилучший вариант, период медленного выздоровления, когда каждый день тянется долго и спокойно. Но что за этим последует? Он не знал.

В начале апреля два дня шел сильный дождь. К утру третьего растопка отсырела до такой степени, что Ирв не смог разжечь кухонную плиту.

– Отойдите на секундочку, – попросила Чарли, и он отошел, решив, что она хочет что-то рассмотреть. Почувствовал, как мимо пронеслось нечто, нечто тугое и горячее, а мгновением позже растопка уже ярко горела.

Обернувшись, он уставился на Чарли широко раскрытыми глазами, а она смотрела на него с нервной, виноватой надеждой.

– Я вам помогла, правда? – спросила она дрожащим от волнения голосом. – Это не было плохо, верно?

– Верно, – кивнул Ирв. – Если ты можешь это контролировать, Чарли.

– Маленькие огни я контролировать могу.

– Только не делай этого при Норме, детка. Она наложит в штаны.

Чарли слабо улыбнулась.

Ирв помедлил и сказал:

– От себя добавлю, что если ты можешь избавить меня от возни с растопкой, не стесняйся. У меня никогда не получалось.

– Могу. – Ее улыбка стала шире. – И я буду осторожна.

– Конечно, – кивнул он. – Конечно, будешь. – И ему вспомнились мужчины на крыльце, пытавшиеся потушить горящие волосы.

Чарли, конечно, поправлялась, но ей по-прежнему снились кошмары, а ела она без аппетита. По мнению Нормы Мандерс, не ела – клевала.

Иногда Чарли просыпалась от этих кошмаров невероятно резко, ее выбрасывало из них, словно катапультировавшегося пилота истребителя. Так случилось и одной ночью на вторую неделю апреля: только что она спала, а в следующее мгновение уже сидела на узкой кровати в дальней спальне, полностью проснувшаяся, мокрая от пота. Кошмар еще оставался с ней, яркий и ужасный (кленовый сок тек рекой, и днем Ирв взял Чарли с собой поменять ведра; во сне они собирали сок, она услышала за спиной какой-то звук, оглянулась и увидела Джона Рейнберда, подкрадывавшегося к ним, перебегавшего от дерева к дереву, практически невидимого; его единственный глаз блестел злобой, в руке он держал пистолет, из которого убил ее отца, и подбирался все ближе). Потом сон померк. К счастью, она быстро забывала свои кошмары и все реже просыпалась с криком, пугая Ирва и Норму, которые прибегали в комнату, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Чарли услышала, как они говорят на кухне. Нащупала на прикроватном столике часы и поднесла к лицу. Только десять. Она спала лишь полтора часа.

– …собираешься делать? – спросила Норма.

Она понимала, что подслушивать нехорошо, но что ей оставалось? И они говорили о ней: она это знала.

– Не знаю, – ответил Ирв.

– Ты еще раз подумал о газете?

Газета, повторила про себя Чарли. Папуля хотел обратиться в газеты. Папуля говорил, это будет правильно.

– Которой? – спросил Ирв. – Гастингском «Горне»? Они поместят статью между рекламой супермаркета «Эй энд Пи» и недельным расписанием сеансов в «Биджоу».

– Именно так собирался поступить ее отец.

– Норма, я могу отвезти ее в Нью-Йорк. Я могу отвезти ее в «Таймс». Но что, если в вестибюле четверо парней вытащат пистолеты и откроют стрельбу?

Чарли обратилась в слух. Шаги – Норма пересекла кухню. Сняла крышку чайника. Полилась вода, полностью заглушив ее ответ.

– Да, я думаю, такое может случиться, – сказал Ирв. – И думаю, могут случиться более ужасные вещи, при том, что я очень ее люблю. Она может с ними разобраться. И если ее сила выйдет из-под контроля, как это произошло в том месте, где ее держали… Знаешь, в Нью-Йорке живет восемь миллионов, Норма. Я слишком стар, чтобы идти на такой риск.

Норма вернулась к столу. Старый пол фермерского дома уютно скрипел под ногами хозяйки.

– Но, Ирв, послушай меня, – произнесла она медленным, осторожным голосом. Словно долго над этим думала. – Даже маленькие газеты, даже такие маленькие, как наш «Горн», сейчас пользуются телетайпами Ассошиэйтед Пресс. Новости слетаются со всех сторон. Только два года назад газета из южной Калифорнии получила Пулицеровскую премию за какую-то новостную статью, и это при тираже меньше полутора тысяч экземпляров.

Ирв рассмеялся, и Чарли поняла, что он потянулся через стол и взял Норму за руку.

– Ты провела расследование, да?

– Да, провела, и это не повод смеяться надо мной, Ирв Мандерс! Это серьезное, серьезное дело! Мы в западне! Как долго мы сможем держать ее здесь, прежде чем об этом станет известно? Сегодня ты водил ее в лес за соком…

– Норма, я не смеюсь над тобой, и ребенку надо иногда выходить из дома…

– Как будто я этого не знаю! Я же не сказала «нет», правда? В этом все и дело. Растущий ребенок должен дышать свежим воздухом, двигаться. Это ей необходимо, чтобы у нее появился аппетит, чтобы она ела, а…

– Не клевала, я в курсе.

– Правильно, она бледная и не ест, а клюет. Поэтому я не возражала. Порадовалась, что ты взял ее с собой. Но, Ирв, а если бы Джонни Гордон или Рей Паркс тоже забрели сегодня в лес и решили посмотреть, как у тебя дела? Они иной раз так делают.

– Дорогая, этого не произошло. – Однако в голосе Ирва слышалась тревога.

– В этот раз – нет! И в прошлый. Но, Ирв, так продолжаться не может. Пока нам везет, и ты это знаешь.

Вновь шаги, звуки наливаемого в чашки чая.

– Да, – согласился Ирв. – Да, знаю. Но… спасибо, дорогая.

– Не за что. – Норма вновь села. – И давай без «но». Ты знаешь, хватит одного человека, может, двух. И понесется. Все узнают, что у нас живет маленькая девочка, Ирв. Забудь о том, каково ей живется. Подумай, что произойдет, если об этом станет известно им?

В темноте дальней спальни руки Чарли покрылись мурашками.

– Я знаю, о чем ты говоришь, Норма, – медленно ответил Ирв. – Мы должны что-то сделать, и я постоянно об этом думаю. Маленькая газета… я думаю, этого недостаточно. Ты знаешь, мы должны прийти с этой историей в правильное место, если хотим гарантировать безопасность девочки до конца ее жизни. Чтобы она была в безопасности, очень много людей должны знать, что она существует и что умеет… Ведь так? Очень много.

Норма Мандерс шевельнулась, но ничего не сказала.

А Ирв продолжил:

– Мы должны сделать все правильно для нее, и мы должны сделать все правильно для себя. Потому что наши жизни тоже на кону. В меня уже стреляли, так что я это знаю. Я люблю ее как собственную дочь, и ты тоже, но мы должны быть реалистами, Норма. Из-за нее нас могут убить.

Чарли почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо, от стыда… и страха. Не за себя – за них. Она навлекла на них беду.

– И дело не только в нас или в ней. Ты помнишь, что сказал этот Таркингтон? Документы, которые он нам показал? Речь о твоем брате, и о моем племяннике, Фреде, и о Шелли, и…

– И о тех людях в Польше, – закончила Норма.

– Возможно, насчет этого он блефовал. Я молю об этом Господа. Мне трудно поверить, что кто-то может пасть так низко.

– Они уже пали достаточно низко, – мрачно напомнила Норма.

– В любом случае, мы знаем, что они постараются достать нас по полной программе, эти грязные ублюдки. Дерьмо обязательно полетит. И вот что я скажу, Норма: я не хочу, чтобы оно полетело без веской на то причины. Если мы собираемся что-то сделать, я хочу, чтобы мы попали в десятку. Я не хочу идти в какой-нибудь захолустный еженедельник, чтобы они узнали об этом и прихлопнули все в зародыше. Они это могут. Могут.

– Так что же нам остается?

– Именно это я и пытаюсь выяснить. Газета или журнал, о котором они не подумают. Честное издание, распространяющееся по всей стране. Но самое главное, оно не должно иметь никаких связей с правительством или правительственными заведениями.