Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения. - Генри Лонгфелло

В переводе И. Лихачева:

Сражаться громко — славный путь —Но — знаю — те смелей,Кто нападает в сердцеНа Конницу Скорбей —

Кто победил — и мир молчит —Кто пал — и стерся след —Чей смертный час любовьюОтчизны не согрет —

Мы верим — за такими,Чтоб честь им оказать,Ступает в лад, за Рядом Ряд,Вся Ангельская рать.

Сколько лет она с ног сбивалась —Мог бы сказать лишь спаянный рот —Кто заклепку страшную вынет?Кто скобу стальную собьет?

Лоб погладь — когда-то горячий —Сдвинь волос безжизненных прядь —Пальцы перебирай — которымВек иголки уж не держать —

Тускло мухи жужжат на стеклах —Желт в окне веснушчатом день —Нагло качается паутина —Встать из гроба Хозяйке лень!

Входила в Дом Напротив СмертьИ только что ушла —Особым знаком метитТакие вот Дома —

Соседи топчутся в дверях —Садится в бричку Врач —Окно раскрылось — как Стручок —Сухой — внезапный звук —

Наружу свесили Матрац —Спешат — минуя Дом —Мальчишки — тщатся угадать —Что было там — на нем —

Заходит Пастор — прям и строг —Как будто Скорбь РодныхБыла его — и Дом его —И даже Шалуны —

А там Швея — а там и Тот,Пугающий ребят —Чтоб мерку с Постояльца снять —Ведь недалек Парад —

Кистей — и сумрачных Карет —И не найти яснейВ Провинциальном ГородкеУгаданных вестей.

Жужжала Муха надо мной —Когда я умерла —И Тишина была вокруг —Как Штиль перед Грозой —

Иссякли Слезы у родных —И набирался Вздох,Чтоб встретить Натиск — когда ЦарьПоявится — средь нас —

Я раздарила все, чем яВладеть еще могла —Безделки — Памятки — и тутЯвилась вдруг Она —

Надсадный, Синий, шалый Звук —Между окном — и мной —И Свет пропал — и больше яНе помню ничего.

Когда б вы Осенью пришли —Я Лето бы смела,И не взглянувши на него,Как Муху со стола —

Свила бы месяцы в клубки —Когда бы ждать мне год,И разложила по местам,Чтоб им не спутать счет —

Века бы стала вычитатьНа пальцах я — покаДо Ван-Дименовой Земли[220]Не добралась рука.

А если б вечность ждать пришлось,Чтобы мечты сбылись —Я бы вкусила Вечность — плод —Отбросив Корку — жизнь —

Теперь же неизвестный срокТерзает как крылоПчелы — нацеленный укусОтсрочившей — назло.

Что Сердцу? — Радость дай —Потом — уйти от Мук —Потом — лекарство проглотить —Чтоб утолило боль —

А там — уснуть скорей —А там — когда исходСам Инквизитор утвердит —Свободу умереть.

Я дома не былаГода и в дверь своюБоюсь войти, чтобы Лицо —Неведомое мне —

Не во́ззрилось — спросив —Зачем пришла — «Затем,Что Жизнь моя осталась здесь —Не знают ли такой?»

Я мужество — как ключ —Старалась отыскать —Молчанье грозною ВолнойО мой дробилось Слух —

Тут Деревянный смех —Потряс меня, что яПугаюсь Двери — будто Смерть —Не видела в глаза —

К Щеколде тихо яПритронулась Рукой —Страшась в Разинутых ДверяхОстаться вдруг одной,

С опаской — как Стекло —Я Пальцы отвела —Зажала Уши — и бежать —Пустилась точно Вор.

Спускался ниже — ниже — День,Но Запад не алелЕще ни на одной Стене —Был Свет повсюду бел —

Тесней — тесней — смыкалась Тень,Но капельки Росы —Садились только мне на Лоб,Сбегали по Лицу —

От Ног полз выше — выше — Лед —Но не касался рук —Как странно было, что во мнеИссяк последний звук!

Как Свет мне раньше был знаком!Теперь везде темно —Творится Смерть со мной — но мне —Знать это все равно.

Раз к Смерти я не шла — онаКо мне явилась в дом —В ее Коляску сели мыС Бессмертием втроем.

Мы тихо ехали — Ей путьНе к спеху был, а яРавно свой труд и свой досугЕй в Жертву принесла —

Мы миновали Школьный Двор —Играющих Ребят —На нас Глядевшие Поля —Проехали Закат —

Или, вернее, Солнца ШарВ пути оставил Нас —Как зябко сделалось мне вдруг —Одетой в легкий Газ! —

И к Дому подкатили мы —Подобию Холма —Свес его был зарыт в Земле —Крыша едва видна —

С тех пор Столетия прошли —Но этот миг длинней,Открывший, что в Века глядитУпряжка Лошадей.

Мы — вырастая из любви —Кладем ее в Комод —Где ей дается долежатьДо Бабушкиных Мод.

Вся Суета в дому,Где совершилась Смерть —Значительнейшее из дел,Творимых на Земле —

И Сердце подмести,И уложить под спудДо самой Вечности теперьНенужную Любовь.

В три тридцать одинокий свистБезмолвным небесамОкольный изложил напевС опаской пополам.

В четыре тридцать снова гналНесовершенство с местИ серебристой россыпьюВсе подавлял окрест.

В семь тридцать уже где́ и ка́к —Никто не мог найти,И пусто было там, где звук,—И мир был посреди.

По блеску его впалых глазЛюбой бы мог прочестьСтраницы боли, хоть о нейОн слова не сказал.

Он весь был перечнем глухимСтыдливо скрытых мук,А исключеньем — разве лишьКурсив его лица.

Две меры суткам есть:Одна — что на часах,Другая — что внушает намНадежды или страх.

Нам вечность сообщитПокой или движенье —Законов вечных бытияПрямое выраженье.

Смерть вовсе не уход —На созданной судьбойЛандкарте новых нет границ —Останься сам собой.

Безумье Радости узнатьИмущим не дано —Пир Воздержания пьянитСильнее, чем Вино.

В том, что вот-вот рука возьмет,Желаний цель ищи —Не ближе — чтобы Тем, что Есть —Не отвратить души.

Ненастигаемость того —Кто Смерть осуществил —Величественней для меняВеличья на земле.

Начертано душойНа теле: «Дома нет» —И легкой поступи ееРукой не удержать.

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Джорж Кзтлин. Индейский вождь Ма-та-то-па (Четыре-Медведя).

Альфред Миллер. Форт Ларами.

Чарльз Берд Кинг. Три индейских вождя.

Карл Бодмер. Танец бизонов в индейском племени.