Волд Аскер и симфония дальнего космоса - Владимир Лавров

Суйу уже разбаловали. Сколько её ни дрессировали, всё равно она норовит вылизать нас при всяком удобном случае. А у Иллиана, между прочим, после каждого такого вылизывания по месяцу со щёк сыпь не сходит. К Одину собаку не подпускают, его дядьки зорко стоят на страже, иногда только дают погладить в их руках.

Один я отношусь к Иллиану со строгостью, заставляю спать после обеда, а также учить языки и буквы. Бедолаге приходится учить сразу три языка: язык его народа, интерлингву и земной всеобщий. Земному я учу его так, на всякий случай. Конфетка тоже учит своего двум языкам. Бедные дети, в голове у них такая каша! А они ещё и учат друг друга своим языкам, земному и языку Конфетки. В болтовне они используют слова из всех пяти языков.

Иллиан называет меня "папа". Я каждый раз при этом вздрагиваю. Не может быть, чтобы настолько чужое существо было моим ребенком. Но, тем не менее, он мой ребенок. Это так восхитительно! Он радуется каждый раз, когда меня видит, и я радуюсь ему. О чем бы я не думал, мысли постепенно сворачивают на то, как бы сделать из этого забаву для ребенка. Слава всем богам, Иллиан не видит, как я вздрагиваю. Раньше таких существ, как он или Один, я мог представить только в качестве инопланетных захватчиков. Теперь я делаю для них игрушки и пускаю мыльные пузыри. Когда мы пускаем пузыри, они ловят их руками и верещат от восторга. Что объединяет разумных существ? Наверное, способность радоваться.

Один, впрочем, тоже иногда меня называет "папой", но он так называет всех своих дядек, а иногда даже и Грумгора с Птитром.

Богиня оставила нас в покое только на три года. Через три года её штаб о нас вспомнил и послал на очередное задание и мою группу, и группу Илиарсии. Впрочем, следующее задание ненамного отличалось от предыдущего. Мы точно так же дурачили местных, только если на предыдущей планете мы изображали хороших богов, то на этой мы изображали злобных инопланетных агрессоров. Мы заставляли местных работать на золотых рудниках, где золото добывалось промышленным способом. У этой планеты были большие проблемы с потерей атмосферы и слишком сильным космическим излучением. Для решения этих проблем мы и распыляли в атмосфере измельченное до пылинок золото. Оно должно было отразить часть излучения и приостановить потерю атмосферы. Местным мы говорили, что увозим золото в свой мир.

Постигатели Истины надеялись, что доведенные до отчаяния ужасными бытовыми условиями, а также массовым воровством золота с их планеты рабы на руднике поднимут восстание, после чего мы "испуганно" убежим, а бывшие рабы создадут на этом месте новое государство. По этой причине нам разрешалось показывать рабам только холодное оружие. С этим же прицелом рабов усиленно накачивали знаниями по горной технике, механике, физике, материаловедению и основам самоуправления. У этих рабов был даже свой выборный президент для решения мелких внутренних конфликтов. А ещё их активно лупили, наказывая за малейшую провинность.

Ничего из этой идеи не получилось. Столь мелких душонок поискать во всей Вселенной – не найдёшь. Они только подлизывались к надсмотрщикам и стремились стать хоть какими-нибудь, пусть самыми маленькими, начальничками.

Нас для того и перекинули на эту планету, чтобы наши малорослые и неизвестные местным людям бойцы могли изобразить "добрых" инопланетян. Фиу и Суэви действительно как-то раз залезли в казармы рабов, начали подбивать тех к бунту, говорили, что рабы не должны бояться нас, громадин, что добрые инопланетяне их защитят. Без толку. Их выслушали, но не приняли. Хорошо, что хоть не выдали. Пришлось Фиу и Суэви после этого сидеть до конца миссии в Аисе и не показываться наружу, чтобы обман не раскрылся. Впрочем, долго эта миссия не продлилась. Через восемь месяцев нужное количество золота было добыто. Золота больше не требовалось. Всех рабов распустили, мы тоже ушли на базу. Что Богиня дальше будет делать с этой планетой – не представляю. Впрочем, у серых в кармане всегда найдется сотня – другая дурацких идей. Все пойманные на местах древних битв души мы, надо сказать, скидывали именно на эту планету. Возможно, Богиня надеется, что через некоторое время эти души, которым уже не чуждо нечто героическое, создадут тут несколько иную внутреннюю ситуацию.

Народ Иллиана всё ещё продолжает кружиться в сжатом виде вокруг планеты, которая никак не хочет становиться ему новым домом. Биосфера планеты ещё слишком слаба для того, чтобы принять миллион переселенцев.

Глава 39. Корабль, который пел

Мне частенько приходилось задрёмывать в пилотском кресле. Уходить с боевого поста не всегда возможно, а в невесомости и нет смысла. Вентиляторы электронных блоков поют свою песню, огоньки следящих систем образуют на панелях управления успокаивающие иероглифы – хорошо, спокойно. При этом, когда засыпаешь, иногда кажется, что гул вентиляторов образует какую-то мелодию. Когда просыпаешься, её, как правило, не помнишь. В памяти остаётся только удивление от того, что вентиляторы могут петь. Но то, что я слышал сейчас, на случайную мелодию никак не было похоже. Вентиляторы выводили пародию на мелодию одной печальной песни, которую вчера Фиу разучивал вместе с Грумгором и Птитром. Ну я им задам!

Наш корабль Аис стоял на месте нашего обычного базирования, в пещере. Половина команды отправилась на соревнования по рукопашному бою на роботах, Иллиан был с ними. Я оставался в корабле как дежурный. По этой причине я и дремал в пилотском кресле.

Я стряхнул с себя остатки сна и потянулся к коммуникатору. Мелодия пропала. Вентиляторы гудели, как ни в чём ни бывало. Я опросил по очереди весь экипаж: никто в перепрограммировании системы охлаждения не признавался. Стоунсенс почему-то не отзывался. Бий У сказала, что он со вчера недвижно стоит в боевом отсеке, который по совместимости является и его каютой. Пришлось идти к нему пешком.

Стоунсенс не реагировал ни на обращения, ни на постукивания, ни на вызовы по коммуникатору. Пока я с ним возился, вернулась с соревнований вся команда. Все столпились в кормовом боевом отсеке и принялись предлагать свои рецепты по пробуждению стоунсенса. Ничего толкового мы так и не придумали.

Пришлось немного отвлечься на Иллиана. Драки роботов его напугали, и пришлось его успокаивать, кормить и укладывать спать.

– Мягкочеловеки, а почему коммуникатор стоунсенса подключен к компьютерному разъёму кабелем? – спросил Фиу, когда я вернулся.

Мы удивлённо посмотрели на коммуникатор. Правда, подключён.

– Так легче копировать информацию из памяти Аиса в коммуникатор, – предположил я.

– А зачем ему эта информация?

Я протянул руку и посмотрел на экран коммуникатора стоунсенса (обычно он носит его, прислонив монитором к своей поверхности). На экране, позади символов моих вызовов, висели строчки какой-то программы.

– Похоже, стоунсенс влип, – сказал я и отправился за устройством, позволяющим читать мысли.

Направив устройство на стоунсенса, я понял, что этот умник пытался написать программу, а затем скачал её себе в память и запустил её там. Как это часто бывает с начинающими программистами, программа содержала ошибки, вызвавшие её "зацикливание", бесконечное повторение. Я, конечно, не мог отследить все строчки программного кода, но характерное циклическое потрескивание, которое возникает, когда пытаешься проиграть программу на звуковом устройстве, ни с чем не спутаешь. Программу при этом "срубают" специальными средствами, в крайнем случае, перезагружают компьютер. Но что делать со стоунсенсом? Как его перезагрузить?

– Может, написать какой-нибудь вирус, чтобы он срубил эту программу? – предложил Валли.

– А может, его просто на бок опрокинуть? Глядишь, и собьётся? – подал идею Фиу.

В это время Валли набил на экране коммуникатора слово "STOP" и прислонил его к стоунсенсу. Как и следовало ожидать, никакого эффекта это не дало. Пришлось организовывать довольно длинную цепочку: я читал мысли стоунсенса, а специальная программа, которую мы написали для Аиса, читала мои мысли и переводила в программный код то, что я услышал от стоунсенса. Таким образом через час мучений нам удалось декодировать работавшую внутри стоунсенса программу. Мы нашли место, где она циклила, и переписали её так, чтобы везде стояли символы остановки программы. Вот только как её теперь загрузить в стоунсенса? Решили попробовать все способы: проигрывали программу через звук, передавали по радио и демонстрировали как код на экране коммуникатора. Неизвестно, какой из этих способов сработал, но стоунсенс вдруг сказал:

– Я… Вам… Очень… Благодарен!

Не передал по коммуникатору, и не произнес через коммуникатор, а именно сказал. Это не были его слова: он говорил словами, записанными, когда их произносили мы. "Я" он записал тогда, когда я кричал: "Я вам покажу, что такое порядок на корабле!" (я узнал характерные интонации). "Вам" было произнесено голосом Фиу. "Очень" было сказано голосом Виллины, когда она на вопрос Богини, хочет ли она ей служить, ответила: "Очень!"