Довод Королей - Вера Камша

Роман присел на выступавший из снега камень и задумался. Если он не хочет положиться на удачу, нужно вытащить из слов Норгэреля все, что можно и нельзя. Для начала неплохо бы понять, была это случайность или переданное им странным образом послание. И, если верно последнее, кто говорил с ним устами Норгэреля. Именно с ним, потому что сам юноша не запомнил ничего. Кто может знать о проходе Арцея? Светозарные? Проклятый? Или тот, про кого говорил Воин, называя его «Знающий»? После Войны Оленя они с Рене долго гадали над этими словами тени и пришли к выводу, что «Знающий» как-то связан с Великими Братьями эландских преданий... Кто бы он ни был, если вмешается, то будет играть на их стороне, но вряд ли изберет столь причудливый и ненадежный способ. Он явился Воину, являлся эландцам, мог явиться и ему или Рене, да и говорил бы более понятно...

Проклятый заперт в обители Адены, к тому же вряд ли знает тайну, о которой забыл сам Ангес, а Ангес забыл, иначе Воин рассказал бы и об этом. И уж точно это не Арцей, и никто другой из Светозарных, рассорившихся с мятежным братом. Значит, бред? Не похоже. Да и как родившийся на далеком острове Норгэрель мог слышать про Престол Сил и мосты над Бездной? Те, кто мог об этом рассказать, сгинули во время Войн Монстров. После смерти Залиэли лишь Эмзар помнит, что было до Великого Исхода, да и то смутно. Знала ли об этом Залиэль? Рассказывала ли сыну? Проклятый, какие глупости приходят в голову, если бы рассказывала, он бы помнил. Так что, выходит, ничего подобного не может быть, а оно есть. Родившийся спустя много лет после Исхода эльф в полусне говорит о вещах, которые знали лишь боги и, возможно, их избранники. Избранником Ангеса был Ларэн, исчезнувший в Сером море. Рене так и не понял, что за сила там укрылась, ему, хоть и чудовищной ценой, удалось вырваться, сохранив память и рассудок, а Ларэн погиб. Или не погиб? Может ли быть, что он говорит устами собственного сына?

Лебединый король любил Тарру, и он был сильным магом. Мог ли он, умирая, постараться передать свои знания, свою память еще не рожденному тогда ребенку? Это на грани немыслимого, но если отбросить невозможное, это остается единственной догадкой, имеющей право на существование.

Если это так, неудивительно, что, попав в мир, созданный магией Ангеса, память Ларэна пробудилась. Да, так и только так. То, что он слышал, – именно воспоминания, потому они так смутны и расплывчаты. Ларэн прекрасно знал, где эта скала. Значит, словам Норгэреля можно и нужно верить. Ну и что? Он и так в них вцепился, потому что больше ухватиться не за что...

Хватит о Ларэне, будем думать об Ангесе. Каким он был? Смелым. Гордым. Порывистым. Решительным. Он был на ножах со старшим братом и встречался с ним лишь по необходимости в Светозарном, он завалил проход в чертоги Арцея... В этом что-то есть. Вряд ли бог-Воин остался сидеть у засыпанных врат, скорее всего, повернулся да и ушел. Мир Зимы уцелел, видимо, гнев Ангеса поостыл, и он счел, что не стоит из-за одной заколоченной двери рушить дом. А что сделает любой, не желая поминутно налетать на место, вызывающее неприятные воспоминания? Правильно. Он заберется от него подальше. Вот и разгадка. Скала Ангеса не может быть ни там, где он встречался с Тенью бога, ни там, где находится приютивший их дом.

Роман еще раз оглядел горизонт. Горная цепь казалась ожерельем из волчьих клыков, похожих и вместе с тем разных. В одном месте дальние горы были скрыты пятиглавой горой, словно гигантской растопыренной ладонью. Как бы поступил бог, которому было тошно на что-то смотреть? Он наверняка бы загородил неприятное зрелище такой вот громадиной. Теперь Рамиэрль понял, куда они пойдут в поисках ворот в мир Арцея.

2885 год от В.И.

28-й день месяца Медведя.

Арция. Фей-Вэйа

Итак, Дафна нашла бесславный конец от кинжала мирийского наследника, который вместе с сестрой бежал в Арцию. Ее Иносенсия давно не получала более приятной и вместе с тем грозной новости. Единственная по настоящему опасная соперница устранена чужими руками. Бекко – умница, не допустил ни единой оплошности, но и случай помог. Кэрна могли бежать в Эр-Атэв и дальше.

Юный маркиз Анастазию не интересовал, он свое дело сделал. Пусть живет, как хочет, и отправляется, куда душа пожелает, и чем дальше, тем лучше. Но Дариоло должна оставаться в пределах досягаемости. То, что мирийцев взял под свое крыло герцог Эстре, было и хорошо, и плохо. Горбун поднял на защиту беглецов своих собственных покровителей, и Евгений, ни много ни мало, обвинил Дафну в недозволенной магии и посягательстве на жизнь и честь несовершеннолетней дочери герцога. Это удар по ордену и его Предстоятельнице, допустившей такое. Неприятно и то, что Предстоятель антонианцев немедленно бросился в Кер-Эрасти и завладел всеми бумагами покойной.

Орест беспокоил Анастазию, хоть и не столь сильно, как обманувший саму Смерть Тагэре. Они с антонианцем не были врагами, но кардинал вполне мог охотиться за той же дичью, что и она. Да, он ничего не знал о пророчестве Агриппины, но и она не имела представления о секретах главы Скорбящих. Хорошо хоть Шарль во время «покаяния» уничтожил главные орденские артефакты. Антонианцы держат это в тайне, но у Ее Иносенсии свои возможности. На мунтской площади сгорела лишь одна Цепь и один Перстень из трех, но остальные полностью утратили свою силу. Видимо, эти вещи составляли единое целое, хоть и находились в разных местах. Впрочем, антонианцы сильны и без огненных Перстней. Они не столь уж часто пускают в ход магию, но это свидетельство силы, а не слабости. И что прикажете делать ей? Защищать покойную Дафну ради чести ордена или же отречься от нее?

Ссориться с антонианцами не время. Завладевший наследством мирийки Орест объявил бланкиссиму Преступившей и от своих слов не откажется. А Евгений ему поможет. Если она заступится за Дафну, она никогда не увидит ни записей Дафны, ни Даро. После случившегося требовать, чтобы девушка вступила в орден, нельзя. Анастазию никто не поддержит, а саму Дариоло вполне могут спрятать где-нибудь в Гидале или Элле[77]. Орест не дурак, он рано или поздно вспомнит о крови Эрасти. Нет, если она хочет в конце концов заполучить девицу Кэрна, сейчас нужно встать на ее сторону.

Ее Иносенсия не сомневалась, что разгадала слова Агриппины. Умирающие от Агва Закта[78] не ошибаются, а наставница говорила о Властелине, Брате и Деве и о том, что они уже в пути. Сейчас, когда до исполнения всех пророчеств осталось совсем немного, нельзя допустить ни единого просчета.

Властелином может быть лишь Филипп Тагэре, и он же должен стать Последним из Королей. Дева – вот она, мирийка Дариоло, ну а Брат – это Ларрэн или Эстре. Время покажет. Жаль, что Сола связана по рукам и ногам своим старым грехом. Пока она не поймет, как Шарль Тагэре раз за разом возвращается в мир живых и какими силами владеет, она не должна открыто перечить его воле. Но она рано или поздно найдет управу и на мертвого герцога!