Возвращение пираньи - Александр Бушков

Ольга так и стояла перед ним, пытаясь улыбаться независимо и спокойно, – но получалось плохо, губы чуть подрагивали. И все же, несмотря ни на что, Мазур ее любил.

– Успокойся, – сказал он потерянно. – Верю я тебе, вполне, ты слишком гордая, чтобы с кем-то спать в интересах дела... Но ты актриса, а?

– А ты? – сказала она чуточку спокойнее. – Я по крайней мере звалась своим настоящим именем, милый Влад, он же Кирилл...

Он и не подумал удивляться: конечно же, их люди в Барралоче моментально взяли в оборот беднягу Смита... Интересно, жив он еще?

– И вообще, – сказала Ольга. – Если бы вы в России вдруг узнали, что на вашей территории играют в какие-то шпионские игры... скажем, Санта-Кроче и Франция? Вы что, взирали бы с беспечными улыбками, как они играют в догонялки по вашим лесам?

– Вряд ли, – вынужден был признать Мазур. – Интересно, а все остальное – биография, родословная – это легенда или нет?

– Ой, не считаешь же ты себя персоной, равной какому-нибудь Аллену Даллесу? Не было необходимости затевать по-настоящему грандиозную мистификацию. Все правда. Не ожидал, что девушка из хорошей семьи способна податься в «эскадрон смерти»? Это для тебя «эскадрон» – стая кровожадных вампиров, а многие смотрят на дело иначе... Мы не гестапо, мы боремся с террором и хаосом, вот и все, нравится тебе это или нет. Это моя страна. И я хочу, чтобы в ней жилось спокойнее, чтобы ни одна левая сволочь...

– Так, – сказал Мазур. – Значит, герильеро знали, кто ты?

Она фыркнула совершенно по-детски:

– Самое смешное, нет. Искренне полагали юной карьеристкой из министерства природных ресурсов. Именно в этом качестве я и заработала смертный приговор, а не за реальные достижения в том самом разгроме их тренировочного лагеря... Если бы ты знал, как мне хотелось своими руками пристрелить эту суку Викторию...

– Знаете что? – голос Кацубы прозвучал откуда-то снизу. – Тут ведь есть надпись...

Они обернулись. Кацуба сидел на корточках, вытирая рукавом куртки никелированный бок чемоданчика. Мазнув еще пару раз, громко прочитал вслух:

– Фабрика медицинских инструментов Орчито, тысяча девятьсот семьдесят шестой год...

– Открывай, – жестко сказал Мазур.

– Ты что?

– Открывай, – повторил он. – Тот самолет, на дне, валяется под водой лет двадцать. Не меньше. Может, больше. Проржавел до состояния решета, там два чистеньких скелета и куча хлама того же возраста... Это н е т о т самолет, и я теперь не уверен, что есть д р у г о й...

– Нет другого, – сказала Ольга. – Только этот. Мы посылали сюда самолет электронной разведки... что удивляешься? У нас они тоже есть. Ни в одном озере Чукуманского каскада нет д р у г о г о самолета. Только этот. Мы не стали рисковать аквалангистами – кто вас знает, там и мина могла оказаться... Серьезно, он старый?

– Сбей замок! – рявкнул Мазур, встав над напарником.

– Но не может же этот гад оказаться прав...

– Замок сбей!

– В самом деле, Михаил... – примирительно протянула Ольга.

Кацуба решился, сходил в лодку за ножом Мазура, вогнал лезвие под широкий никелированный замок, нажал как следует. Замок не поддался. Взмыв на ноги, рявкнув что-то нечленораздельное, Кацуба что есть силы ударил по рукоятке ножа тяжелой подошвой ботинка.

Кончик лезвия отлетел – вместе с замком. Кацуба вмиг опустился на корточки, стал вытаскивать ослизлые на вид кожаные мешочки, бросил парочку на песок, потом взял чемоданчик обеими руками и вывернул содержимое наземь.

Одни мешочки – черные, сморщившиеся, липкие. Полоснув по первому попавшемуся сломанным ножом, Кацуба вытряхнул себе на ладонь пригоршню черных бесформенных камешков.

– Опалы, – разочарованно сказала Ольга. Присела, без брезгливости распутала ногтями тесемки другого мешочка. – Алмазы. Необработанные. А в том?

– Опалы, – сказал Кацуба, демонстрируя на ладони. Какое-то время казалось, что он заплачет. Мазур не мог ошибиться, именно это выражение и держалось на лице подполковника секунды три...

– И у меня, – отозвалась Ольга, старательно поддевая ногтями скользкие тесемки. – Опалы... алмазы... Помните, в Поселке опалов ходила байка, что какой-то удачливый старатель лет двадцать назад пытался контрабандой вывезти на самолете немаленькую добычу? Все сходится: самолету, ты говоришь, лет двадцать, километрах в двухстах северо-западнее – граница... Он не первый, кому в голову приходила такая идея – иным и в самом деле удавалось миновать границу по воздуху... Должно быть, попали в грозу, если дело происходило в сезон дождей...

Мазур боялся встретиться взглядом с Кацубой. Неисповедимы тропинки тайной войны, иные ее игры насквозь безумны, хотя и происходят в самой что ни на есть доподлинной реальности, – но их не могли отправить сюда за э т и м... Весь прошлый опыт, вся жизнь протестуют против такого предположения. Франсуа оказался прав и ничуть их не обманывал. Они и в самом деле выполнили в с е, ради чего их послали, – несколько дней назад, сами о том не подозревая...

– Пресвятая Дева! – воскликнула Ольга, добавляя соли на рану. – Значит, настоящей целью операции и в самом деле была Тилькара?

Она присела рядом с Мазуром на обширный камень и залилась звонким хохотом – не столь уж и веселым, правда. Смех становился все деланнее, наконец она замолчала, печально покривила губы:

– Господа офицеры, мы все трое – полные идиоты, verdad? Утешает одно: вместе с нами в этом приятном состоянии находится масса людей в парочке стран, чинуш, у которых в десять раз больше золота на погонах, чем у нас...

– Это, в самом деле, утешает, – мертвым голосом отозвался Кацуба, все еще сидя на корточках над грудой опалов и алмазов, высыпанных из доброй половины мешочков. Отвернулся и продолжал с тупым усердием робота вспарывать новые и новые. Пытался ненадолго отсрочить окончательное признание истины.

– Давай, давай, – сказал Мазур уныло. – Авось где-нибудь там отыщется шифровка или ключ от Форт-Нокса...

Кацуба зло фыркнул, но не перестал трудиться. В конце концов слева от него образовалась кучка опустошенных мешочков, а справа – тускло посверкивающая груда стекляшек, и черных, и похожих на осколки битых бутылок. У подполковника хватило выдержки не исследовать вдумчиво пустые мешочки.

– Михаил, не вздумайте дать этой куче хорошего пинка, – серьезно сказала Ольга. – Разлетится, потом придется долго собирать... Это же ваше. Статья сорок седьмая «а»: найденный клад или имущество, по истечении срока давности утратившее собственника. Налог – сорок процентов, остальное – ваше...

– Спасибо, – столь же серьезно сказал Кацуба, открутил пробку с найденной в палатке бутылки виски и присосался к горлышку. – Самое удивительное, что хоть какой-то самолет обнаружился...

– Ничего удивительного, – поразмыслив, сказала Ольга. – Видимо, кто-то из ваших краем уха слышал про эту побасенку с самолетом и, когда с т а в и л и дезу, использовал сюжет, сам не представляя, что угодит в десятку.

Мазур молчал. Он добросовестно пытался сосчитать, сколько людей погибло как раз из-за того, что поверили в эту дезу, или помогали ее с т а в и т ь, или попросту подвернулись под горячую руку тем, кто в эту дезу поверил. Или соприкоснулись с ней и увидели свой интерес в том, что им казалось правдой. Бог ты мой, какой штабель...

– Провались оно все! – в сердцах сказала Ольга. – Перед вами не стыдно приоткрыть душу, вы сами в таком же положении, не вам надо мной смеяться. Я-то думала, подвернулась честолюбивой девчонке операция века...

– Это все от молодости, – сказал Мазур. – С годами такие мысли напрочь из головы вылетают...

– Ты меня возненавидел?

– Вздор. Так бывает только в романах – с р а з у...

– Злишься?

– Ты знаешь, ни капельки, – сказал он понуро. – Не судите и не судимы будете, сам хорош, тоже умеренно лицедействовал в меру своих скромных возможностей... Где уж было догадаться... – Он глянул на Кацубу: – А кое-кто догадался, а?

– Не сразу, – сказал Кацуба. – Были прокольчики, да простит меня сеньорита майор. К примеру, Ольга несколько раз назвала нас офицерами во множественном числе, хотя в тот момент никак не могла знать, что мы о б а при чинах, в роли офицера выступал ты один. Ну, потом начал сопоставлять и анализировать... долго рассказывать, да и незачем. Главное, я не был влюблен по уши, как некоторые. И могу повторить вслед за Шерлоком Холмсом: самая красивая женщина, какую я видел... ну, это жутковатая и неаппетитная история. – Он печально улыбнулся. – Знаете что, ребята? Не сидите, как на собственных похоронах, а идите-ка вы в палатку, задерните полог и, простите на грубом слове, трахнитесь как следует. Во всей этой идиотской ситуации – единственное осмысленное и полезное действие. Я не сентиментален, просто вижу, что между вами до сих пор так и проскакивают искры, да и времени у нас теперь много, поскольку делать больше нечего. Когда выберемся отсюда, один Бог ведает, – когда-то еще Бокаси пригонит катер к устью... Валяйте, право. Заодно и помиритесь.