Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Изабелла Невилл встала на рассвете, чтобы послушать мессу в часовне королевы, и сейчас вместе со своими дамами возвращалась к себе - переодеться для свадебной церемонии, назначенной на полдень. Изабелле только три месяца назад исполнилось девятнадцать лет, однако, она тяжело опиралась на руку приставленной к ней служанки и была вынуждена часто совершать остановки в процессе подъема по каменной лестнице.
Больше семи месяцев прошло со дня, когда Изабелла взяла на себя труд подняться по сходням корабля в порту Кале, тем не менее, девушка до сих пор восстанавливала подорванные резервы организма. Всегда тоненькая, сейчас она стала непозволительно худой, а ее бледность выражалась столь явно, что даже будущий зять заметил это и предложил Изабелле посоветоваться с врачом. У нее пропал аппетит, исчезла энергичность, и во время утренних пробуждений светло-карие глаза были потухшими и окруженными синяками.
Давняя дружба с лордом Уэнлоком, избранным управляющим Кале, позволяла Уорвику рассчитывать на его помощь или, в крайнем случае, на нейтралитет. Но Кале настолько был полон агентами Эдварда, что Уэнлок не осмелился позволить войти в порт известному врагу короны, и, пока корабль до тошноты у пассажиров переваливался на тяжелых волнах, у Изабеллы начались роды.
Она мучилась целые день и ночь, и только мать и Анна ухаживали за разрешающейся от бремени девушкой. У них не было ни ромашкового масла, ни соцветий руты, ни, даже, яиц. В конце концов, Уэнлок обратил внимание на отчаянные просьбы Уорвика и отправил ему два бочонка вина для Изабеллы, но напиток не мог ни снять боль, ни сохранить ребенка.
Младенец, сын, оказался мертворожденным, и, когда у юной матери открылось кровотечение, показалось, что она тоже определенно умрет. Прекращение кровотечения можно было отнести лишь к божественному милосердию Богоматери Марии. В то время, когда Изабелла лежала в бреду, ее мать и сестра вымыли ребенка, завернули его в белое одеяло и молились, опуская маленькое тельце в море.
Когда-то Изабелла представляла себя английской королевой. Под зорким оком отца она получала поддержку для подпитывания ожиданий истинно блестящего будущего. Нед показал себя недостойным королевского трона. Он был бы свергнут, а Джордж - коронован. Изабелла правила бы как его супруга, наслаждаясь народной любовью, которой никогда не видела Елизавета Вудвилл. Жизнь сразу снова могла обрести прежние краски, радовавшие до ссоры батюшки с кузеном и поблекнувшие, затенив счастье, на какое будущая монархиня невинно претендовала, как на принадлежащее ей по праву рождения.
Прекрасная мечта оказалась не более ощутимой, чем мыльные пузыри, одна из любимых игр маленькой Изабеллы. Реальность оказалась безумным полночным бегством на корабль в Эксетере. Реальность обернулась крошечным узелком, похороненным в море, ребенком, которого Изабелла никогда так и не увидела. Реальность стала ложем болезни в Онфлере, в Нормандии, когда французская акушерка, вызванная для ухаживания за девушкой, прямо выразила опасения, что та сможет когда-нибудь выносить дитя в полном смысле слова. Реальность предстала обручением сестры Анны с наследником ланкастерской династии, союзом, превратившим семейную жизнь Изабеллы в ад упреков и обвинений. Ее уязвленный муж обернул против супруги негодование, которое не осмеливался излить на тестя, и, со временем, когда интенсивность его ярости снизилась, погашенная осознанием, что разочарование Изабеллы так же остро, вред уже был нанесен.
Девушка находилась в крайне сникшем состоянии этим утром, страдая сразу от усталости, боли в спине и, особенно, от резкой головной боли. Ночью она спала мало, размышляя о мрачном будущем, предстоявшем ей при ланкастерском дворе, о браке, который сделает Анну принцессой Уэльской и, однажды, королевой Англии...при условии победы их отца. Заледенелым декабрьским днем, зная о превращении Эдварда Йорка в беглеца без гроша за душой, а отца в правителя Англии, которому никто не смел бросить вызов, не было причин сомневаться, - победа у Уорвика в кармане.
"Госпожа герцогиня! Ваша сестра, принцесса Анна..."
Прежде чем Изабелла смогла понять, прошло несколько мгновений. Ее владение французским языком ежедневно становилось безупречнее и свободнее, но девушка волновалась, затаив дыхание и представляя страшные картины, мелькающие перед глазами с невероятной быстротой.
'Кровь Христова', - выругалась Изабелла, вникнув в смысл послания, и те из ее прислужниц, кто достаточно знали английский язык, чтобы оценить на нем крепкие выражения, обменялись за ее спиной улыбками, полными заинтересованными предположениями. Если ее сестра действительно откажется выходить замуж за принца Эдуарда, ситуация обещает разразиться скандалом приятных масштабов.
Изабелла на короткое время подумала, не побеспокоить ли матушку, но потом пришла к противоположному решению. Анна была не ближе к матери, чем сама Изабелла. Границы существования графини Уорвик обуславливались дыханием и жизнью господина и супруга. Сколько ее старшая дочь могла себя помнить, это не менялось, и она не думала, что госпожа матушка окажется способна помочь сейчас.
Комната Анны окутывала холодом. Ни фламандские стенные гобелены, ни открытая жаровня не в состоянии были противостоять сквознякам. Но, несмотря на них, Анна надела лишь легкое шелковое платье сливочного оттенка и неподвижно сидела перед настенным зеркалом, окруженная впечатляющими рядами склянок с духами, розовой водой и косметикой, сурьмой и белладонной для глаз, белилами для лица, красной охрой для губ и бальзамом на основе календулы.
Сестра была не одна, - над ней склонилась другая девушка. Она подняла глаза при входе Изабеллы, и та узнала Веронику де Креси, одну из юных француженок, выбранных для помощи Анне. Девушка была только на несколько лет старше младшей барышни Невилл, и, казалось, степень их душевной близости за четыре месяца в Амбуазе увеличилась.
'Анна? Почему ты не одеваешься? Осталось меньше трех часов'.
Анна продолжала смотреть в настенное зеркало.
'Изабелла, уйди', - вяло попросила
