Патриарх Тихон - Михаил Вострышев

Обретенная свобода не дала покоя главе Русской Православной Церкви. В газетах было объявлено, что трудящиеся могут не беспокоиться — следствие по делу «гражданина Беллавина» продолжается. За каждым шагом патриарха велось наблюдение, как и за близкими к нему людьми, вскрывались письма, шедшие на его имя через государственную почту, устраивались обыски. Верующие, опасаясь, что их архипастыря тайно увезут в темницу, не спускали с него глаз, днем и ночью в Донском монастыре толпился народ, надеясь, что, когда люди повсюду, Святейшего не посмеют тронуть.

Постоянно, ежечасно патриарх мучился вопросом: «Доколе можно уступать безбожной власти?» Где та грань, когда благо Церкви он обязан поставить выше благополучия своего народа, выше человеческой жизни, притом не своей — жизни верных ему православных чад?

Незадолго до кончины патриарх поведал о своих тяжелых раздумьях первому кандидату в местоблюстители патриаршего престола митрополиту Казанскому и Свияжскому Кириллу.

— Ваше Святейшество, — ответил только что вернувшийся из заточения митрополит, — о нас, архиереях, не думайте, мы теперь только и годны на тюрьмы.

Через несколько дней митрополит Кирилл, после допроса у чекиста Тучкова, был вновь арестован и больше не увидел свободы до своего расстрела в 1937 году.

В другой раз в беседе с тюремным врачом Жижиленко, будущим епископом, патриарх говорил о своих мученических сомнениях в пользе дальнейших уступок Советской власти. Делая эти уступки, он убеждался, что предел требований Советской власти лежит за пределами верности Христу и Церкви и что, по-видимому, единственная возможность для Церкви сохранить свою верность Христу — уйти в катакомбы, как первые христиане.

Но понимал патриарх Тихон и иное — скрыться архипастырю не дозволено, он должен нести свой крест до конца.

Гонения на Церковь продолжались. Воинствующий атеизм опирался на учение большевиков, стоящих у власти. Главный редактор газеты «Правда» Н. И. Бухарин утверждал в популярной книжонке «Азбука коммунизма», что вера в Бога есть выдумка буржуев. Бывший же до него редактором «Правды», а позже членом ЦКК и Верхтруда А. А. Сольц призывал: «Все религии, все боги — одинаковый яд, опьяняющий, усыпляющий ум, волю, сознание, — всем им беспощадная война».

Подобные призывы достигали ушей как одурманенных мечтой о мировом коммунизме жестоких юношей-романтиков, так и расплодившихся на дрожжах советского бюрократизма расчетливых карьеристов. «Отречемся от старого мира» и построим земной рай — без Бога, без христианской совести, без послушания заветам предков — повторяли как молитву воинствующие атеисты. А кто не захочет нашего земного рая — того уничтожим. Кто не пожелает верить в нас — того уничтожим. Кто по дороге к земному раю засомневается в нас — того уничтожим. Но прежде — унизим, чтобы не осталось ни праху, ни памяти от тех, кто не с нами. Унизим Церковь, превратив ее в нищенку, запретив ей напутствовать и причащать умирающих в больницах и тюрьмах, воспламенив костры из икон и богослужебных книг, насадив во всех учебных заведениях наше атеистическое вероучение, забрав под наши нужды Московский Кремль и все монастыри России, создав сеть агентов из духовенства и скостив им за доносительство налог, отменив празднование христианских праздников, поместив мощи русских святых в музее комиссариата народного здравия как анатомический материал, запретив крестные ходы, продав церковную утварь за рубеж, конфисковав колокола для переплавки в металл, разрушив церкви в целях расширения улиц… Будем заставлять школьников расстегивать ворот рубахи и срывать с их груди нательные крестики. Сломим волю вашего патриарха, и вы забудете его. Как забудете и Бога и с прочищенной от памяти головой станете строить наш, земной рай.

Но ошиблись гонители Русской Православной Церкви: Бог поругаем не бывает, терпят поругание пастыри и овцы стада Христова, терпят и славят Господа, ибо жизнь не имеет той цены, как любовь к Церкви. Они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца (Откр. 7, 14).

Патриарх продолжал почти ежедневно совершать богослужения в московских храмах. Однажды во время Божественной литургии, когда архидиакон со словами: «Со страхом Божиим…» — вынес из Царских врат святую чашу, один из двух высоких мужчин, выделявшихся своим полумонашеским одеянием, выхватил из-под одежды дубинку и с криком: «Тихон, мы убьем тебя!» — опустил ее на митрополита Петра, приняв его по ошибке за патриарха. К счастью, удар пришелся только по плечу. Стоявшие рядом со свечами иподиаконы моментально обезвредили святотатцев. Архидиакон тоже не растерялся и, поставив святую чашу на престол, закрыл Царские врата. Одновременно раздался голос ктитора[101], призвавшего народ к спокойствию. Негодяев вывели из храма и передали в руки милиции.

А в это время в алтаре, облокотившись на святой престол, горько плакал Святейший Тихон…

Так же горько пришлось плакать патриарху и 26 ноября/ 9 декабря 1924 года, когда в 20 часов 15 минут тремя выстрелами в упор из револьвера был убит его келейник, секретарь и телохранитель Яков Анисимович Полозов. Сын Полозова записал по воспоминаниям матери: «10 декабря моей матери должно было исполниться двадцать пять лет, хотели эту дату хорошо отметить, и 9 декабря она спустилась вниз и стала давать указания Клеопатре (крещеной татарке, работавшей кухаркой при патриархе и нашей семье). В это время моя мать услышала что-то вроде щелчков наверху. Она побежала наверх, дорогу ей преградил патриарх и сказал: «Наташа, твоего мужа убили». Мать увидела отца, который хрипел… Убийцы убежали. Но моментально приехали работники ГПУ во главе с Тучковым, который сразу же заявил, что здесь дело рук белогвардейцев. Откуда он это взял?»

Патриарх был потрясен циничным убийством близкого человека, четверть века заменявшего ему родного сына. Москвичи, не зная даже подробностей покушения, решили, что мученик Полозов пал жертвой своей преданности Божиему избраннику, что он вытащил смертный жребий, предназначавшийся Святейшему Тихону. Москвичи вспоминали покушение на патриарха, совершенное в день памяти первоверховных апостолов Петра и Павла 29 июня/12 июля 1919 года. Тогда при выходе архипастыря из храма Христа Спасителя женщина ударила его ножом в бок. Ее сумели задержать, и спустя четыре месяца Совнарсуд при участии знаменитого безбожника Красикова постановил обвиняемую «от наказания освободить и озаботиться помещением ее в условия, наиболее соответствующие ее психическому состоянию».

На паперти храма Христа Спасителя патриарха спас кожаный пояс на подряснике под рясой, смягчивший удар ножа. Вся Москва в те дни возносила моления к Господу об избавлении Святейшего от смерти. Поправившись после покушения, смиренный патриарх Тихон в храме, возле которого пытались прервать его мученическую жизнь, принес народу душевную благодарность за добрые чувства.