Кровавый пакт - Дэн Абнетт

— В отличие от вас, их здесь не было, — тихо сказал Маббон.

Гид снова начал идти.

— Сколько времени? — спросил Гаунт.

— Без пяти четыре, — сказал Колдинг. — По крайней мере, это было последнее время, когда я видел часы дворца. — Гаунт посмотрел на гида. — Теперь мы бы хотели увидеть Башню Плутократов, — сказал он.

— Ну, разумеется, — воскликнул гид. — И я уверен, вы захотите увидеть места смерти ключевых павших там!

— Ме... места смерти? — спросил Колдинг.

Гид кивнул.

— Как и в случае Слайдо, места, где пали герои. Капитан Менхорт из Колстекских «Молотов», Гаунт из Гирканцев и, конечно же, Аллентис.

— Что? — спросил Гаунт.

— Вы сказали Гаунт? — спросил Жайме.

— Гаунт, Комиссар Гирканцев, — сказал гид. — Он погиб, взрывая Башню. — Гаунт посмотрел на своих компаньонов.

— Честно слово, я не погибал, — прошептал он. Маггс с Жайме фыркнули. Намек на улыбку даже появился на губах Колдинга.

— Давайте посмотрим на место смерти Гаунта, — сказал Маггс гиду.

— Да. Почему бы и нет? — рассмеялся Гаунт.

— Сюда, — объявил гид. — Это был девятый день. Херитор сопротивлялся. Гаунт, упокой его Трон, повел Гирканцев через уничтоженные Врата, и окопался на внутреннем дворе под Башней...

До четырех оставалось всего две минуты.

XXVIII. МЕСТО СМЕРТИ ИБРАМА ГАУНТА (ПОСЕТИТЕЛИ ПРИВЕТСТВУЮТСЯ)

Энергичный гид вел их вперед к большому двору, где контур Башни Плутократов был очерчен серебром и золотом.

Гаунт почувствовал, что воздух становится холоднее.

Он потянулся к обнадеживающей рукояти своего болт-пистолета. Она ощущалась удобной в его руке. Он держал группу близко к себе, и продолжал визуальный осмотр. Он отметил, что и Маббон, и Маггс, тоже осматривают территорию. Они тоже это почувствовали, и, кем бы они не были, оба были, в первую очередь, солдатами. У них были отточенные навыки, которые никогда не сотрутся.

Гаунт продолжал держать руку на своем болт-пистолете, пока гид вел его группу через крытую галерею к месту, где стояла Башня. Маггс подошел ближе к Гаунту.

— Дайте мне оружие, — прошептал он.

Гаунт помотал головой.

Небо над Верховным Дворцом стало болезненно синим, незапятнанным никакими облаками. Солнце, начавшее свой дневной путь по небу, все еще было ярким. Тени от галерей и мемориальных часовен вокруг огромного двора были жесткими и черными.

Гаунт слышал повсеместное бормотание голосов: других гидов, ведущих группы; разговоров между посетителями; священника аятани, совершающего простую службу перед мемориальной доской, семьи, собравшейся вокруг него со склоненными головами. Легкий ветер шуршал длинными полами черных шелковых платьев.

Гаунт услышал, как башенные часы в Олигархии пробили четыре. Он повернулся к гиду.

— Вы бы не могли побыть тут с моей группой несколько минут? — спросил он. — Расскажите им о Башне. Расскажите им, какой экстраординарный шум она произвела, когда упала, как будто мир раскололся пополам. Расскажите им об облаке пыли, которая скрыла солнечный свет. Расскажите им о кучах тел, более пологих, чем кучи камня.

— Сэр? — спросил гид, выглядя озадаченным.

— Расскажите им все о Комиссаре Гаунте и каким выдающимся солдатом он был. — Гаунт повернулся и вышел из теней на солнечный свет огромного двора. Он увидел экскурсионные группы на дальней стороне двора, и еще несколько поближе, собравшихся вокруг мемориальных статуй в центре двора.

Это было совершенно не похоже на то, как он все это помнил, хотя он начал всерьез сомневаться в качестве своих воспоминаний. Местность была другой, более плоской. Топография зданий, окружающих территорию, изменилась, что было едва ли удивительно, учитывая побочный эффект от гибели Башни. Он помнил, как часами залегал под огнем, пристально смотря на маленькую заставу у ворот с характерным орнаментом в виде аквил. Он задумался, что случилось с тем местом. Оно все еще стояло, когда ему с Гирканцами, в конце концов, удалось прорваться через нее. Пала ли она позже? Была ли она уничтожена намного позже, чтобы освободить место для этих мемориальных построек.

Даже небо было другим.

Он медленно повернулся вокруг. Он мог видеть Верховный Дворец, затуманенный голубой далью. Он мог видеть кружащуюся стаю птиц. Он мог видеть огромный, темный монолит Хонорариума, возвышающийся позади огромного двора, подобно зубчатой стене.

Он пошел к центру огромного двора. Хотя она давно исчезла, он мог ощущать присутствие Башни над собой, оставшееся, подобно призраку. Его приказами было взорвать ее: его тяжким трудом, его успехом. Башня добавила почти полкилометра к общей высоте Олигархии. Падая, рев, который она производила...

На отдалении, он увидел фигуру, стоящую рядом с галереями. Он тотчас ее узнал.

Вид почти вызвал спонтанные слезы в его глазах: не слезы печали или слабости, но внезапный прилив эмоций. Быть здесь, через столько лет, и видеть, что его самый старый друг пришел ему на помощь, на этом самом месте...

Гаунт не заплакал. Это была одна из особенностей дизайна, которой не обладали его новые глаза.

Он начал идти к Бленнеру. Бленнер улыбался своей гребаной улыбкой, своей — Давай пошлем оставшуюся часть дня и пойдем в тот маленький бар, который я знаю, — улыбкой. Его фуражка была надета под отличительным, почти небрежным, полностью еретическим углом.

Все собиралось быть хорошо.

Когда он подошел ближе, Гаунт заметил руки Бленнера. Руки Бленнера были у него по бокам. Указательный и средний пальцы на обеих руках делали «идущее» движение.

Это был один из старых кодов, один из школьных кодов, который они использовали так давно на Игнатус Кардинале. Одноклассник, друг, я могу видеть проблему, которую ты не можешь видеть; я могу видеть, что учитель или префект ждет, чтобы внезапно выпрыгнуть, ждет, чтобы поймать нас за беготню или пение или разговоры, поэтому уходи, пока все еще можешь. Мне уже конец, но ты, все еще, можешь спастись. Иди, иди,