Владимирские Мономахи - Евгений Салиас

Впрочем, вскоре все успокоились, узнав, что охота будет на болотную дичь… Все, да и барин, будут на виду, на открытом месте, а то и в челноках на озере, охотиться на одних уток…

Тем не менее все единодушно отговаривали Дмитрия Андреевича ехать охотиться. Он был достаточно здоров и бодр, чтобы двигаться по саду, выезжать на прогулку по заводам, но никак не оправившись настолько, чтобы «трепаться» в охотный дом, а затем по болотам… Даже и отдыхая в челноке на озерках и запрудах, он мог утомиться или простудиться.

Сусанна Юрьевна, конечно, более всех отговаривала Басанова» и вместе сердилась на Гончего, который уверял всех, что такая поездка и прогулка принесет только пользу…

— Если почувствует, что устал, — говорил Гончий, — то и не пойдет в болото, останется в охотном доме… А проездка такая ему все-таки дело хорошее.

Князь Давыд, несмотря на крайне враждебные отношения с Гончим, был на этот раз того же мнения. Дарья Аникитична по обыкновению молчала…

После многих споров, пререкательств между разными гостями и нахлебниками, ввиду упорства Басанова было решено ехать, хотя бы только на один день. Выехать в сумерки в охотный дом ночевать, а поутру, отдохнув, покататься барину в челноке и пострелять на пролетную дичь, которую своей стрельбой подымут в болотах другие охотники…

Когда в сумерки снова в зале и у подъезда все и всё было в сборе, кроме псарей и собак, Басанов перед тем, как выходить и ехать, обернулся к Сусанне Юрьевне, пришедшей его провожать, и заговорил с ней тихо, чтобы Дарья Аникитична не слыхала:

— Колдун ваш Онисим.

— Что такое? — удивилась она.

— Ничего у него не разберешь. Не верь я в его преданность, ни за что бы слушаться его не стал… очень уж загадки любит загадывать да колдовать… Но я верю, что он, вас крепко любя, и меня тоже любит… Ну, вот и слушаюсь его, как бы своего наставника питомец какой… Вот теперь и еду в охотный.

— Не пойму я вас, — отозвалась Сусанна Юрьевна недоумевая.

— Говорю вам… привязался Онисим: поезжай, да поезжай. Вот и еду.

— Как?.. — изумилась она. — Аня?.. Онисим? Он вас надоумил?

— С ножом к горлу пристал, — рассмеялся Басанов. — А почему еще сказываю я, что он колдует, — потому что про этакий простой совет всячески просил никому да и вам вот не сказывать.

— Что не сказывать-то?

— Да что он именно науськивает, что не сам я пожелал. Нешто не загадка это?..

Басанов, усмехаясь, двинулся в зал.

Сусанна последовала за ним вместе с Дарьей Аникитичной и говорила про себя:

«Да. Конечно, загадки загадывает мой Аня».

Едва только поезд барина с гостями и прихлебателями отъехал шибкой рысью от подъезда, как в доме, будто по волшебству, воцарилась полная тишина.

Оно было и не мудрено… Дарья Аникитична прошла к себе… Сусанна Юрьевна поднялась наверх… Во всем доме не было никого. Во всех комнатах двух крыльев дома было тоже пусто. Только в нижних этажах оставались старики-нахлебники и дети, так как молодежь тоже всегда уезжала, если не пострелять, то широко покутить в охотном доме. Только дежурная дюжина в передней весело болтала и, достав из ларя карты, принялась играть в «носки», выставив караульного на случай, если явится нежданно обер-рунт с обходом.

Когда стемнело совсем, весь дом, не освещаемый в отсутствие барина, погрузился во тьму. Только передняя, да большой зал были, как всегда, освещены, а равно в апартаментах самой барыни, смежных с залом, виднелся огонь.

В правом крыле дома тоже засветились два окна… Князь Давыд Никаев, ездивший только на медвежьи охоты, и один столичный гость, Хвостов, захворавший накануне, были у себя и сойдясь принялись от тоски за игру в бирюльки по рублю за партию.

Гончий был уже наверху у Сусанны Юрьевны. Она сидела за пяльцами и, гневно встретив любимца, стала его попрекать за его «чудачества» с Басановым.

Он молчал, не оправдывался, но украдкой усмехался.

— Ну, хоть признайся, — приставала она к нему, — хоть. признайся, что ты науськал Дмитрия Андреевича ехать. Я же это верно знаю.

— Он вам это сам сказал? — спросил Гончий.

— Ну, хоть бы и сам.

— Не мог воздержаться! — рассмеялся он. — Есть же такие люди на свете: хоть зарежь их, не могут сдержать языка за зубами! А еще хотят, чтобы им важные дела поверяли, рассказывали все, что надо втайне уметь держать.

— Это же не важное… И если ты не хочешь сознаться сам, то, стало быть, оно…

— Важное, — перебил Гончий…

— Как?

— Так. Если я сказываюсь, что надоумил Дмитрия Андреевича ехать на охоту, даже привязался к нему, упрашивал его… и просил тоже никому про меня не сказывать, то, стало быть, пустое дело — важное дело.

— Просто загадки загадываешь, — сердито произнесла Сусанна Юрьевна.

— Да…

— Балуешься…

— Нет… Загадки не всегда баловство, ради одной потехи.

— Так поясни…

— Придет время, поясню.

Наступило молчание. Сусанна сидела угрюмая, так как чуяла, что Гончий что-то затевает или затеял… И это затеянное им должно теперь совершиться там в охотном доме за эту ночь или завтра днем. Помимо женского любопытства ее мучило «темное» затейничество ее любимца.

Не прошло получаса, как Гончий пришел к ней наверх, он вдруг поднялся уходить.

— Что ты? — окончательно изумилась она.

— Мне надо к себе, Сусанна Юрьевна.

— Зачем?

— Дел много… Вон на домне завтра начнут лить по-новому чугун, я и хотел…

— Полно лгать! — перебила его Сусанна. — Я по голосу твоему… да по всему наконец вижу, что ты что-то строишь… Поужинай со мною, благо я сегодня здесь буду ужинать… Поужинай и уходи.

— Не могу, золотая моя. Ей-Богу! Не могу. Не гневайтесь: дело такое важное, каких в Высоксе и не бывало никогда…

— И все о злодее, что якобы разыскал…

— Понятное дело.

— И ты сейчас махнешь ночью, тайком, в охотный дом?..

Гончий удивленно глянул в лицо Сусанны.

— Догадалась? А!.. Не дура?

Он молчал.

— Что же, ступай… — уже сердито прибавила она. — Я здесь не проболтаюсь за ночь. Да и не с кем… Разве с Анной Фавстовной одной. Ступай. Скачи.

Гончий стоял не двигаясь, будто колебался… Он не мог выносить гнева обожаемой им женщины. Каждый раз, когда Сусанна сердилась на него, в нем как будто сердце ныло.

— Сусанна Юрьевна… — выговорил он наконец. — Я после полуночи… а то и пред рассветом по винтушке опять приду.

— Слетав в охотный дом! — раздражительно произнесла она.

— Ну, хоть бы и так… Дозвольте придти. Может быть, я… ну… может статься, я в эту ночь вам кой-что доложу… правду страшную скажу… Позвольте придти… хоть пред зарей.