На полпути с обрыва (сборник) - Кир Булычев

— А что со мной дальше будет? — спросила Кора, когда прошла боль.

— Вы у нас побудете, отдохнете, придете в себя, — заурчал Крелий. — Потом мы найдем вам занятие по душе. — Но я теперь свободна?

— Ни в коем случае! — возразил Крелий. — Пока что вы находитесь в карантине. Вы — источник очень опасных бацилл.

— И долго я буду томиться в этой тюрьме? — Ай! — возмутился доктор. — Разве это тюрьма? Вы находитесь здесь в обществе ваших друзей. Вам будет интересно.

— Вы разговариваете со мной, как с идиоткой! — Нами все остаются довольны, — возразил Крелий. И он склонился над столом, где лежали записи, сделанные им во время обследования Коры. Он изучал, словно позировал для исторического полотна, на котором полководец, склонившись над картой, решает, куда же нанести решительный удар.

По сигналу, явно произведенному, но не замеченному Корой, в кабинет вошли две медицинские сестры в мясницких клеенчатых халатах.

— Обработать, — произнес Крелий, не поднимая головы, — и отвести в палату номер восемь.

Медсестры ловко подхватили Кору под локти, словно ожидали сопротивления, и вынесли из кабинета. В коридоре ее толкнули в направлении приоткрытой двери, за которой находилось узкое, уходящее в темную даль помещение, перегороженное рабочим столом. За столом сидел медицинский работник в привычном уже мясницком фартуке, а по обе стороны от него тянулись вглубь полки, уставленные ящиками, коробками, бутылками и прочими предметами.

Человек ждал Кору, он поднялся из-за стола, согнутый и кривой, тускло поглядел на нее единственным глазом и закричал:

— Где я ей обмундирование добуду — размер сорок четыре, а рост шесть футов?

И тут же скрылся в проходе и начал вываливать на пол коробки, шуровать в них и оттуда, издали, донесся вопрос: — Какой размер обуви?

— У меня своя, — догадалась Кора. — Не надо обуви. — Положено, — заметила одна из медсестер. Кладовщик уже мчался к ним по коридору, кинул на стол синий халат, кипу арестантского белья, чулочки, намотанные на картонку, и потребовал: — Орват, расписывайтесь здесь. И здесь. И здесь. Все ее арестантские вещи он покидал в серый мешок с какими-то лиловыми печатями на нем, протянул мешок Коре и тут же спрятал тетрадку с подписями в ящик стола. А медсестры снова подхватили Кору и повлекли ее вдоль коридора прочь от кладовой. — Да я сама дойду! — рассердилась Кора. — Нельзя. Не положено, — откликнулась сестра. — Вы проходите как больная. На излечении. — От чего? — спросила Кора. Ей не отвечали — все втроем скатились вниз по лестнице, снова побежали по коридору. Здесь были окна под самым потолком. Окна, забранные решетками. На другой стороне двери. Вот и дверь восемь. — Где ключ? — спросила сестра. — Где ключ? — еще громче воскликнула вторая сестра.

Ключ был в дверях, и Кора на всякий случай повернула его и потом, вынув из замочной скважины, спрятала в кулаке. Он мог пригодиться.

— Не прячь, — сказала медсестра, толкая дверь. — Куда ты от нас сбежишь? Вокруг пограничники.

Комната, которая отныне принадлежала Коре, была невелика — три метра в длину, два в ширину. Как раз достаточно, чтобы в ней поместилась койка, застеленная одеялом с вытканным на нем изображением тигра с ветвистыми рогами. Возможно, подобное экзотическое животное здесь водится. Кроме того, в комнате умещался унитаз и рядом с ним умывальник. Остальное пространство, очевидно, предназначалось для прогулок.

— А этот тигр? — спросила Кора. — Он здесь водится или вы его истребили?

— Этот выбрис, — ответила медсестра, — еще сохранился в труднодоступных местах, но далеко отсюда. Так что можете не беспокоиться.

— Вы меня радуете, — сказала Кора. — А то я боялась выходить на прогулку.

Медсестры повернулись и, потолкавщись в дверях, вылетели наружу. Параллельный мир удивил Кору. Она ожидала увидеть нечто другое. Хотя бы более технологически оправданное и продвинутое. Судя по тому, что она здесь увидела, он отставал от Земли лет на сто с лишним. Тогда почему они затаскивают сюда людей, а не наоборот?

Интересно, Гофмана в самом деле разоблачили? Она же сама, как агент, должна молчать и делать вид, что ничего не случилось. В хорошую же компанию она попала!

Дверь широко отворилась, и в ней возник гигант с маленькими усами на маленьком лице. Полковник Рай-Райи напомнил ей Петра Первого в напыщенном и глупом варианте.

— Переодевайся, — сказал он от дверей, — а то мне надо тебя допросить, а ты в цивильном.

— Не нравится мне ваш халат, — ответила Кора. — От него плохим мылом воняет.

— Мне тоже многое не нравится, — сообщил полковник. — Но я комендант лагеря для особо опасных пришельцев и отвечаю за их безопасность и здоровье. — Полковник развел длинными руками, которые заканчивались такими маленькими и изящными пальцами, словно принадлежали элегантной даме и были пришиты полковнику путем операций. Пальчики украшали многочисленные кольца и перстни.

— Выйдите за дверь и побудьте там, — сказала Кора. — Зачем?

— Затем, что я не люблю переодеваться при чужих мужчинах, тем более если это переодевание мне противно.

— Вы глупы и наивны, девушка, — сказал полковник. — Вам кажется, что ваше тело может представлять для меня какой-то интерес. Чепуха! У меня есть любовник, я с ним счастлив, и не исключено, что я на нем женюсь, если его тетя не будет чинить мне препятствий. — Тут полковника охватил безудержный гнев, очевидно в адрес тети его любовника, потому что он выхватил из ножен саблю, но не стал рубить голову Коре, а со страшным треском сломал саблю о колено.

— Не беспокойтесь, у меня протез, — произнес он с чувством собственного достоинства и уселся на край кровати. — Давайте, Кора, давайте, у меня еще масса дел, а надо проверить швы в вашей одежде. — Какие еще швы?

— А вдруг та бабуся, которая делает вид, что наблюдает за морем из Птичьей крепости, вшила в швы письменные инструкции.

Они много знают, подумала Кора, ой как много! — При одном условии, — сказала Кора, — я оставляю себе нижнее белье. Я не могу ходить в сиротском.

— Чепуха, — ответил полковник, — сколько вы проносите здесь свои трусики? Вам придется их стирать перед сном и сушить в камере. В эти периоды времени вы будете полностью беззащитны перед насильниками.

А черт с ним! Кора принялась раздеваться, уговаривая себя, что в камере никого нет. Полковник тут же занялся делом. Он хватал вещи Коры и начинал их мять, обнюхивать, царапать, гладить, потом складывал на краешке кровати и ждал следующего предмета.

Оставшись в одних трусиках, Кора вздохнула с облегчением, ибо поняла, что полковник ни разу на нее и не взглянул — все его внимание было поглощено ее одеждой. Полковник оказался человеком долга. — Все, — приказал он, — сдай мне все. Кора подчинилась и тут же надела длинные розовые казенные трусы — сейчас бы сыграть в них в футбол, потом рубашку — откуда они вытащили такие неудобные и так плохо отглаженные вещи?