На полпути с обрыва (сборник) - Кир Булычев

— Все ясно, — сказал он наконец. — Не считая Гофмана и Тоя, вы у нас самая продвинутая во времени. Мы с вами еще не раз поговорим. И откровенно. Вы согласны? — Согласна, — сказала Кора.

— И отлично. А то господин Гофман, Михаил Борисович, начал лгать и даже противоречить самому себе. А нам нужна правдивая информация, на основе которой будут приняты ответственные решения. Понятно? — За ответом Гарбуй обернулся к Коре.

Миша Гофман молча возил ложкой в миске, собирая остатки каши.

— Зря я его пощадил, — сказал полковник Рай-Райи. Как он ненавидел Мишу!

— Вы руководствовались гуманизмом, полковник, и я вас понимаю, — ханжески промямлил Гарбуй.

«Сейчас придет его мама, в очках, даст ему в руки скрипочку, и мы будем слушать, как он играет гаммы», — подумала Кора.

— Теперь к делу, — Гарбуй перешел на командирский тон. Ему нравилось говорить командирским тоном. Кора даже подумала, что ему раньше не приходилось командовать ни дома, ни в школе — всегда находился какой-нибудь другой командир. — Сегодня у нас, товарищи, трудный, насыщенный день. Испытания распределяются следующим образом. Гражданка Орват, как новенькая, проходит лабиринт. Инженер Той остается со мной. Он будет проходить дружественный допрос о состоянии дел в малой авиации. Остальные продолжат курс благо-психологических исследований.

— Я протестую, — сказал Влас Фотиевич Журба. — Мы же понимаем, что опять начнете мучить, а мы люди немолодые, немощные.

— Без этого наука не может двинуться вперед, — снисходительно ответил Гарбуй. — Без этого вы бы не оказались в этом лагере, и тем более без этого вы не сможете возвратиться обратно к вашим друзьям и близким. — Сладко поешь, — прошептал Эдуард Оскарович, и никто, кроме Коры, этого не услышал. Впрочем, толстый мальчик Гарбуй настолько переигрывал свою роль заботливого учителя, что, пожалуй, за редким исключением всем была очевидна лживость его слов и обещаний. В дверях, куда покорно потянулись ворчавшие пленники, Кору и двух ее спутников ждали солдаты, которых привел Гарбуй.

Уже вечерело, тени стали длиннее, и ветер утих, отчего воздух прояснился и стали видны нависающие над берегом горные вершины, кое-где покрытые желтеющим лесом. Обернувшись, Кора уткнулась взглядом в плохо побеленные стены барака и мрачного четырехэтажного куба, где обитали и трудились доктора и иные начальственные люди, которые и, ведали контактами этого мира с Землей.

Эти и другие, видно хозяйственные, здания располагались на обширной площадке, большей частью заасфальтированной, кое-где поросшей редкой травой. Вокруг тянулась металлическая сетка, а у единственных ворот стояла пропускная будка.

— А как ваш мир называется? — спросила Кора у солдата. Тот ответил:

— Земля, как же еще! — Потом подумал и добавил: — Впрочем, вам это знать не обязательно.

Кора согласилась с солдатом, тем более что ее внимание было уже привлечено к лабиринту, перед которым они остановились. Кора сначала и не сообразила, что видит настоящий лабиринт, потому что для нее это было литературное понятие — нечто вроде гигантского холма, внутри которого должен таиться могучий Минотавр.

Тут же лабиринт оказался бесконечной — в обе стороны — серой бетонной стенкой без отверстий, высотой около трех метров. Наверное, она тянулась на полкилометра, и в ней был лишь один разрыв — как раз к нему они и направились. Возле правого угла лабиринта возвышалась высокая ажурная вышка, схожая с тригонометрическим знаком. Наверху вышки была небольшая площадка, обнесенная перильцами. Там на стульях сидели два солдата. Между ними и перилами были прикреплены пулемет и большая подзорная труба.

При виде процессии солдаты замахали руками, приветственно закричали. Спутник Коры ответил коротким непонятным возгласом и сообщил ей, как новенькой:

— Они будут за вами наблюдать. Оттуда видно все, что внутри лабиринта. Если они увидят лишнее, то и выстрелить могут.

— Что вы под этим имеете в виду? — насторожилась Кора.

— Много будешь знать, скоро состаришься, — ответил солдат.

— Он сам не знает, — сказал второй. — А зачем мне надо в лабиринт? — спросила Кора. — Да вас же испытывают! — откликнулся первый. — Испытают — и в бульон! Солдаты рассмеялись.

Солдаты остановились перед разрывом в серой бетонной стенке, на которой сохранились следы деревянной опалубки.

— Вам, девушка, — сообщил солдат, — положено проникнуть внутрь лабиринта, забрать в центре его послание и вынести его наружу. Весь проход по лабиринту фиксируется камерами и пулеметчиками. Не выполнившие задание подвергаются наказаниям.

— А какое вам дело, прошла я или нет? — спросила Кора. — Сказать правду? — Скажите.

— Диверсантов из вас готовят. На Землю засылать будут, — искренне ответил солдат.

Он подошел к круглым часам, приколоченным к стенке, и нажал на красную кнопку. Часы зажужжали, и секундная стрелка тронулась в путь.

— Один час, — сказал солдат, — шестьдесят очков. Каждая дополнительная минута — еще очко…

— Пошли! — приказал второй солдат. — Время не ждет.

Он подтолкнул Кору внутрь лабиринта не сильно, но решительно.

Кора сделала несколько шагов внутрь лабиринта и остановилась.

Перед ней был коридор, точно такие же коридоры отходили вправо и влево. Стенки были бетонные, пол тоже бетонный, потолка лабиринту не полагалось. Это был бы самый скучный лабиринт в мире, если бы не небо, которое голубело над головой и показывало куски очень красивых кучевых облаков, которые проплывали в сторону моря.

Лабиринт состоял из бетонных перегородок и точно напоминал те лабиринты, которые принято рисовать в детских журналах, помещая в центре его кусочек сыра, а снаружи голодную мышку, которая этот кусочек сыра должна была скушать. Бывали, правда, и другие варианты — в центре сидела кошечка и поджидала мышку.

— Эй! — крикнула Кора, надеясь, что солдат не услышит. — А как у вас насчет Минотавра? Не поджидает ли он?

Солдат не откликнулся, и Кора решила/что здесь нет такой легенды, не выдумали. Вместо нее какая-то другая, и вовсе не про лабиринт, а про подземную пещеру.

Вздохнув, Кора направилась по коридору направо, придерживаясь правой рукой о правую стенку, вскоре коридор загнулся внутрь и еще через двадцать шагов закончился тупиком. Если здесь нет Ариадны с клубочком, подумала Кора, дай мне. Господи, какой-нибудь карандашик или кусочек угля. Полцарства за карандаш, чтобы отмечать собственный путь.

Кора подняла голову — над ней, сбоку, будто плывя по небу, напротив течения облаков, располагалась площадка, с которой наблюдали за мышкой два солдата. Один смотрел, приложив ладонь ко лбу, второй наклонился к подзорной трубе.