Большие Надежды (СИ) - Оськина Варвара

В какой момент тот его отпустил и отошёл, Хант не знал, – просто не видел, – но медленно выпрямился и посмотрел в спину наставника, не чувствуя ничего. Из-за спины по-прежнему доносился странный, пугающий звук.

– Думаю, Вард подойдёт. Что скажешь?

– Вполне. – Артур облизнул внезапно пересохшие губы.

– Тогда поговори с ним. – Хант поклонился, когда Канцлер медленно оглянулся и посмотрел на него. А в следующий миг последовало долгожданное: – Свободен.

Артур повернулся так стремительно, что плащ предательски опутал ноги, и пришлось ждать целое невыносимое мгновение, прежде чем удалось сделать первый шаг. Затем второй.

– Через пыточную, Артур, – раздался скучающий голос. – Заодно проверишь не прибили ли там раньше времени твоего пленника.

Хант ничего не ответил, лишь молча шагнул к нужной двери, а потом наконец поднял голову и посмотрел. И он не знал, почему в тот же миг не сорвался туда, в эту белую бездушную комнату, чтобы самому оторвать тонкие пальцы от шипастой решётки. Он не знал, как вообще смог промолчать, увидев красные от крови зубы, которыми Флор закусила израненную губу. Он не знал вообще ничего. Артур Хант лишь шёл и бездумно смотрел, как огромной защитной перчаткой тюремщик удерживал ладонь Флор прямо на острых шипах в надежде, что она закричит. Но Мэй молчала и смотрела куда-то перед собой, словно ничего не замечала, хотя Артур в это не верил.

Он помнил, что это за боль. Не сильная, но такая выматывающая, что хотелось отпилить себе кусок тела, лишь бы больше не чувствовать. И захотелось вдруг крикнуть, чтобы Флор не пыталась сопротивляться и просто сдалась: заорала, заскулила, хотя бы лишь всхлипнула. Ведь тогда всё закончится. Да, пускай лишь на сегодня, но это даст ей пару дней передышки, потому что иначе… Но Артур знал, что Флор не скажет и не издаст ни малейшего звука, потому что она для них слишком сильна. Потому что достоинство будет с ней до конца. Потому что она каким-то неведомым образом стоит выше, чем каждый из них.

И в этот момент, словно услышав его такие крамольные, совершенно неправильные мысли, Флор вздрогнула. Конечно, Артур понимал, что, скорее всего, она просто узнала шаги, но это значило – его ждали – Флор ждала! – и повернулась к нему, как только чёрный, перепачканный пеплом и грязью сапог ступил на белый пол яркой пыточной камеры. И в тот же момент, когда взгляд Ханта зацепился за искусанные, перепачканные кровью губы, в спину ударило:

– Артур.

Он остановился, не поворачиваясь, но и не осмеливаясь поднять глаза выше. Казалось, весь треснувший с первым разрядом мир сузился до алой полосы, что теперь была вместо рта Флор. И всё же он нашёл в себе силы, чтобы коротко ответить замершему позади Канцлеру.

– Да?

– Надеюсь, ты понимаешь, что должен сделать, прежде чем получишь мантию Советника?

Понимает ли? Артур помолчал, словно раздумывал, а потом почти заставил себя протолкнуть через пересохшую глотку нужный ответ, пока перед глазами растекалось красное марево. Он понимал.

– Да.

– Тогда, будь добр, не подведи, – бросил напоследок Канцлер, прежде чем вернуться в свой полюбившийся угол.

Ну а Артур сделал шаг, потом ещё один и ещё, двигаясь, скорее, механически, чем осмысленно. Он не оглядывался и больше не смотрел по сторонам, но алый, чуть подрагивавший от боли рот по-прежнему стоял перед глазами. Это было странно и страшно, но Флоранс Мэй ему улыбалась.

Артур слабо помнил, как добрался до собственных покоев. Возвращаться на пепелище не было ни причин, ни желания, к тому же, после затхлого подвала хотелось вдохнуть полной грудью. Именно это навязчивое желание гнало Ханта наверх, туда, где, казалось, воздух был легче и чище того липкого жирного газа, который опутал улицы Города. А потому, стоило ему только ворваться в свои комнаты, как он в раздражении дёрнул застёжки, стянул тяжёлый доспех и неаккуратно бросил его прямо на пол. В несколько шагов Артур добрался до большого окна и замер, упершись руками в холодное просвинцованное стекло, что было сплошь покрыто серыми потёками копоти. Он хватал ртом в поисках такого нужного воздуха, но тот будто смыло – на Город обрушился ливень.

– Ты мной недоволен? – прошипел Артур и с силой ударил по стальной раме. – Что тебе надо? Что? Ты уже взял у меня всё, что я хоть когда-то имел, а теперь просишь ещё?

Раздался гром, словно Город сердился на его недогадливость. Глупость, конечно. Вряд ли погода связана с интеллектом, что жил где-то рядом с реакторной зоной под Башней. Хотя поговаривали, что выбросы с воздухоочистительных фабрик и неизбежное магнитное поле, которое создавал беспрерывно работавший Щит, как-то влияли на вечную облачность. Но до этого дня Артур никогда не вдавался в подобную физику, а теперь было, видимо, поздно.

Он всмотрелся в лупившие по стеклу капли – большие, тяжёлые. А они гневно отстукивали какие-то им одним понятные обличительные тирады, но Хант лишь криво усмехнулся в ответ. Что же, зато можно было больше не беспокоиться о пожарах. После такого ливня будут уже другие проблемы: затопит распределительные линии Щита, неизбежно пострадает система очистки и обязательно что-то ещё.

– Почему ты не можешь просто жить и дать жить мне? – пробормотал Артур в ответ на очередной удар злых капель.

Нет, ну какой сильный дождь. Он даже не помнил, когда в последний раз так лило. Наверное, в день казни Мессерер. От этой мысли Артур на мгновение застыл, а потом холодно улыбнулся и поднял голову, вглядываясь в серую пелену, за которой искажённо мерцал сине-зелёный Щит.

– Да ты издеваешься, – процедил он сквозь зубы и отпустил нагревшуюся под ладонями раму. Артур выпрямился, словно готовился отвечать перед кем-то, и посмотрел на смазанные из-за потоков воды тёмные здания где-то внизу. – Если она тебе так нужна, то мог бы позаботиться о ней лучше…

Громкий треск взорвавшейся рядом молнии вынудил Артура замолчать и устало прикрыть глаза. Наверное, он рехнулся. Окончательно двинулся на почве долга, раз решил разговаривать с Городом. Безумец! Дурак! Под плотно закрытыми веками снова блеснула яркая вспышка, а потом наконец-то грянул рассерженный гром. От него знакомо завибрировал пол под ногами, и Артур сдался. Медленно выдохнув, он открыл глаза и посмотрел прямо перед собой.

– Ты сердишься на меня или себя? Хотя… какая к чертям разница, ведь я – это ты. А значит, это я сплоховал. Видишь, в твоей риторике Артур Хант опять кругом виноват.

Послышалось ворчание грома, но в этот раз в нём не доставало уверенности.

– Господи, я разговариваю с кусками бетона и пучком проводов!

Город затих, и даже раздражённые капли больше не стучали в окно своим надоедливым бубнежом.

– А ты ведь тоже не знаешь, почему она так поступила, правда?

Артур прислонился лбом к ледяному стеклу и провёл пальцем по одной из кривых линий потоков дождя. Так странно, стена была почти отвесной, а поверхность удивительно гладкой, но вода всё равно искала какой-то свой путь. Её ручейки извивались, словно огибали препятствия. Почему? Тем временем Город опять раздражённо загремел, и Артур удивлённо вскинул брови.

– О, так ты в курсе. Похоже, даже дал спалить себя ради этого! Знаешь, это весьма эгоистично с твоей стороны. Мог бы мне рассказать, если на то пошло. К чему эти тайны? Или я неспособен осознать высшую нервную деятельность живорождённой? Серьёзно?!

Артур расхохотался, когда рядом категорично ударила молния, но резко оборвал себя и покосился взглядом на дверь, что вела в личные комнаты Лины. Возможно, это и правда абсолютное сумасшествие. В конце концов, никогда раньше ему не приходила в голову подобная чушь. Однако, оторвавшись от созерцания утонувшего в собственном раздражении Города, Артур подошёл к закрытым покоям, помедлил ровно секунду, а потом резко надавил на гладкую ручку.

Створка открылась легко, обнаружив за собой пустовавшую спальню. Лина наверняка плела интриги где-нибудь в кулуарах у службы Отдыха, а может, прямо в кабинете у Канцлера, но сейчас это не интересовало Артура. То, что ему было нужно, находилось где-то здесь, и, подумав всего пару секунд, он безошибочно выбрал нужное место.