Секс и ничего личного - Яна Ясная

Дядя Кэсс держится с достоинством. Не похоже, что это, мягко скажем, неуютное местечко особо на него давит.

Впрочем, в его обстоятельствах единственное, что остается — держать лицо.

— Тогда начнем, пожалуй. Я — Жером Альмарик, адвокат Кассандры Морель, которая приходится вам племянницей. И мы хотим предложить вам сделку.

— Сделку? — неожиданно хохотнул мужчина. Он смотрел на нас с мсье Альмариком с видом крайнего превосходства, как человек, уверенный в том, что все идет по его плану. — Это смешно. Когда я предлагал Кэсси сделку, она почему-то посчитала, что это ниже ее достоинства, с чего бы мне теперь спасать ее шкуру? Особенно при том, что она сама же себя и подставила с этим признанием. Как она могла подумать, что я сдам родную племянницу полиции?..

Он покачал головой и поцокал языком.

Я старался не думать о том, как мне хочется по этой голове врезать.

Последние дни и так не добавляли мне хорошего настроения, особенно, после того, как выяснилось, что человек, которого я считал одним из своих ближайших друзей, оказался мало того, что убийцей, но еще и мерзким лицемером.

А тут еще и этот…

Бедная Кэсс. Как она с ним жила все эти годы?

— Мсье Морель, — Альмарик благополучно проигнорировал и насмешку, и высокомерный взгляд, и вранье, — нам известно, что Кассандра не участвовала в ваших криминальных мероприятиях после своего совершеннолетия. Вам известно, что Кассандра не участвовала в ваших криминальных мероприятиях после своего совершеннолетия. Но суду это надо доказывать, тратить на это время, ресурсы, голосовые связки. И несмотря на то, что мне было бы крайне любопытно посмотреть на то, как вы пытаетесь убедить присяжных в том, что артефакты, заряженные мадемуазель Морель действительно применялись в противоправных деяниях…

Я едва сдержал хрюкающий смех, вспомнив разговор в машине.

На самом деле, я понимал, что насчет “любопытно” шеф даже не иронизирует. Когда мы узнали, какой именно “сюрприз” Квентин Морель подготовил для Кассандры, нам всем пришлось признать, что в изобретательности этому муд… мужчине не откажешь.

У того перекупщика на рынке, с которым Кэсс водила давние торгово-выгодно-невыгодные отношения, дядя выкупил все, к чему прикасалась рука моей девушки, а потом вывалил все это богатство в качестве доказательств того, что Кэсс участвовала в его авантюрах.

— И еще интереснее мне, как вы будете доказывать, что мадемуазель Морель именно для этого их заряжала. Видят боги, я отдаю должное вашей фантазии и предприимчивости. Но время и деньги я все же ценю больше, чем театр одного известного исключительно в узких кругах актера…

Он выдержал паузу, благородно предоставляя мсье Морелю высказаться, если он того желает, но дядя Кэсс только раздул ноздри, и тогда Альмарик продолжил:

— А потому да, мы предлагаем вам сделку. Вы признаетесь, что возраст, память не та, все перепутали, и после совершеннолетия мадемуазель Морель вы не имели с ней никаких контактов до того самого момента как нашли ее для семейного воссоединения несколько месяцев назад. А я со своей стороны обещаю вам умеренный срок и комфортные условия заключения в самой надежной из возможных тюрем с добросовестными и неподкупными работниками.

Я уставился с любопытством на то, как ослу протягивают морковку.

“Осел” кривился, презрительно щурил глаза и планировал, судя по всему, нам предложить засунуть себе эту морковку в то место, которому мне тоже, наверное, надо подобрать соответствующий благозвучный синоним. Запишу это себе в домашнее задание начинающего адвоката…

— Меня и так посадят на комфортный срок, мсье как вас там, — бросил Морель. — А гарантии надежных работников можете засунуть себе…

Ну я же говорил!

Шеф, морковка не сработала, доставай кнут!

Настроение незаметно поднималось. Чувствовался азарт, удовольствие от наблюдения за противостоянием и желание в нем поучаствовать. Было острое желание разнести всю ложь мошенника по кирпичикам, натыкать мордой во все несостыковки в его пламенных речах…

Но именно поэтому, мне пока что было велено только наблюдать и подавать ручку.

Альмарик не разменивался на ерунду.

— Что ж, я понимаю, вы обижены на Кассандру, у вас с ней крайне запутанные семейные отношения, каждый совершил ошибки. И в виде жеста доброй воли, она готова пойти на все ради своего любимого дяди. Она попросила меня поднять все мои связи и использовать весь мой профессиональный опыт для того, чтобы добиться для вас условного срока и освобождения прямо в зале суда. С учетом признательных показаний и отсутствия заявивших себя пострадавших… не такая уж невыполнимая миссия. Я уверен, вы оцените ее широкий жест. Если вдруг вам нужно время, чтобы подумать, готовы ли вы принять его, а также ознакомиться с моим профессиональным профилем, то мы готовы любезно предоставить вам пару дней.

Превосходство и злорадство во взгляде мошенника (даже не хотелось его больше называть дядей Кассандры, ну его на хрен такое родство!), таяли на глазах сменяясь недоверием.

— Вы угрожаете мне… освобождением?

— Что вы! — Альмарик одарил собеседника широкой акульей улыбкой. — Разве же это угрозы? Я уверен, что те, кто ждет вас по другую сторону решетки, внятно вам объяснят разницу между угрозами и выгодной сделкой.

В комнате повисла тишина. Взгляд Мореля метался с адвоката на меня, с меня на адвоката. Он молчал, по виску стекала капля пота.

— Ручку?.. — благожелательно предложил я.

-

Когда мы вышли из СИЗО, на улице еще не успело стемнеть окончательно. Здорово. Кажется, день все же прибавляется.

То есть он, безусловно, прибавляется — но, кажется, сейчас это наконец стало заметно.

Я остановился, и, дожидаясь, пока меня догонит мсье Альмарик, запрокинул к небу лицо и просто дышал.

После интенсивного общения с Квентином Морелем это было мне жизненно необходимо: душный родственник Кассандры, кажется, обладал свехспособностью выжирать весь кислород из воздуха вокруг себя.

Мсье Альмарик, закончивший приятельское общение с охраной, нагнал меня. Отвратительно бодрый и энергичный, словно ему ничего не стоили эти почти четыре часа изматывающих переговоров