Борьба за будущее: Интроекция (СИ) - Мамука Пагава

[Коглавлению ↑]

Глава 31. The Sum of All Fears

— Отлично, Икари-кун, — из динамиков в монотонный гул внутри контактной капсулы ворвался непоколебимый голос доктора Акаги, — ещё полчаса — и ты свободен.

Ещё тридцать бесконечно долгих минут мариноваться внутри «Евы-01». В пограничной синхронизации, когда центральные нервные системы объединены, но доступ к телу исполина отключён. И не работает ни один симулятор, поэтому вокруг ничего, кроме холодных стенок капсулы и приглушённого света, нет. Без движений, наедине со своими мыслями, с единственной задачей — почувствовать «Евангелион». Одним словом, синхротест.

И так уже третий битый час. А что почувствовать должен Икари, по мнению научного отдела? Именно почувствовать, а не ощутить. Ведь ощущения тела «Евы» ему и так передавались легко благодаря отлично налаженной связи. У Синдзи не возникало никаких проблем во время пилотирования при том уровне синхронизации, который он имел. Но по словам доктора Акаги и майора Кацураги, пятьдесят семь процентов — мало. В идеале необходимо стремиться к семидесяти процентам, чтобы уменьшить задержку и увеличить точность в отклике «Евангелиона». Ибо в бою бывает дорога каждая секунда.

И вот для того, чтобы повысить этот самый уровень синхронизации, необходимо проводить синхротесты. А точнее, почувствовать «Еву». Но что именно он должен почувствовать? Никто не мог сказать ничего вразумительного, ссылаясь на то, что Синдзи, в общем-то, первопроходец. У него иногда складывалось впечатление, что NERV порой и сам не понимает, что за технологии использует. Если взять во внимание тот факт, что «Евангелионы» являются по сути клонами Ангелов, о которых известно с гулькин нос, — не удивительно.

«Почувствовать, почувствовать», — повторял про себя Синдзи, как бы прося подсказку у «Евангелиона». Единственное, что он получал в ответ: тепло, безопасность и что-то родное. Эти ощущения неизменно возникали каждый раз, когда он синхронизировался с «Евой-01», с самого первого раза. Они не менялись ни на йоту: не становились сильнее или слабее, не преображались и не перемешивались. Так любимое Икари абсолютное постоянство. И он не покривит душой, если скажет, что никогда не прочь лишний раз залезть в «Еву». Нет, ему до сих пор не нравилось само пилотирование и необходимость время от времени развешивать подзатыльники монстрам размером с небоскрёб. Удовольствия не приносило, но и какого-то негатива не было. Синдзи точно знал: в «Еве-01» он в полной безопасности, как в лоне матери.

А может, для «Евангелиона» Икари как персональное божество? Потому что биомашины без пилотов работать не могут, даже не заводятся. И только с наличием пилота в них вдыхается какая-никакая «жизнь». При этом нельзя запихнуть первого встречного — ничего не получится. Нужны специфические люди, в которых есть тот необходимый элемент, который заставляет оживать «Еву». Пресловутый ген? Но как он может влиять, если прямого физического контакта нет? Майя определённо что-то недоговаривала или же сглаживала углы, чтобы не так сильно травмировать впечатлительного юношу. Например, умолчала, что у биомашины есть зачатки сознания. Конечно, неприятно, что Синдзи врут на голубом глазу, да и ещё такая милая сотрудница научного отдела. Но она всего лишь подчиняется приказам сверху. Например, отца. А значит, от юноши вполне могли сокрыть и тот самый элемент, из-за которого «Евангелионы» действительно оживают.

Как бы там ни было, но «Ева-01» не сможет «жить» (если такое выражение к ней применимо) без стремления защитить своего пилота. И это объяснимо: человек, как и любой другой организм, тоже старается защищать то, от чего зависит его выживаемость. «Евангелион», конечно, не человек, да и полноценно «живым» назвать нельзя, однако в какой-то мере тоже является хоть и своеобразным, но всё же организмом.

Вот почему Синдзи ощущает себя в полной безопасности, как только садится в «Еву-01».

Однако в полной ли? И в безопасности ли вообще?

««Ева-00» пыталась прикончить своего пилота» — сами собой всплыли слова Мисато.

Да, это было всего лишь её предположение. Но часто ли Мисато ошибается? Её интуиция и проницательность иногда поражали.

Нет, Синдзи уверен в «Еве-01» и убеждён, что она никогда не причинит ему зла. Даже если заставить. Настолько сильно исходящее от неё чувство безопасности. Бросало в дрожь только от понимания, что «Евангелион», помимо каких-то базисных инстинктов, может обладать достаточным уровнем сознания, чтобы хотеть или не хотеть причинить кому-то зло. Конечно, это ещё не самосознание, но… Успокаивало, что конкретно «Ева-01» более чем благосклонна к своему пилоту и воспринимает его как того, кого необходимо защищать любой ценой.

Всё просто как дважды два: Синдзи вдыхает жизнь в «Еву-01», она же в благодарность бережёт своего пилота. Кто при этом в большем выигрыше — неясно. Радоваться или пугаться таким симбиотическим отношениям, Икари-младший не знал и пока просто воспринимал как должное.

А вот взаимоотношения между «Евой-00» и Аянами Рей носили, вероятнее всего, куда более сложный характер.

Если принять на веру, что все «Евангелионы» в своих пилотах, так сказать, души не чают, то как тихая Рей умудрилась разозлить «нулевую»? Эмоциональная нестабильность? Конечно, Икари об Аянами знал ничуть не больше, чем о «Евах», но при всей своей необычности она не кажется конфликтным человеком.

Другой же вариант ещё хуже: может статься, что «Евангелионы» по своему характеру бывают разными. И Синдзи просто повезло получить «добрую» «Еву», тогда как Рей досталась «агрессивная».

И ведь какой вариант ни выбери — каждый тянет за собой кучу неприятных, но закономерных цепочек. В первом случае: Рей не такая, как кажется, и ему её стоит… остерегаться? Глупость, казалось бы, но логика указывает именно на это. Во втором же случае опасаться стоит уже самих «Ев», даже собственной. Ибо, если каждая из них обладает не просто минимальными зачатками сознания, но и уникальным характером, они, получается, уже не просто биомашины, а нечто большее. И тут вызревает закономерный вопрос: NERV-то понимает, что в их ведомстве создали?

От мыслей Синдзи отвлёк звуковой сигнал и вспыхнувший интерфейс, сообщающий о завершении синхротестов и новых результатах.

— Молодец, Икари-кун, на сегодня всё, — хотя на словах доктор Акаги его хвалила, но в её голосе звучала только будничная усталость. — Пятьдесят восемь и три десятых процента — твой новый рекорд.

— Мне стоит радоваться?

Но он не дождался ответа от учёной — в эфир ворвалась Мисато, да так, что у Синдзи в ушах от непривычки зазвенело:

— Стóит! Как минимум из-за вечерней пирушки!

— А что празднуем? — Синдзи недовольно потирал ухо.

— Всё и сразу!

«Всё и сразу» несколько пугало — Икари не очень любил большие вечеринки, массовые гуляния и подобное. Просто так получалось, что ему там никогда особо места не находилось, и в итоге он весь вечер сидел где-то в стороне со своими мыслями. Короче говоря, вечеринки для него были скучными. Конечно, многое зависит от того, какая компания соберётся. Но уже точно можно сказать — Тодзи и Кенске там не встретишь.

Пилот тяжело вздохнул и почесал затылок, надеясь, что всё будет не так плохо.

После душа и привычного обхода врачей Синдзи случайно пересёкся с лейтенантом Аобой, который заметно оживился, завидев пилота:

— Эй, Икари-кун, ну что, как сам?

— Даже после тяжёлого дня Мисато-сан никак не даст мне перевести дух, — пожаловался он.

Шигеру по-доброму усмехнулся.

— Да, майор это умеет — ты уж держись там, как же мы без тебя.

— Постараюсь, — простонал Синдзи, желая как можно быстрее вернуться домой и наконец-то помучить виолончель. В этот момент его осенила идея, показавшаяся заманчивой. — Кстати, Аоба-сан, вы вроде говорили, что играете на гитаре?

— А, точно, я уже и забыл! Надо будет как-нибудь собрать народ, побренчать немного.

— Я вот о чём подумал — я тоже вполне неплохо умею играть, правда на виолончели.

— Серьёзно?! Круто! — Шигеру неподдельно заинтересовался.

— Ну да, есть такое, — улыбнулся Синдзи. — Можно вместе что-нибудь сыграть, хотя не особо представляю как.

— Да легко! — непосредственный лейтенант положил руку на плечо пилоту. — Электрогитара и виолончель спокойно уживаются, особенно если скрепить вокалом.

— Я пас, из меня певец как балерина.

— Это не проблема — у нас вон Майя-чан умеет петь.

— Правда? — удивился юноша. Он слабо представлял скромную и милую сотрудницу научного отдела, поющую хотя бы что-нибудь лёгкое и простое. Ему всегда казалось, что такие девушки слишком стеснительные, чтобы петь перед публикой.

— Ага! — Шигеру уже размечтался. — Если выгорит, сколотим свою банду!