Sindroma unicuma. Книга1. - Блэки Хол

Это я - клинический случай?! Это про мою тупость уже книги начали писать?! И что это за цифры?

Альрик взял фолиант и, усевшись на стул, с которого меня согнали, углубился в чтение. Я занервничала и начала чесать руки.

- Не расцарапывайте, - приказал мужчина, не отводя взгляда от книги. Я пораженно уставилась на него. У профессора на лбу скрытый глаз? Двумя читает, а третьим за мной наблюдает.

- У вас расстроенный вид, Эва Карловна, - посочувствовал декан. - Не волнуйтесь, записи носят дневниковый характер. Там подробно описано ваше передвижение через подвалы института, а также каким образом вы получили "подарок". С ваших слов, естественно.

Я растерянно покивала. Значит, цифры означают день, когда состоялось путешествие по институтским подземельям. Что-то не похож толстенный фолиант на дневник. В дневнике обычно пишут пером, полеживая на диванчике и покусывая изредка кончик пера, при этом мечтательно посматривая в окно. А это настоящий сборник научных статей.

Вдоволь начитавшись, Альрик отложил книгу в сторону и велел следовать за ним. Я неуклюже спрыгнула с большой высоты и, похоже, вывихнула лодыжку. Прихрамывая не хуже профессора, доковыляла до стола, у которого он остановился, поджидая меня с поджатыми губами. Да не притворяюсь я! По-настоящему больно.

Мужчина взял мою руку и засунул между двумя пластинами электронного микроскопа. Сам он наклонил к глазам окуляры, и, смотря в них, крутил колесиками и настраивал. Вспышки осветили ущербную конечность - Альрик фиксировал исторический момент. Он вертел мое запястье во всех видах и позах, едва не сломав, и щелкал, щелкал, щелкал. Потом поменял фильтры, и выкручивание кисти продолжилось.

Нащелкавшись, профессор освободил плененную конечность, и я опять взгромоздилась на кушетку, как птичка на шесток, но ненадолго. Весьма профессионально Альрик взял образцы крови из пальца, из вены, замерил давление и пульс, выслушал легкие, влез в горло и в уши. Затем дал большую мензурку и велел следовать за ним. Мы вышли из лаборатории, и мужчина препроводил меня к туалету. Альрик остался дожидаться в коридоре, а мне надлежало выйти из санузла с образцом для анализов.

В стерильной кафельной чистоте туалета я едва не заплакала от накатившей горечи. Профессор обследовал меня, словно очередной бездушный объект для опытов, и не скрывал грубоватости и откровенного пренебрежения. Интересно, с Лизбэт он обращался бы также цинично или сыпал комплиментами?

Вышла из туалета, как было велено, с образцом, а Альрик разговаривал с двумя молодыми мужчинами в белых халатах. Увидев меня, кивнул им и, не сказав мне ни слова, направился обратно в лабораторию. На месте профессор отобрал мензурку и разрешил сесть на кушетку, а декан делал записи в своем блокнотике. Наверняка готовил к выходу новые дневниковые записи о похождениях бестолковой студентки.

В это время стиральная машинка перестала крутиться и призывно замигала оранжевым огоньком. Я думала, Альрик вытащит из нее свои рубашки и жилетки, однако из внутренностей машинки была извлечена подставка с колбами, заполненными разноцветными жидкостями. Профессор переставил подставку в морозильную камеру, дохнувшую паром из открытой дверцы, а затем направился к столу и достал из ящичка резиновые перчатки. Взяв большую кювету, он выдавил из тюбика кремовую пластичную массу. Из шкафчика со стеклянными дверцами вынул несколько пузырьков и начал по каплям подливать их содержимое в кювету, перемешивая лопаточкой смесь. Просканировал взглядом получившийся состав и направился ко мне.

- Я буду обрабатывать руки, а вы рассказывайте о том, что произошло вчера. Старайтесь вспомнить мельчайшие подробности.

Мужчина окунул перчатки в смесь и обхватил ими мою левую ладонь. Поначалу я задохнулась от свежести, схватившей руку, но понемногу ощущение прохладности исчезло, вытесненное поглаживающими ласковыми движениями. До чего прекрасно!

- Не отвлекайтесь, - послышался рядом голос, вырывая из блаженства.

Оказывается, я, разомлев, умудрилась закрыть глаза. Руки Альрика скользили по пальцам, по ладони, и пластичная масса всасывалась в кожу, словно в губку. На левую руку ушел весь запас приготовленной мази, прежде чем она перестала впитываться. Профессор выудил из кармана халата варежку и натянул на обмазанную массой конечность.

- Вижу, что бесполезно расспрашивать вас в процессе, - сказал Альрик и отправился к лабораторному столу, где повторил манипуляции с пузырьками. - Пока готовлю новую порцию, постарайтесь вспомнить и рассказать.

Я оглядела руку, упакованную во фланелевую варежку. Под тканью приятно грело.

- Касторский иллюзорно ударил меня.

- Как? - не отставал Альрик.

- Сделал хлыст.

- Как долго вас избивали?

Я машинально дернулась.

- Немного. Ударили два раза.

- А потом?

А что потом, уважаемый профессор?

- Потом Касторскому пришла в голову идея снять дефенсор.

- А вы?

- Меня удерживали за руки, и второй... не помню... вроде бы Крест... сделал вот так. - Показала примерные движения. Рука в варежке смотрелась забавно. - Я потеряла сознание. Когда очнулась, рядом никого не было. Встала и пошла в общежитие.

Альрик хмыкнул:

- Вы не могли потерять сознание, потому что на вас еще был дефенсор. К вам применили заклинание ovumo*, изолировав слух, зрение, обоняние и тактильные ощущения. Словом, все органы осязания отрезали от действительности, погрузив в кокон. А ведь это сложное заклинание, которое осваивают на четвертом курсе. Как же могло так случиться, Генрих Генрихович?

________________________________________________________

ovumo *, овумо (перевод с новолат.) - яйцо

Это могла быть 24.3 глава

Декан кашлянул со своего места:

- Что могу сказать? Сверх положенного программой третьего курса им не давали. Вы же знаешь, Альрик, что пропавшие студенты происходят из сильных висоратских семейств, и, возможно, во внеучебное время активно занимались самообразованием.

- "Сильных висоратских семейств"! - неожиданно зло процитировал профессор и бросил лопаточку в кювету, перестав помешивать. - Этой силе от роду не более пятидесяти лет, причем Касторский и его дружки - всего лишь второе поколение урожденных висоратов, обладающих способностями. Дед Касторского-младшего активно участвовал в висоризации и был причислен к избранным, заполучившим умение управлять волнами с помощью инъекций.

- Вы строги, Альрик, - начал было Стопятнадцатый, но профессор оборвал:

- Речь идет не о строгости, а о неуправляемости и неконтролируемости. Человек, единожды отведавший власти, не сможет остановиться. Искусство пользоваться с умом своими способностями приходит не за год и не за два, и даже не за пятьдесят. Оно откладывается в подкорке столетиями, и для этого нужно, чтобы сменилось множество поколений. Мудрость и опыт предков перевешивают необузданность порывов. Именно поэтому из двух зол: древних висоратских кланов, ведущих свою родословную со стародавних времен, и выскочек-нуворишей, ставших успешными после начала висоризации, - я выбираю первое.