Первая Пуническая война - Михаил Борисович Елисеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Согласно информации Тита Ливия, Гасдрубал вызвал Ганнибала в Испанию из Карфагена: «Гасдрубал пригласил Ганнибала к себе в Испанию письмом, когда он едва достиг зрелого возраста» (XXI, 3). Получается, что после смерти Гамилькара его старший сын был вынужден вернуться в Африку. Но данный эпизод не соответствует действительности и, скорее всего, является позднейшей вставкой Ливия. Дело в том, что здесь римский историк вступает в противоречие сам с собой, поскольку в дальнейшем напишет, что Ганнибал «после тридцатишестилетнего отсутствия возвратился в город, который покинул еще отроком» (XXX, 35). Через некоторое время Ливий вновь обратит внимание на данный факт и вложит в уста Ганнибала такую фразу: «Я ушел от вас девятилетним мальчиком и вернулся через тридцать шесть лет» (XXX, 37). О том, что сын Гамилькара пребывал в Карфагене после гибели отца, достоверной информации нет. Скорее всего, он не покидал Испанию после 228 года до н. э. и все это время служил под командованием Гасдрубала, постоянно совершенствуясь в военном деле. На это косвенно указывает путаница в рассказе Тита Ливия.
Командующий испанской армией не делал Ганнибалу никаких поблажек, данный факт подтверждает Фронтин: «Служа под командой Гасдрубала, он спал обычно на голой земле, укрывшись плащом» (IV, III, 8). Именно полученная в молодые годы закалка сделала легендарного полководца крайне неприхотливым в быту человеком: «Ганнибал обычно вставал с ночи и до ночи не отдыхал; лишь в сумерки он назначал обед, и никогда за его столом не ставили больше двух обеденных лож» (Frontin. IV, III, 7). Для Ганнибала на первом месте всегда была война, все остальное было вторично. Именно эти качества и ценил в своем молодом родственнике Гасдрубал: «Своим помощником он назначил Ганнибала, немного времени спустя прославившегося своими воинскими успехами; он был сыном Барки и братом жены Гасдрубала и был уже с ним в Иберии, юный, любивший военное дело и любимый войском» (App. VI, 6).
Более подробно о том, как Ганнибал воевал под командованием Гасдрубала, рассказывает Тит Ливий. При этом писатель исходит из того, что молодой человек прибыл на Иберийский полуостров из Карфагена, где проживал после смерти отца. Отсюда и три года службы в Испании. Как уже отмечалось, это не соответствовало действительности, но в данный момент нас интересует совсем другое: «Ганнибал был послан в Испанию. Одним своим появлением он обратил на себя взоры всего войска. Старым воинам показалось, что к ним вернулся Гамилькар, каким он был в лучшие свои годы: то же мощное слово, тот же повелительный взгляд, то же выражение, те же черты лица! Но Ганнибал вскоре достиг того, что его сходство с отцом сделалось наименее значительным из качеств, которые располагали к нему воинов. Никогда еще душа одного и того же человека не была так равномерно приспособлена к обеим, столь разнородным обязанностям – повелению и повиновению; и поэтому трудно было различить, кто им более дорожил – полководец или войско. Никого Гасдрубал не назначал охотнее начальником отряда, которому поручалось дело, требующее отваги и стойкости; но и воины ни под чьим начальством не были более уверены в себе и более храбры. Насколько он был смел, бросаясь в опасность, настолько же бывал осмотрителен в самой опасности. Не было такого труда, от которого бы он уставал телом или падал духом. И зной, и мороз он переносил с равным терпением; ел и пил ровно столько, сколько требовала природа, а не ради удовольствия; выбирал время для бодрствования и сна, не обращая внимания на день и ночь, – покою уделял лишь те часы, которые у него оставались свободными от трудов; при том он не пользовался мягкой постелью и не требовал тишины, чтобы легче заснуть; часто видели, как он, завернувшись в военный плащ, спит на голой земле среди караульных или часовых. Одеждой он ничуть не отличался от ровесников; только по вооружению да по коню его можно было узнать. Как в коннице, так и в пехоте он далеко оставлял за собою прочих; первым устремлялся в бой, последним оставлял поле сражения. Но в одинаковой мере с этими высокими достоинствами обладал он и ужасными пороками. Его жестокость доходила до бесчеловечности, его вероломство превосходило даже пресловутое пунийское вероломство. Он не знал ни правды, ни добродетели, не боялся богов, не соблюдал клятвы, не уважал святынь. Будучи одарен этими хорошими и дурными качествами, он в течение своей трехлетней службы под начальством Гасдрубала с величайшим рвением исполнял все, присматривался ко всему, что могло развить в нем свойства великого полководца» (XXI, 4).
Оставим на совести римского писателя рассуждения о бесчеловечности и вероломстве Ганнибала. Уж кому-кому, но только не квиритам было заниматься морализаторством. В этом свете гораздо более объективным выглядит суждение Полибия, у которого не было никаких оснований быть предвзятым по отношению к великому полководцу: «Одни считают его чрезмерно жестоким, другие – корыстолюбивым. Но относительно Ганнибала и государственных людей вообще нелегко произнести верное суждение» (Polyb. IX, 22). Греческий историк воздерживается от личностных оценок, а просто передает имеющуюся в его распоряжении информацию: «Нелегко судить о характере Ганнибала, так как на него действовали и советы друзей, и положение дел; достаточно того, что у карфагенян он прослыл за корыстолюбца, а у римлян – за жестокосердного» (Polyb. IX, 26).
Полибия не интересуют личные качества Ганнибала, для него на первом месте стоят его способности военачальника: «Вот почему о высоких достоинствах Ганнибала вообще как полководца можно судить главным образом из того, что он провел столько времени в неприятельской стране, так часто подвергался всевозможным случайностям, столько раз в небольших сражениях решал участь врага своею проницательностью и, однако, уцелел в многочисленных решительных битвах. С большою заботливостью он охранял себя от напрасной беды. Так и подобает» (IX, 33). Подводя итог всему изложенному, следует признать, что именно Гасдрубал оказал решающее влияние на формирование Ганнибала как полководца.
* * *В 221 году до н. э. Гасдрубал Красивый был убит. И произошло это не вследствие заговора приближенных или тайной спецоперации, осуществленной внешними врагами. Все оказалось гораздо банальнее и прозаичнее. Полибий никаких подробностей трагедии не сообщает, а просто пишет о том, что карфагенский командующий был в собственном доме убит неким кельтом из личной мести (II, 36). Ливий добавляет, что варвар был озлоблен казнью своего господина, а убийство было совершено прилюдно и
