Синдзи-кун и теория игр - Виталий Хонихоев

class="p1">— Извини. — говорит Мария: — извини, но я могу взять только тебя. Ты и твоя способность… вы уникальны. Даже ты одна — уже представляешь собой опасность для города… своим образом мысли. Как бы тебе это сказать? Вот смотри — стремление к насилию — это как болезнь. И у тебя, и у вас всех эта болезнь есть, но вы уже привыкли в ней, ваши организмы выработали иммунитет к этому. Но граждане Города — у них такого иммунитета нет. Я понимаю, что вы здесь вынуждены были делать то, что вы делали, но…

— Вот как. — мечты о светлом городе будущего, о жизни без стресса и насилия, о умных, неторопливых беседах под белыми сводами уютных аудиторий — треснули и развалились.

— Я… и так беру на себя слишком много, с Кикуми. — говорит Мария: — но она — жертва. В ней пока слишком много злобы и ненависти, обиды и страха. Но я уверена, что подходящие специалисты помогут ей с этим разобраться. С тобой… с тобой все будет сложнее. Ты сделала сознательный выбор. Ты — убийца. Извини, но это так.

— Увы. — отвечаю я и пожимаю плечами: — иногда у тебя нет иного выбора.

— Это так. — соглашается со мной Мария: — но этические вопросы, которые могут мучать тебя в первый раз — отступают после какого-то раза. Второго? Третьего? Двадцатого? После которой по счету смерти тебе становится все равно? Ты — умная девочка и ты понимаешь, что смерть одного человека — это смерть целой Вселенной вместе с ним. Но ты сознательно выбираешь убить. И твоя Читосе — она уже сформировавшаяся личность, она — хладнокровная убийца, чья рука не дрогнет. Если ты еще можешь стать нормальным человеком, гражданином, то она уже привыкла решать проблемы выстрелом в голову. Она не будет спорить, она не будет отстаивать свою точку зрения, она просто убьет. Можно перестроить ее личность в этом плане, но это уже будет не она… а такого мы стараемся избегать.

— Вы можете и такое?

— Возможно все. — пожимает плечами Мария: — вопрос в том — насколько это этично. А это — неэтично.

— Что же… — говорю я: — тогда твое предложение останется лишь предложением. А жаль.

— Жаль. — кивает Мария-сан: — очень жаль. Ты могла бы изменить этот мир своей способностью, а вместо этого ты просто мелкая бандитка в провинциальном городке на побережье. Чего ты сможешь добиться? Даже если ты победишь всех своих врагов и реализуешь все свои амбиции — ты просто станешь очень крупной бандиткой. Самой большой бандиткой на всем побережье. Это то, как бы ты хотела остаться в истории?

— Не хочу оставаться в истории. — мотаю я головой: — все что я хочу — это чтобы у моих всех все было в порядке. Это сложно, тут много работы, но это возможно. Я хочу быть свидетелем их жизни их успехов и неудач, помогать им в минуты горя и разделять с ними счастье. Кажется это и называется — быть семьей.

— Хорошая цель. — говорит Мария: — ты — хороший человек, Сумераги-тайчо, хороший человек, оказавшийся в чудовищных обстоятельствах и вынужденный делать выбор между плохим и очень плохим. Я дала вам адрес лаборатории, хотя не должна была. Мне и самой существование таких вот … объектов — словно ножом по сердцу. Думаю, что я даже немного рада, что вы встретились у меня на пути. Теперь я могу спать спокойно, зная, что ни ты, ни твоя карманная убийца — не будете знать отдыха, пока это место не станет руинами.

— А ты лицемерка, Мария-сан. — говорю я: — это напоминает мне анекдот про монашку, которую изнасиловали возле бара, а она встает и с довольным лицом «И вдосталь и без греха!».

— Увы. — кивает головой Мария, не улыбаясь, с очень серьезным лицом: — так и есть. Меня тоже заразила эта инфекция насилия, разлитая в воздухе в вашем мире. Когда я приеду домой, мне придется пройти карантин. Возможно, я никогда не смогу жить так как другие граждане, но эта та жертва, которую я готова принести. В любом случае я сейчас здесь, в Островной Империи, среди вас. И я могу позволить себе немного внутреннего удовлетворения, когда гляжу в твои глаза, Сумераги-сан и знаю, что ты не остановишься ни перед чем, пока не уничтожишь это место. И не покараешь всех, кто к этому причастен.

— Ну… мы бываем довольно упрямыми в таких вот вещах. — говорю я: — и у нас это неплохо получается.

— Лучше всех. — отвечает Мария и отворачивается: — такие вещи у вас получаются лучше всех. И я считаю, что вы попросту забиваете гвозди ценнейшим и дорогостоящим инструментом, но кто я такая, чтобы учить вас как идти путем насилия? Вы сами все знаете.

— Аминь. — говорю я: — спасибо за информацию по лаборатории и … прочему.

— У меня просьба. — тихо говорит Мария: — я понимаю, что не вправе просить, и так я и Кикуми в твоих вечных должниках, но все же…

— Говори. Если это в моих силах — я исполню.

— Пожалуйста, не убивайте Такаги-сана. Он здесь не при чем. Я понимаю, что убить его — самое простое решение, но ты же своими глазами видела, как он был шокирован всем этим. Он — хороший, добрый человек, который просто делает свою работу. — говорит Мария. Это не ее дело, она — тайный агент и должна беспокоиться о своей шкуре, о сохранности Кикуми и пересечении границы в контейнере на борту «Утренней Звезды», но поди ж ты… гуманисты они там у себя в Комитете все-таки.

— Я сделаю все возможное. — отвечаю я: — мне и самому неохота убивать Такаги-сана. Хороший дядька. И у него есть кот. А его все по голове бьют. Второй день уже. Но ведь, если он расскажет об этом в своей Инквизиции…

— Я могу помочь. — говорит Мария: — имплант, который предотвратит потерю информации. Ээ… вообще-то это бомба, но вмонтированная в шею и реагирующая на условия, установленные при имплантации. Так ты можешь быть уверена, что он будет молчать об этом.

— А это не нарушает твой этический кодекс? — уточняю я.

— Нет. Это же не мой выбор. Это выбор человека — которому предлагают — или смерть, или жизнь с имплантом с условием, что ты не будешь раскрывать определенную информацию. Это наименьшее зло в данном случае. — отвечает Мария: — поэтому я прошу тебя доверится мне и позволить имплантировать устройство Такаги-сану.

— Что скажешь, Такаги-сан? — я поворачиваюсь к