ВАМП. Практикум по целительству - Лана Ежова

Пока иду к месту спуска в катакомбы, пытаюсь понять, что я все-таки забрала из раны Фрайда. Любое заклинание перестает действовать, если лишить его питающей силы. Выходит, я все же потянула в накопитель под лопаткой только магию артефакта? Чистую силу? Но ее было так много, что я свалилась в обморок, невзирая на свой вместительный резерв? Да и камень из-под автотелепорта также достаточно емкий. Скорее всего, другой вариант не могу придумать.

Я почти на месте — слышно журчание фонтана. Беломраморная дева гордо восседает на большой кошке, из пасти которой вырывается вода.

Найдя нужную плиту на площадке вокруг фонтана, касаюсь ее браслетом мэтра. И она в компании еще трех каменных прямоугольников утопает вниз, открывая темную яму с ветхой, осыпающейся лестницей. Последнюю я вижу смутно — света звезд мало, а создавать «светляк» пока рано.

Спустившись вниз на четыре ступени, нажимаю на одну из пластин браслета-ключа, закрывая вход в катакомбы.

— Долго же ты.

Чудом не слетев со ступеней, шиплю на своего проводника:

— Ты зачем подкрадываешься? Я чуть разрыв сердца не получила!

— Исцелилась бы.

— Лисенок!

Создаю парочку «светляков», и мальчишка вставляет потушенный факел в специальное крепление на стене. Вот ведь маленький поганец, каждый раз, ведя по катакомбам, придумывает розыгрыш: то выведет на гигантского скорпиона, к счастью, иллюзорного, то покажет зал черепов, забыв, что целители не боятся костей.

— Все, больше не буду, — хихикает конопатый проводник. — Пойдем скорее, что-то случилось в «Саду Фло».

— Почему позвали меня, а не кого-то другого? Я же не хожу по ночам на вызовы!

— Потому что ты ближе всех.

Почему другие целители далеко, я не спрашиваю, не мое это дело.

Я быстро и уже привычно готовлюсь к посещению борделя: снимаю студенческий браслет, надеваю белокурый парик и красную бархатную полумаску. Свой темно-зеленый плащ оставляю на ступеньке, беря взамен черный, надушенный особой смесью из духов и отбивающего обоняние оборотней зелья.

— Все, я готова.

Мы идем под землей минут пять, может больше. Время тут бежит по-другому: то тянется вечностью, то мелькает взмахом ресниц. Лисенок хороший проводник, такое ощущение, что ему не нужен свет моих «светляков», — дорогу он найдет и в темноте. Что, разумеется, не так: в катакомбах полно ловушек, их можно пройти, если есть карта или если понимаешь знаки на стенах, оставленные поклонниками Эшкиля, то есть Искусителя. Чего только они не нарисовали: растения, жуков, змей, птиц… Каждое изображение о чем-то предупреждает, к примеру, безобидная ласточка — о ямах с острыми кольями, клубок из змей — о тупике.

Нам необходим паук — это самый желанный знак в катакомбах, само собой, для тех, у кого есть древний ключ.

Пропетляв еще немного, выходим к нужному каменному карману. В его начале нарисован паук. Пройдя немного дальше, вижу запоминающийся ориентир — выступающий из стены позвоночник какого-то животного. Кости старые, буро-желтые, потрескавшиеся и частично осыпавшиеся прахом. От последнего позвонка пройти два шага — и вот он, шэйшев знак, в прямом смысле слова шэйшев — символ древнего культа Искусителя. Не больше златника, его легко и пропустить. Перевернутые песочные часы, которые обвивает змея.

Касаюсь знака браслетом, и слепящая вспышка образует мерцающую арку до потолка, арку перехода. Да-да, артефакт открывает один из древних телепортов! Тех самых, технология создания которых официально считается утерянной!

Передавая ключ, Фликс рассказал, что один из градоправителей был верным служителем Эшкиля, неудивительно, что именно в вышеградских катакомбах построили телепорты. Теперь они служат бандитам, облегчая передвижение по городу и сберегая уйму времени. Мне очень интересно, откуда мэтр узнал о порталах последователей Искусителя? Как заполучил ключи, которых достаточно, чтобы вручить и мне, и Лисенку? Но спрашивать боязно, все же дополнительные тайны — лишний риск и новые клятвы.

Я до сих пор восхищаюсь, наблюдая за работой древнего сооружения. А еще мне грустно. Если бы Дагер не сглупил, а доверился мне зимой и повел через один из телепортов, а не длинным путем по катакомбам, то его товарищ не погиб бы. Я бы успела спасти Рыжего от горечавки лазурной. Или нет… Плохо лгать самой себе. На тот момент я мало смыслила в противоядиях.

Настроить портал не успеваю — Лисенок дергает за рукав плаща:

— Можно я открою?

— Можно, — разрешаю с понимающей улыбкой — поначалу мне и самой было любопытно открывать древний телепорт. Мощная магия, от соприкосновения с которой в восторге замирает сердце, очаровывает.

Паренек прикасается своим ключом к рисунку. Мы входим в сияние, назвав место перехода: зал под «Садом Фло».

Нет, все-таки стационарный телепорт последователей культа Искусителя удивителен — я не испытываю ни малейшего дискомфорта, как это бывает в современных. Каждый раз, проходя через него, испытываю чувство восхищения умельцами прошлого. Вот бы отца сюда! Он бы разобрался, как устроена древняя арка…

Нас перебрасывает в освещенный магическими светильниками подземный зал. Из него переходим в подвал борделя, а оттуда — уже в «Сад Фло».

М-да, быстро… А всего полчаса назад я лежала в своей постели. Фликс — потрясающий человек, сумел приспособить катакомбы Вышеграда и порталы кровавого бога под свои нужды.

— Я на кухню, зайдешь за мной, когда соберешься назад, — просит Лисенок и ускакивает по указанному адресу.

Оставшись в одиночестве, немного теряюсь. Меня никто не встречает. Куда идти? Кому нужна помощь? Решив, что ответит Фло, отправляюсь в ее кабинет.

Я уже преодолеваю полпути, когда бегущая служанка, несущая кастрюлю кипятка, едва не сбивает с ног:

— Госпожа! Вам в комнату Корицы!

Она бежит дальше, а я замираю. Корица?.. Самые нехорошие догадки поднимают в душе вину: я промолчала о ее запретной любви к Славу Бороде. Неужели таинственный покровитель узнал о любовнике и сделал что-то с девушкой?

Ужаснувшись, мчусь вслед за служанкой, но отстаю. Вхожу, когда кипяток применяют по назначению: госпожа Фло сноровисто заливает им какие-то травы. Мимоходом отмечаю, как ловко, привычно она отмеряет порошки для зелий специальными ложечками.

А затем я замечаю кровь. И посторонние мысли улетучиваются.

Кровь…

Кровь повсюду… Ох, святая Виржия, столько крови! Алые брызги на полу, на мебели, на стенах, на потолке…

Больше всего ее на кровати — белая простыня по центру черно-багровая. И на ней лежит нечто красное. Пряди слипшихся волос валяются то тут, то там, словно их срезали и разбрасывали во все стороны. Я не сразу осознаю, что нечто красное — это человек. Женщина. Корица…