РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ ВРАГИ - Доминик Ливен

Примерно тем же самым занималась и Британия. Конечно, британская финансовая и коммерческая мощь, особенно в девятнадцатом и двадцатом веках, позволяла в отдельных случаях (как, например, в Латинской Америке) осуществлять значительный нажим без прямого политического и военного вмешательства, Россия такими «неформальными» рычагами давления практически не обладала. Ее возможности субсидировать своих заграничных сателлитов были очень жестко ограничены, не говоря уже о том, чтобы сравняться с Западом в размерах инвестиций и займов. Как заметил кавказский наместник князь Барятинский: «Сила Англии в ее золоте, У России золота мало, и ей приходится противопоставлять ему силу оружия»ь. На похожей логике строилась неформальная советская восточноевропейская империя, которая могла существовать только благодаря постоянной угрозе прямой военной интервенции. В царское (как, впрочем, и в советское) время российский экспорт за редчайшими исключениями не мог конкурировать на рынках третьего мира с экспортом Западной Европы или Северной Америки, что заставляло Петербург использовать военное и политическое давление для поддержания торгового баланса. Политика «открытых дверей», излюбленный англо-американский лозунг в Китае начала двадцатого века, была совершенно неприемлема для России, которая имела все основания полагать, что законы международного либерального капитализма работают против нее. Однако, как уже говорилось в главе 3, сама Британская империя далеко вышла за рамки коммерческой и финансовой державы. Британцы аннексировали и колонизировали больше земель, чем любой другой европейский народ, включая русских. Наивно полагать, что эта обширная империя возникла «по рассеянности», тогда как российская экспансия планировалась с последовательным макиавеллиевским умыслом в тесном царском окружении в Петербурге.

Барятинский Александр Иванович (1815-1879) - князь, генерал-фельдмаршал (1859). С 1835 года на Кавказе, участвовал в боях с горцами, С 1853 года начальник Главного штаба войск на Кавказе. В 1856-1862 годах - главнокомандующий войсками и наместник на Кавказе, взял в плен Шамиля.

Успехи в восемнадцатом веке

ЯДРО РОССИЙСКИХ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СОСТОЯЛО из крестьянских рекрутов, закаленных деревенской жизнью и сельскохозяйственным трудом в условиях сурового великорусского климата. До тех пор пока в последней четверти восемнадцатого века рекрутские наборы не начали проводиться в балтийских провинциях и на Украине, почти вся регулярная пехота была великорусской, и даже впоследствии русские составляли ее подавляющее большинство. Во время Семилетней войны в сражениях против прусского короля Фридриха II русская пехота приобрела в Европе репутацию бесстрашной, выносливой и дисциплинированной. Эту репутацию она сохранила навсегда. Ко второй половине века кавалерия также была уже гораздо лучше экипирована, чем в петровское время, а артиллерия не уступала никакой другой в Европе и легко воспринимала новшества в вооружении и тактике. В екатерининских войнах российские генералы смогли наконец освоить науку передвижения больших европейских армии по оескраиним и пустынным степям. Это позволило впервые занять и удерживать Крым, черноморское побережье, а также устья Днепра и Днестра. Хотя в 1762 году более 40 процентов из 402 старших офицеров российской армии составляли нерусские офицеры [из них три четверти были балтийскими немцами), главными военными героями екатерининского правления были русские. Российские войска под руководством Суворова превзошли революционные французские армии в Италии в 1799 году, но в 1805-1807 годах российское высшее военное командование уже не смогло на равных соперничать с Наполеоном, С другой стороны, российская армия была, несомненно, главным фактором в победе союзников над армиями французского императора в 1812-1814 годах, что принесло ей и России вообще огромный авторитет в Европе.

На протяжении первых двух столетий правления Романовых самодержавная система управления государством и внешней политикой, по крайней мере на высших этажах власти, функционировала сравнительно неплохо. Ценой жестокой эксплуатации населения союз самодержца и крепостников-помещиков успешно поддерживал политическую стабильность, эффективное использование человеческих и фискальных ресурсов для обеспечения военных нужд, а также относительно адекватное и координированное ведение государственной политики на высшем уровне. В восемнадцатом веке система пережила несколько дворцовых переворотов и несколько неэффективных монархов. Когда внешняя политика того или иного самодержца становилась неуправляемой и непредсказуемой с точки зрения главных фигур дворцовой аристократии, его трон и жизнь оказывались в опасности. Чему примером служат дворцовые перевороты, приведшие к свержению и гибели Петра III и Павла I. В целом же можно сказать, что координирующие институты высшего уровня лучше функционировали в восемнадцатом веке, чем в девятнадцатом, когда управление страной было поделено между соперничающими, постоянно растущими и технически усложняющимися министерскими империями. Кроме того, провидение наградило Россию восемнадцатого века двумя самыми способными монархами в современной европейской истории - Петром I и Екатериной II. По различиям в стилях и методах их правления можно судить не только о разнице их характеров и полов, но и о значительно более изощренной и европеизированной природе российской элиты при Екатерине. Она смогла даже использовать на благо государства выдающиеся способности своих любовников - и прежде всего Потемкина и Орлова. До восемнадцатого века русские цари предусмотрительно женились на женщинах, принадлежащих не к самым высшим кругам дворцовой аристократии. При этом они использовали родственников жены в качестве надежных и зависимых союзников в управлении и при дворе. После того как в восемнадцатом веке цари начали жениться на иностранных принцессах, этот метод построения монархической партии и маневрирования между дворцовыми фракциями сошел на нет, но два великих любовника Екатерины и их родственники и сторонники сыграли похожую и весьма важную роль в русской политике.

Флот исторически всегда оставался для России на второстепенных ролях. Но когда Петр I построил свою новую столицу, Санкт-Петербург, на берегу моря, необходимость иметь сильный флот стала совершенно очевидной. В Балтийском море Россия соперничала главным образом с двумя соседними морскими державами - сначала со шведами, потом с немцами. Приходилось также держать в уме не слишком, впрочем, большую вероятность появления на Балтике и могучего британского флота. Когда в девятнадцатом веке Россия завоевала северное побережье Черного моря, нужда во флоте существенно возросла. Вся российская береговая линия была прекрасной мишенью для любого флота, появившегося в Черном море, а османский султан в любой момент мог открыть проливы для британского и французского флотов. По мере того как российская экономика и финансы становились все более зависимыми от экспорта зерна через проливы, увеличивалась и опасность для империи со стороны любой морской державы. Для русских проливы стали играть почти ту же самую роль, какую Ла-Манш и бельгийские порты уже давно играли для Англии.

Российскому флоту приходилось вести операции одновременно в нескольких акваториях - Балтийском и Черном морях, Северном Ледовитом и Тихом океанах, и представлялось весьма маловероятным, что ему удалось бы сконцентрировать свои силы в одном месте. Даже в эпоху парусов, не говоря уже о времени броненосных пароходов, флот был на переднем крае развития технологий и инженерной мысли. Набор и подготовка опытных матросов всегда были большой проблемой в крестьянской России. Не менее серьезными и долговременными проблемами оставались балтийские порты, скованные льдом большую часть года, и подверженная гниению деревянная обшивка кораблей. Однако со времени своего создания Петром I в течение Северной войны со шведами российский флот вполне овладел тактикой патрульных и десантных операций и сумел сохранить эти навыки в эпоху мин и торпед.

Создание настоящего океанского флота, который мог бы защищать интересы России далеко от ее берегов, было значительно более сложной задачей. Содержание такого флота стоило огромных денег, и в последние годы как царского, так и советского режимов это буквально опустошало государственные ресурсы, В обоих случаях России приходилось прилагать сверхъестественные усилия, чтобы соперничать на равных с флотами ведущих морских держав. Причем этой конкуренции мешали не только финансовые, технологические и кадровые проблемы. Россия испытывала острый недостаток океанских военно-морских баз и, особенно в царское время, была вынуждена прибегать к помощи иностранных союзников, чтобы развернуть большие морские силы далеко от своих берегов. Во время правления Екатерины II российские океанские эскадры совершили переход из Балтийского моря в Восточное Средиземноморье, где уничтожили османский флот и разорили вражеские морские коммуникации. Но они никогда не могли бы сделать этого без материально-технической поддержки британского флота. Тем не менее, пожалуй, именно на екатерининское правление приходится пик относительной военной мощи российского флота. В 1780 году он даже сыграл решающую роль в принуждении британцев признать права нейтрального судоходства во время американской Войны за независимость. В девятнадцатом веке России ни разу не удалось подняться на такую высоту. Когда в 1905 году Балтийский флот был отправлен вокруг света только затем, чтобы быть уничтоженным при Цусиме, слабость России как морской державы стала очевидной. Корабли не могли дойти до Дальнего Востока без германской и французской помощи. Отсутствие соответствующих морских баз на маршруте было одной из причин, по которым флот прибыл на место сражения в таком жалком состоянии. В любом случае к тому времени как флот прибыл на Дальний Восток, исчезла основная стратегическая причина, по которой он был туда отправлен. Японцы уже уничтожили Тихоокеанский флот, который должен был быть усилен Балтийским,