Путь Тьмы (СИ) - "Sleepy Xoma"

— Госпожа моя, доиграем в другой раз, — проговорил он Тартионне, — а сейчас нам пора победить в это войне.

* * *

Для надежности они подождали еще немного, позволяя уставшим солдатам врага, разместившимся на привал примерно в двух милях от его войска, уйти в мир сновидений. Именно тогда свой ход сделали легионеры-арбалетчики, из тех, что осенью гоняли по лесам поросят Сангрилэнов. Быть может, они были и не гвардейцами Китариона, но свое дело знали превосходно.

Шахрион, отправив свое сознание в тело птицы, с высоты наблюдал за тем, как десятки фигур ползут к морю огней, очерчивающих вражеский лагерь. Бесшумно, как он надеялся, они добрались на расстояние выстрела. Одна за другой слетали с лож арбалетные болты с шиловидными бронебойными наконечниками, молча падали часовые, в каждом из которых засело по несколько стрел.

Теперь пришел черед рыцарей смерти. Невидимые в ночи всадники колонной по четыре медленно преодолевали расстояние, отделяющее их от врага. Проделать такое бесшумно было невозможно, особенно посреди ночи, однако каждая сотня шагов, приближающая их к спящему лагерю, уже была маленькой победой.

Всех часовых снять не удалось, раздались крики, лагерь пришел в движение.

Сейчас!

Генерал Бирт не подвел. Бывший исиринатийский генерал лично вел в атаку всех оставшихся у императора рыцарей и как только он понял, что отряд обнаружен, сотни всадников в черных доспехах галопом устремились вперед.

Края колонны стремительно раздавались вширь, будто крылья гигантской птицы и мертвые рыцари ворвались в лагерь, сея вокруг себя смерть и разрушение.

Одновременно с этим на раденийцев обрушился поток жидкости зеленого цвета — Гартиан собрал в круг всех магов, имевшихся в распоряжении императора, включая и его жену, и теперь они нанесли сокрушительный удар по противнику. Капли, попадая на незащищенную кожу, прожигали ее насквозь и даже до Шахриона донеслись страшные вопли сотен солдат, принявших лютую смерть.

А рыцари смерти, меж тем, не останавливаясь ни на секунду, подобно ножу пробивались все глубже и глубже, не сбавляя скорости. Они оставляли за собой лишь мертвые тела и огонь, который старательно разносили по всему лагерю. Десятки шатров, пылающих будто факелы, отбрасывая блики на отточенной стали. Люди метались и падали.

Птица, управляемая императором, сделала еще один круг, и Шахрион отпустил ее, вернувшись в свое тело.

Теперь все решала скорость.

— Что со стрелками?

— Уже выдвинулись, — отрапортовал Иритион. — Как и вся пехота. Но разумно ли отправлять арбалетчиков вперед?

— Да, и еще как. — Император достал подзорную трубу.

Конечно, был соблазн оставаться в теле мертвого ворона, обзор был гораздо лучше, однако он не желал рисковать — в случае внезапной атаки он попросту не успеет среагировать.

Из-за пожаров сражение, разворачивающееся на глазах императора, было видно, как на ладони, поэтому он предпочел положиться на подзорную трубу. Иногда техника гораздо надежнее колдовства, он знал это.

Стрелки, намного опередившие медлительных копейщиков, спешились, и на раденийцев по всему фронту обрушился ливень стрел. Поле боя, выбранное Шахрионом, было достаточно широким, чтобы в ряд могли сражаться почти тридцать тысяч человек, с одного фланга оно упиралось в густые виноградники, а с другого — в ровные ряды капустных грядок. Ни справа, ни слева конница ночью не могла пройти. Даше Шахрион не рискнул бы осуществить столь безумный маневр ночью, а значит, Гашиэну, когда он немного придет в себя, предстоит лобовая атака, в которой венценосец, к тому же, не сумеет реализовать численного преимущества. Конечно, никто не мешает волку отправить во фланги пехоту, и он наверняка так и поступит, но не сразу, а лишь когда кровь отольет от его буйной головушки. И Шахрион рассчитывал в этот промежуток времени заметно подсократить армию благороднейшего венценосца.

Сопротивление врагов между тем нарастало, и рыцари смерти с каждым пройденным шагом двигались все медленнее. То один то другой конь падал, пронзенный множеством копий, либо охваченный пламенем, бросая своего хозяина на произвол судьбы. И все равно каждый имперский всадник дорого продавал свою вторую жизнь. Не меньше двух дюжин пехотинцев падало под мечом, прежде чем кому-нибудь особенно удачливому или же сильному удавалось снести бронированному воину голову.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Маги, как видел Шахрион, хорошо помогали раденийцам отбивать атаку — молнии разили мертвецов куда лучше, чем копья, оставляя в их телах глубокие дыры, но и чародеям приходилось расплачиваться за это — буквально на глазах Шахриона один из рыцарей смерти добрался до двух зазевавшихся академиков. Взмах руки, и длинный прямой меч разворотил одного из них на две половинки. Еще взмах! Второй маг присоединился к товарищу.

И все же, Шахрион с сожалением констатировал, что атака захлебнулась. Не то, чтобы он надеялся разбить сто пятьдесят тысяч человек тремя тысячами всадников, но надежда, что кто-нибудь из них доберется до центра лагеря и снесет Гашиэну голову вместе с его горячо любимым венцом, была.

— Если через пять минут они не повернут назад, труби отступление, — приказал император Иритиону. — Я не желаю разменивать всю свою конницу, воскресить которую стоило таких неимоверных трудов, на толпу пехотинцев или окольчуженных варваров, именующих себя благородными.

Сигнал не понадобился. Генерал Бирт опытным глазом воина, побывавшего в десятках сражений, вовремя оценил сложившуюся ситуацию и первым развернул клин. Теперь рыцари смерти пробивались назад, к своим. А в спины им летели стрелы, копья и заклинания. Тщетно! Атака удалась, и конница Империи вырывалась из ловушки.

Арбалетчики, не желая быть растоптанными, спешно дали последний залп, израсходовав резервные зажигательные стрелы, и, резво устремились в тыл, за не совсем живой щит мерно приближавшихся пикинеров-зомби.

Император приложил трубу к глазу. Пожары в лагере стремительно тухли, да и с последствиями чар, насланных Гартианом, враги худо-бедно справились, и, как различал Шахрион, армия раденийцев стремительно разворачивалась, облачаясь в железо и кожу, готовясь отразить новое нападение… Или атаковать самим.

Огонь горящих шатров все еще освещал окрестности, и он показывал раденийским рыцарям приближающуюся пехоту Империи. Слишком лакомая цель для обозленных людей, привыкших все свои вопросы решать при помощи силы. Шахрион рассчитывал на вошедшую в легенды недисциплинированность рыцарей Лиги.

И они его не подвели! Шахриону не было видно, под чьими знаменами многие сотни всадников хлынули на поле в страстном желании поквитаться с вероломными обидчиками, да ему и не было до этого дела. Грохот копыт и рев глоток, слившийся в единый боевой клич, наполнили ночь. Рыцари мчались вперед с упоением и решительностью безумцев, а сзади выстраивались все новые и новые сотни, которые должны были развить успех, разметать по полю и нарубить в капусту врагов.

Быть может, венценосец и не хотел такого, не исключено, что сейчас он яростно призывал солдат к порядку, но было уже поздно. Арбалетчики успели влиться в квадраты баталий, а рыцари смерти отойти за них в глубокий тыл, где спешно перестраивались под руководством Бирта. И поэтому удар раденийцев пришелся не по спинам отступающих, а в лоб, на ощетинившиеся пиками ряды молчаливых пехотинцев.

Страшно кричали люди и в тон ржали кони. Шахрион видел их, бьющихся в ночи на пиках его солдат, с пробитыми телами и распоротыми животами, из которых вываливались внутренности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Они должны быть сизыми и мокрыми», — подумалось императору.

— А еще они очень приятны на вкус, — подсказала Тень, но Шахриону было не до нее, поле боя приковало к себе все внимание императора.

— Впечатляющее зрелище, — а это уже подтянулся лич.

— Оставил круг Тартионне?

— Да, она справится с обороной.

— Справится.

— Атаковать будет некому — у нас слишком мало магов.