Завтрашний царь. Том 1 - Мария Васильевна Семенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Славься, великий брат, любимый Богами!
– И ты славься во все дни, осрамитель нечестия, опора царства, мощь трона.
Эрелис встречал воеводу порядчиков как подобало. Сидел в важном кресле, облачённый в кафтан чёрного сукна, вышивка на груди повторяла лествичное клеймо. По сторонам замерли Косохлёст и Сибир, сзади – Ознобиша, за ним взволнованный Ардван с церой и писалом в руках. Невлин, одетый для похода и воинства, опирался рукой о громоздкую кожаную кису.
Гайдияр поднял бровь:
– Ты так боишься за нашего брата, добрый Трайгтрен? Неужто в моём городе наследнику царства что-то может грозить?
Красный боярин почтительно склонил голову. Приговор владыки обязывал его наставнически указывать Эрелису, но в присутствии Площадника он был ничтожен.
– Я тоже сомневаюсь, что тебе стоит так уж пристально опекать меня, сын Сиге, – сказал Эрелис. И улыбнулся Гайдияру. – Надеюсь, доблестный брат, ты не оскорбишься присутствием моего рынды? Он со мной по завету славнейшего мужа, чья память священна.
Гайдияр отмахнулся:
– Не объясняй ничего, великий брат. Тебе достаточно пожелать.
Из спаленки Эльбиз не доносилось ни шепотка. Царевны Андархайны, полные кротости, чуждаются забот воинства и правления. Лишь у ковровой полсти, отгородившей вход, сидела бдительная Орепея. Училась плести знаменитое выскирегское кружево. Перемежала остроносые челноки, как показал Сибир.
Эрелис прихлопнул ладонями по золочёным ручкам и встал. Качнулась шёлковая плеть, расторопный Серьга подоспел с парчовой шубкой, принялся одевать «зе́ночка».
Это Невлин ждал Гайдияра в полном облачении для выхода. Это Гайдияр явился к высшему брату во всей воинской справе. Рождённые для трона не ждут никого. Учтивость будущего царя в том, чтоб слуг зря не томить.
Пока Серьга суетливо застёгивал пуговки, Гайдияр прошёлся по палате туда и сюда.
– Я не искусен дееписаниями, как твой райца, – сказал он Эрелису. – Но и я вздыхаю по старине, когда цари прогуливались в одиночку, ограждаемые лишь скромностью подданных…
Эрелис отмолвил:
– Андархи ещё помнят, как младенец Аодх играл с детьми рыбаков. Ваан полагает, из этого и родилась басня о его чудесном спасении.
Четвёртый царевич даже остановился:
– Неужели ты веришь в подобную чушь, брат?
– Люди верят, – пожал плечами Эрелис. – Но я всего лишь к тому, что благословенный обычай ещё не погребён глубоко. Он как семя: может и прорасти.
Гайдияр преувеличенно испугался:
– Только, прошу, не начинай взращивать его прямо сегодня!.. Вот сядешь в Шегардае, тогда и делай что пожелаешь. Там уже моего ответа не будет…
Ознобиша почтительно кашлянул. Эрелис, оправлявший пояс с ножнами, оглянулся через плечо:
– Да, Мартхе?
– Если мне будет позволено краткое слово в присутствии государей…
– Сказывай, райца.
– Только от сотворения мира не начинай, – хмыкнул великий порядчик.
Ознобиша улыбнулся в ответ:
– Я отважусь помянуть лишь Гедаха Третьего, побеждавшего на западе и востоке. Мы, примером, читаем: когда этот царь выехал из Лапоша, его сопровождало четыре красных боярина и ещё десять бояр. Иногда полагают, что с Гедахом отправилось всего четырнадцать мужей, но это неверно. Каждый боярин возглавлял собственную дружину и домашнее войско: ратников, телохранителей, оруженосцев…
Гайдияр замотал головой:
– Воистину, брат, Ваан зря усердствует, подбирая книги для твоей шегардайской судебни. Мартхе наверняка уже все их выучил наизусть и готов носить за тобой меч законности. А вот эту броню кто потащит?
И указал на кису, вместившую потешное оружие и доспех.
Обнадёженный Невлин шагнул вперёд:
– Почту за высшую честь…
Следом, чуть отстав, высунулся Серьга. Косохлёст и Сибир не сдвинулись с места. Плох рында, занявший руки поклажей!
Эрелис нахмурился, потянулся к кожаной лямке:
– Моя броня, мне нести. Так Неуступ нас учил.
Гайдияр терпеливо кивнул:
– Сеггар Неуступ воистину достоин всех похвал, что расточает молва, но здесь не дружина. Зачем людям витязь, навьюченный орудиями странствия и войны? Они хотят видеть правителя. Отсягни, боярин, не выставляй нас дикарями, лишёнными почтения к седине. И ты поди прочь, ретивый слуга, здесь воинские дела, не тебе по уму. А ты, брат, возьми на заметку: пора приблизить оруженосца. Вот рынды у тебя выучены толково, хвалю… – И не удержался, ввернул: – Хотя мне почём знать, я-то никогда телохранителей не водил.
Проходы за пределом царских жилищ сразу показались Ознобише небывало безлюдными. Прохожие мелькали в отдалении. Куда чаще и ближе возникали полосатые плащи.
Вплотную были допущены лишь многократно проверенные, надёжные, достаточные выскирегцы, загодя ломавшие шапки. И порядчики, одетые как миряне. Ознобиша почти всех знал в лицо.
В пустых улицах гудел ветер. Унылый, сырой, пронизывающий насквозь. Охабень, жаркий и душный в хоромах, превратился в осенний тонкий листок.
К выходу на исад Ознобиша уже ничему не дивился, однако пришлось. Расчищая путь «великому брату», Гайдияр не посчитался ни с купеческими разрядами, ни со сродством товара. На прилавках вдоль главного хода копчёные мякиши лежали в невозможном соседстве с мехами и шегардайским сукном. Купцы выкликали товар, но в голосах не было задора и наглости. Всё те же порядчики, скорым шагом опередившие свиту, представляли горожан, вышедших за покупками. А на мостиках, что покачивались над исадом, даже и порядчиков не было. Оглядывая площадь, Ознобиша не увидел ни подвыси, ни скоморохов. Зато из скальных нор, незримые с земли, наверняка смотрели взведённые самострелы.
Вдруг кольнуло стыдом, и с чего бы?..
Совсем удержать оказалось невозможно только мезонек.
– Мартхе! – крикнул издали Кобчик. – Опять тебя, что ли, в расправу ведут?
Другие голоса, такие же тонкие и нахальные, отозвались смехом.
– А в Спичаковку придёшь, Мартхе?
Бродяжки опасались лезть под ноги Гайдияру, но от простых порядчиков утекали как дым.
– Ответь, – разрешил Эрелис негромко.
Ознобиша махнул рукой Кобчику, возникшему уже в другом месте. Кивнул, улыбнулся.
Ещё один мезонька всё-таки замешкался на пути праведных. Лохматый оборвыш водил по городу красавицу Нерыжень. Показывал ходы-выходы – вдруг пригодятся. Ну и не поспел удрать вовремя, когда девушка задержалась возле прилавка.
– Хочешь с нами, сестрица? – позвал Эрелис.
Поди знай, к кому в действительности обращался…
Нерыжень склонила голову по-воински, подошла.
– О, – обрадовался Гайдияр. Взял у порядчика кису с доспехом, навьючил на худенького служку. – Приметь этого малыша, великий брат мой. Драться зол, говорят. И сметлив: Мартхе его даже грамоте подучил, верно, Мартхе? Чего доброго, оруженосца себе вскормишь…
Эрелис кивнул:
– Я подумаю.
Мезонька согнулся под тяжестью, но зашагал дальше без звука.
Лестница, семью забегами спускавшаяся к прежнему дну, стыла безлюдная. Над изломанными утёсами Зелёного Ожерелья билось на промозглом ветру знамя с красной лисой – там готовились
