Война Двух Королев - Дженнифер Ли Арментроут

пристально наблюдать, и неизвестно, что задумала Кровавая Королева. Она не оставит всех в своих комнатах сытыми и одетыми надолго.

— Нет, это не в ее стиле. — Взгляд Киерана проследил за моим.

Чайки пикировали и покачивались над Валом, где он начинал изгибаться и открывался вид на Нижний город, а затем на море, где на лазурных водах сверкало заходящее солнце. Мягкое сияние ложилось на сады и скатные крыши, и даже дальше, где дома стояли один на другом и едва хватало места для дыхания, теплый свет заливал город. Карсодония была прекрасна, особенно в сумерках и на рассвете, как и Кровавый лес. Еще одно доказательство того, что нечто столь потрясающее на поверхности может быть и уродливым внутри.

— Как ты думаешь, где сейчас наши армии? — спросила я.

— Армии уже должны быть в Нью-Хейвене или даже в Уайтбридже, — сказал он мне. — Они будут в трех-четырех днях пути. — Он наклонил голову и посмотрел на меня. — Если мы не вернемся в Три Реки, как обещали Валину, они придут искать.

Я кивнула.

— Как далеко ты могла общаться с Делано через нотам?

— Довольно далеко. Однажды он смог связаться со мной из Пустошей, но я не думаю, что смогу связаться с ним так далеко.

— Я тоже так думаю. — Он посмотрел на окно. — Но ведь Карсодония не может быть намного больше, чем расстояние между Пустошами и Помпеем, верно? — Киеран повернулся ко мне. — Что, если он смог подобраться к Валу?

Я пристально посмотрела на возвышавшуюся вдалеке массивную стену.

— Я могла бы до него добраться.

***

Некоторое время спустя я стояла, с блестящих фарфоровых лиц, аккуратно выстроившихся вдоль полок с одной стороны шкафа, на меня смотрели пустые глаза.

— Пожалуйста, закрой дверцу, — сказал Киеран сзади меня.

— Боишься кукол?

— Скорее, я боюсь, что эти куклы украдут мою душу.

На моих губах заиграла кривая ухмылка, когда я закрывала дверь. Мне приходилось рыскать в поисках всего, что можно было использовать в качестве оружия. Мой вольвений кинжал все еще был при мне, но они отобрали оружие у Киерана и Ривера. Я предложила Киерану клинок, но он отказался. Ни один из них не был беззащитен, но мне было бы легче, если бы он взял кинжал.

— Ты действительно играла с ними в детстве? — Киеран уставился на закрытый шкаф, словно ожидая, что кукла откроет дверцу и высунет голову.

— Да. — Повернувшись к нему, я прислонилась к шкафу.

— Это многое объясняет.

Я закатила глаза.

— Она… Избет дарила мне по одной каждый год в первый день лета, пока меня не отправили в Масадонию. Я думала, что они прекрасны.

Киеран скривил губы.

— Они ужасны.

— Да, но их лица были гладкими и безупречными. — Я потрогала шрам, проходящий по моей теплой щеке. — Мое, очевидно, не было, поэтому я притворялась, что похожа на них.

Его черты смягчились.

— Поппи…

— Я знаю. — Все мое лицо словно горело. — Это было глупо.

— Я не собирался говорить, что это было глупо…

За секунду до того, как распахнулись позолоченные двери, раздался громкий стук.

Это была она.

Прислужница.

Миллисента вошла в покои, ее черная туника с длинными рукавами была без всяких украшений и заканчивалась у колен, прямо над туго зашнурованными сапогами. На ее лице снова красовалась крылатая маска, на этот раз черная. Контраст с ее бледными глазами был поразительным.

— Добрый вечер. — Миллисента хлопнула в ладоши, когда за ней вошли три Прислужницы. Они были одеты одинаково, но носили свободные капоты, которые закрывали их головы и рты, оставляя видимыми только нарисованные маски. У двух из них были почти бесцветные голубые глаза. У одной — карие. И тут меня осенило. Возможно, не все Прислужницы были Восставшими, но было ясно, что не у всех были такие бледно-голубые глаза. У моей матери… у нее были карие глаза.

— Рада видеть тебя на ногах и в строю. — Миллисента наклонила голову к Киерану, и мое внимание привлекли ее волосы. Они были ровного полуночно-черного цвета, но выглядели… пестрыми и выцветшими. — Я же говорила тебе, что с ней будет все в порядке через день-два… или полтора.

Я оттолкнулась от шкафа, сразу же потянувшись, чтобы прочитать ее. Мои чувства ударились о стену, вызвав вспышку раздражения. Она блокировала меня.

— Что это был за яд?

— Что-то извлеченное из внутренностей какого-то существа. — Одно плечо приподнялось. — Это убило бы атлантийца. Определенно смертного. Только один стражник носил эти стрелы. Ну, знаешь, как страховка на случай, если ты захочешь продолжить свою божественную тропу Предвестника Судьбы.

— Если ты продолжишь называть меня Предвестником, я, скорее всего, возобновлю эту благочестивую тропу войны.

Миллисента рассмеялась, но звук был совсем не похож на тот, что в дороге. Он звенел фальшиво.

— Я бы очень не советовала этого делать. Сейчас все на взводе, особенно после письма, полученного Короной.

— Какого письма?

— Корона получила сообщение, что Нью-Хейвен и Уайтбридж перешли под контроль атлантийцев, — сказала она нам. — И мы ожидаем, что Три Реки будут захвачены в любой момент.

Вонетта и генералы действовали точно по расписанию. Я улыбнулась.

Губы Прислужницы подражали моим.

— Королева просит вас присутствовать.

Моя улыбка исчезла.

— В твою купальню принесли горячую воду, — объявила Миллисента, пересекая опочивальню и опускаясь в кресло у кровати. — Как только ты приведешь себя в надлежащий вид, тебя проводят к ней.

— Нас проводят к ней, — поправил Киеран.

— Если это доставит тебе удовольствие, то, конечно, не стесняйся, пожалуйста, присоединяйся к своей горячо любимой королеве. — Она подняла руку в полуперчатке. Вошла еще одна Прислужница. Она направилась к гардеробу, перекинув через одну руку белое платье.

— Можете прекратить, — сказала я. — Я это не надену.

Прислужница остановилась, глядя на Миллисенту, которая устроилась так, что ее плечи лежали на сиденье, а ноги лежали на спинке стула, скрещенные в лодыжках. Ее голова свисала с края сиденья, и я понятия не имела, почему она так сидит и как она оказалась в таком положении за несколько секунд. Она нахмурилась.

— А почему бы и нет?

— Она хочет одеть меня в белое платье Девы. — Я уставилась на платье. — Мне все равно, какие у нее причины, но она больше никогда не будет иметь права решать, что мне носить.

Бледные глаза смотрели на меня из-за нарисованной маски.

— Но это единственное платье, которое мне дали.

— Это не моя проблема.

— И не моя тоже.

Я повернулась лицом к Прислужнице.

— Тебя зовут Миллисента?

— В последний раз, когда я проверяла.

Моя спина выпрямилась.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что поняла, Миллисента. Если она хочет, чтобы