Война Двух Королев - Дженнифер Ли Арментроут

Моя хватка на фарфоровом столике усилилась, когда я окинула взглядом шрамы. Они немного поблекли, когда я вознеслась, но сейчас казались заметнее, чем когда-либо. Я не знала, из-за яркого ли света ламп или из-за зеркала в этом замке… в этом городе, они казались такими разительными.

Мое сердце продолжало колотиться, а во мне нарастала смесь ужаса и предвкушения. Оно накатывало волнами с тех пор, как я проснулась и обнаружила, что мы находимся в Вэйфере. Я была здесь. Там, где был Кастил. Там, где был мой отец. Где была Избет.

— Я ее не боюсь, — прошептала я своему отражению. — Я — королева. Я бог. Я ее не боюсь.

И закрыла глаза. В тишине комнаты мое сердце наконец-то замедлилось. Мой желудок успокоился, и хватка ослабла. Уверенными руками я заплела в косу свои еще влажные волосы.

Мне нельзя было бояться ее. Я вообще ничего не могла бояться. Не сейчас.

***

Впервые шрамы на моих руках и лице были видны всем, когда мы спустились на главный этаж замка Вэйфер.

Это было удивительное ощущение.

Миллисента отвела меня к Риверу, и не стала спорить, когда он последовал за нами в зал. Дракен молчал, склонив голову и закрыв лицо копной светлых волос, но я знала, что он ничего не пропустил, пока мы пересекали атриум, который когда-то казался таким огромным и прекрасным.

В детстве меня привлекали виноградные лозы, вырезанные на мраморных колоннах и покрытые золотом. Я прослеживала тонкие гравюры, насколько могла, но узоры доходили до арочных потолков. Мы с Йеном часто пробирались в атриум в середине дня и звали друг друга, слушая, как наши голоса отражаются от тонированного стекла.

Теперь все это казалось мне… излишним. Безвкусным. Как будто вся эта золотая отделка и произведения искусства пытались скрыть пятна крови, которые никто не мог видеть.

Но то, что теперь все казалось меньше, могло быть связано с количеством людей, сопровождавших нас. Кроме Миллисенты и четырех Прислужниц, нас сопровождали шесть королевских рыцарей, и, как я могла предположить, еще прибывшие Восставшие, судя по их запаху и, как я поняла, жутко бесшумной манере ходить. Вампиры носили похожую одежду на шее и лице, оставляя под шлемами только глаза. Я не беспокоилась о них. Если они попытаются что-то сделать, я смогу их убрать. Восставшие были бы проблемой, но у нас имелся Ривер.

Мы вошли в Зал Богов, где по обе стороны коридора стояли статуи богов. Я точно знала, куда мы направляемся. Большой зал.

Между массивными статуями стояли вазы с сиренью вперемешку с ночными розами — моими любимыми цветами. Ни одно из лиц богов не было запечатлено в деталях на статуях. Они были просто гладким камнем, обращенным вверх к скатным потолкам. Это было еще одно место, где мы играли с Йеном: в один момент мы бегали по статуям, а в другой сидели у их подножия, пока Йен придумывал для богов грандиозные приключения, в которых они должны были принять участие.

Моя грудь сжалась, когда я посмотрела вперед, на меньший куполообразный атриум, где стояли только две статуи, обе выточенные из рубинового камня.

Король и королева Солиса.

— Безвкусица, — пробормотал Киеран, увидев их.

Миллисента остановилась перед нами, а справа от нас я увидела двух королевских гвардейцев, стоявших у дверей, выкрашенных алой краской. Стражники открыли их, и из бокового входа в Большой зал хлынул шум — ропот, смех, крики и возгласы благословения.

Оглянувшись через плечо, Миллисента приложила палец к своим розовым губам, прежде чем войти в Большой зал. Прислужницы за ней не последовали. Они отошли в сторону, освобождая нам путь, пока Миллисента выходила в альков, который, как я помню, опоясывал весь Большой зал.

Прижав ладонь к мешочку, я присоединилась к ней. Не обращая внимания ни на толпу внизу, ни на Вознесенных, заполнивших другие секции алькова. Мое внимание было приковано к возвышенному помосту — его ширина и длина были размером с большинство домов. Троны были более новыми, по-прежнему инкрустированными алмазами и рубинами, но на их спинках больше не было королевского герба. Теперь они напоминали полумесяц. И оба были пусты.

Но недолго.

Позади тронов Прислужницы распустили малиновые знамена, и в Большом зале воцарилась тишина. Не было произнесено ни единого слова. Появились председатели в золотых мантиях, они крепко держались за деревянные перила, когда выходили, неся в руках клетку, которая напомнила мне позолоченную птичью клетку. Я подняла брови, рассматривая красный шелк, обернутый вокруг каждого прута, и слои занавесок на седалище, скрывающие от глаз тех, кто сидел внутри.

— Вы, должно быть, издеваетесь надо мной, — пробормотал Киеран, когда председатели опустили клетку на пол.

Я не успела ответить, как Прислужницы отдернули занавески, и Кровавая Королева вышла из позолоченного кресла. Раздались аплодисменты, и гром оваций эхом отразился от стен, покрытых знаменами, и стеклянного потолка.

Все мое внимание было приковано к ней, когда она пересекала помост, одетая в белое платье, которое закрывало все, кроме рук и лица. Бриллиантовые шпили короны на каждом рубиновом обруче, соединенные полированным ониксом, ослепляли и дразнили. Ее темные волосы сияли в свете многочисленных бра, выстроившихся вдоль десятков колонн, поддерживающих полы алькова и обрамляющих помост. Даже со своего места я видела, что ее глаза были сильно очерчены черным, а губы были глянцевого ягодного оттенка.

Внутри меня все закрутилось и сжалось, когда я положила руки на перила, а она сидела на троне, наклонив голову, чтобы насладиться приемом. Мне потребовалось все, чтобы не воспользоваться ревущей силой, наполняющей мои вены, и не наброситься на нее, прямо здесь и сейчас. Мои пальцы впились в камень, вдавливая золотые завитки, которые вились по перилам, колоннам, по полу и вдоль видимых участков стен.

— Сукин сын, — прорычал Киеран с другой стороны от меня.

Я перевела взгляд с Кровавой Королевы на темного мужчину, который присоединился к ней, стоя слева от нее. Мое дыхание обожгло легкие. Золотисто-бронзовая кожа. Каштановые волосы, припорошенные лучами солнца и откинутые назад от безумно знакомых черт лица. Высокие скулы. Полный рот. Твердая линия челюсти.

— Малик, — прошептала я.

Горечь гнева росла в моем горле, оттеняемая терпким страданием. Я подняла руку, положив ее на ту, что лежала рядом с моей. Киеран сжал камень так же крепко, как и я. Мне удалось подавить свою печаль и ярость, направив в него немного тепла и… и счастья. По его телу прошла дрожь, и сухожилия его руки под моей ладонью расслабились.

— Принц Малик, — мягко поправила Миллисента. — Твой шурин.

Я