О верности крыс - Мария Капшина

Взрослый рассмеялся. Тидзо обиженно надулась и хотела вернуться к чистке штанов.

— Конечно, — сказал Хриссэ, отсмеявшись. — Только так и бывает.

Тидзо сначала не поверила своим ушам, а потом довольно улыбнулась. Значит, завтра надо будет попробовать снова. Только идти помедленнее, а то очень уж нос болит.

Когда она, прячась по углам от выпущенной на свободу няньки и поставленных на уши слуг, пробралась к маминой комнате, оказалось, что родители о Тидзо как раз не особенно беспокоятся, а говорят о чём-то своём. Девчонка тихо остановилась под дверью. Папа ругался:

— Ты прекрасно знаешь, что у Дазарана были бы хорошие шансы выстроить к нынешней весне такой флот, какой вдвое превосходил бы ваш и кадарский вместе взятые!

— Никто ваших доблестных генералов не вынуждал встревать в ссору с канцлером нок Шоктеном, — говорила мама, очень взрослым и очень неприятным голосом.

— Не мне рассказывать имперцам, кто, кого и к чему вынуждал!

— Они и сами хороши, — ласково сказала мама. — Яренена никто на трон не подталкивал, кроме ваших генералов и ваших законов. Ни в какой другой стране человек таких исключительных достоинств править не стал бы, будь он хоть трижды наследник покойного правителя…

— Наши законы — не ваше дело! И сейчас можно было бы выправить ситуацию, даже после поражения…

— Отправь новому веше свой план действий, — предложила мама. — Он уже умеет ставить свою подпись?

Папа молчал. Потом сдавленным от злости голосом сказал:

— Ты…

Тидзо сердито фыркнула, толкнула дверь и вбежала вприпрыжку. Вернее, вбежала бы, если б не зацепила левым локтем ширму. Ширма с шуршаньем попыталась рухнуть, Тидзо, ойкнув, кинулась ловить её, толкнула ещё сильней, и в итоге падение остановил папа, поймав ширму за верхний край и зыркнув на Тидзо. Та наклонила голову, прикусив нижнюю губу.

— Тидзана, — сказал папа. Тидзо мысленно мученически вздохнула. — Ну почему ты всегда бегаешь? И опять вся грязная… Это разве прилично?

Тидзо молчала, косясь в сторону. В стороне был цветной дазаранский столик для сладостей. Со сладостями.

— Тидзана!

— Угу.

— Что "угу"?

— Угу, неприлично, — Тидзо подняла голову, хитро улыбаясь. — Па…

— Тидзо…

Она прищурилась и прыгнула обниматься.

— Ну папка, ну чего ты, как маленький! Ты же умный человек, а бегать не разрешаешь! Это же уму нерастяжимо, чтобы не бегать!

— Чего?.. — несколько ошарашено спросил папа, подхватывая её на руки. Мама заливисто смеялась под окном. Из окна сквозь виноградные листья на неё падал зелёный свет.

Эшекоци ол Ройоме

2283 год, 1 день 6 луны Ппд

Эрлони

Хочется услышать, что у неё и как. Услышишь — хочется увидеть. Увидишь — хочется подойти. Подойдёшь — хочется дотронуться. Дотронешься — хочется обнять. Обнимешь — хочется уткнуться лицом. Уткнёшься лицом — хочется замереть и не отпускать.

Странное ощущение, чем-то отличающееся от нормальной влюблённости. Нормальные влюблённости протекали у Эшекоци ол Ройоме бурно, быстро и безбашенно. В одной комнате с Зальярой ему периодически хотелось сесть и не шевелиться, и смотреть. Или слушать, и совершенно неважно, что именно она говорит, просто слышать, как звучит голос. Отвечать невпопад — и тогда она решает, что её не слушают, и обижается. Обиженно поджимает рот, хлопает ладошкой по перилам и ругается.

— Шек!

— Конечно.

— Что "конечно"?

— Всё.

— Прекрати смеяться!

Но как тут можно не смеяться, когда она так забавно морщится и отворачивается, и волосы вечно выбиваются из причёски, и хочется шагнуть ближе и убрать прядку за ухо. Но тогда будет совсем уж бешеный взгляд исподлобья, и никаких больше посиделок наедине на балконе, тем более — в холодный зимний вечер. Она же вечно мёрзнет, просто невероятное что-то.

— Ну почему ты всегда смеёшься?

Шек рассмеялся опять.

— Не могу же я при тебе грустить!

— Пфф! — сердито выдохнула Зальяра и отвернулась.

Шек встал и подошёл к перилам. Летом за перилами очень романтично светлели четырёхлучевые жасминные звёзды и млел сладкий запах. Зимой там было темно. Шек повернулся обратно, опираясь о перила.

— Я уеду на днях, в Рикола, потом в Зангу, — сказал он. — Мне поручили одно важное дело, и было бы глупо отказываться.

Зальяра глянула быстро, и так же быстро отвернулась.

— Ну что ж… — сказала она, глядя мимо него в пол. — Ну, удачи. Раз такое дело. Это надолго?

— Будет война с Кадаром, — сказал Шек. — А после я вернусь и сделаю тебе предложение. Договорились?

— А?

Она так потешно удивлялась, во все глаза, даже рот приоткрыла; так что Шек снова едва не рассмеялся. Не рассмеялся, улыбнулся:

— Понимаешь, Заль, я тебя люблю.

Зальяра испытующе посмотрела на него, пожевала губу в задумчивости и спросила:

— Ты серьёзно?

— Серьёзней не бывает! — заверил он и осклабился в подтверждение.

— И что теперь? — почти потребовала Зальяра, не дождавшись продолжения. Шек пожал плечами.

— А что скажешь, — весело сказал он.

— Но ведь что-то должно поменяться!

— Не обязательно, — легкомысленно качнул головой офицер. — Я, конечно, надеялся, что ты кинешься мне на шею, обольёшь слезами умиления и скажешь, что годами этого ждала. Но раз уж ты не спешишь падать в мои объятья, на бегу роняя благоуханные одежды…

— Эшекоци!

Он послушно замолчал и даже перестал скалиться. Зальяра ещё раз придирчиво его разглядела, явно не считая, что Шеку ол Ройоме можно верить хоть в чём-то. Надулась, изображая строгость. Эшекоци вздохнул, вспрыгнул на перила балкона. Уселся, скрестив ноги, и почесал затылок. Зальяра выражение лица не меняла.

— Заль… — сказал он. — Понимаешь, я ж ничего не прошу. Я только предлагаю. Вот есть такой я, — он развёл руками, — и весь твой. Кроме той части, которая принадлежит Империи. Буду нужен — бери. Так что? Договорились?

Зальяра неловко повела плечами, кутаясь в плащ.

— Ну… Ну, договорились…

— Отлично! — обрадовался Шек. Улыбка снова не умещалась у него на лице. — Тогда я пойду. Счастливо!

Он спрыгнул с балкона и зашагал прочь. Зальяра окликнула его через несколько шагов, Шек обернулся.

— Ты… правда меня любишь? — недоверчиво спросила Зальяра, нагибаясь через перила.

— Конечно. Как же иначе, — сказал Шек и улыбнулся. Потом окончательно ушёл. Поднырнул под замёрзшую до звона голую ветку жасмина, быстро пересёк дворик и вышел из арки на улицу.

Ближе тебя у меня только я.

На город наползала ночь. Спокойно и уверенно, привычно растворяя дальние дома и подходя всё ближе. К вечеру похолодало, слякоть под ногами смёрзлась, и воздух стал морозно сух. Шек шёл в куртке нараспашку и улыбался. Дурацкое это адмиральство над несуществующим флотом оказалось совсем некстати. "Ну какой из меня адмирал? Я в мореходстве ничего не понимаю!" — "Значит, будешь быстро учиться", — отрезал тэрко. Вот и весь инструктаж. Впрочем, похоже было, что ол Баррейю Шек в роли адмирала тоже не особо радовал. Приказ явно с самого верху, и до Шека дошёл явно не без скандала. Адмирала у Империи не было, поскольку не было флота, а теперь вот будет, если ол Ройоме сумеет учиться достаточно быстро. Сомнительная честь, в любом случае. Логичней было бы во главе строящегося флота поставить, например, герцога Рикола, который на кораблях провёл полжизни. Вот уж кто столичному хлыщу точно не обрадуется, и попробуй докажи ещё, что не хлыщ, когда в мореходстве действительно ничего не соображаешь. Другое дело, что герцогу Рикола доверить весь имперский флот — смерти подобно. При тех антиимперских настроениях, что сейчас бурлят в Рикола…