Гарри Поттер и Орден Феникса - Джоан Роулинг

— Какую спальню? — спросил Гарри, понизив голос, потому что они проходили мимо портрета матери Сириуса.

— Ну, Сириус говорит, это не то чтобы спальня, а скорее нора, — сказала Гермиона. — Видимо, он спит под котлом, в чулане возле кухни.

Когда они спустились вниз, там не было никого, кроме миссис Уизли. Она стояла у плиты и пожелала им веселого Рождества таким голосом, как будто у нее был насморк. Они отвели глаза.

— Так здесь спальня Кикимера? — сказал Рон, подойдя к невзрачной двери в углу напротив кладовки. Гарри ни разу не видел ее открытой.

— Да, — сказала Гермиона несколько неуверенно. — Пожалуй, лучше постучать.

Рон постучался, но ответа не было.

— Наверху где-нибудь шастает, — сказал Рон и без дальнейших рассуждений распахнул дверь. — Фу-у!

Гарри заглянул в чулан. Большую часть его занимал старинный отопительный котел, но в невысоком пространстве под трубами Кикимер устроил себе что-то вроде гнезда. На полу были навалены разные тряпки, вонючие одеяла и небольшая ямка в них указывала, где спит по ночам, свернувшись крендельком, Кикимер. Там и сям среди тряпья валялись хлебные корки и заплесневелые кусочки сыра. В углу блестели мелкие предметы и монетки, которые он перетаскал к себе, как сорока, спасая от генеральной уборки, затеянной Сириусом. Кроме того, он собрал фамильные фотографии, которые Сириус повыбрасывал летом. Стекло на иных было разбито, что не мешало маленьким черно-белым людишкам надменно глядеть на Гарри, в частности — у него екнуло в животе — темноволосой даме с тяжелыми веками, суд над которой он видел в Омуте памяти Дамблдора: Беллатриса Лестрейндж. Похоже, это была любимица Кикимера: ее фото он поставил перед остальными, неуклюже склеив стекло чудо-скотчем.

— Пожалуй, оставлю подарок здесь. — Гермиона аккуратно положила сверток в углубление постели и прикрыла дверь. — Найдет его позже, ничего страшного.

— Между прочим, — сказал Сириус, выйдя в это время из кладовой с большой индейкой, — кто-нибудь видел Кикимера в последнее время?

— Я не видел его с тех пор, как мы сюда прибыли, — сказал Гарри. — Ты еще выгонял его из кухни.

Сириус нахмурился:

— Да… Знаете, по-моему, я тоже с тех пор его не видел… Прячется где-нибудь наверху.

— А уйти он не мог? — спросил Гарри. — Когда ты сказал «вон», он мог так понять, что вон из дома.

— Нет, нет, домовые эльфы не могут уйти, пока им не дали одежду. Они привязаны к семейному дому.

— Если очень захотят, то могут, — возразил Гарри. — Три года назад Добби ушел от Малфоев, чтобы меня предупредить. После он должен был наказать себя, но уйти все-таки смог.

На лице Сириуса промелькнуло озабоченное выражение, но он тут же сказал:

— Ладно, потом его поищу. Где-нибудь наверху сидит, льет слезы над панталонами моей мамаши или еще чем.

Конечно, мог заползти в вентиляционный шкаф и умереть… но надеяться на это не смею.

Фред, Джордж и Рон рассмеялись, Гермиона же посмотрела на него с укоризной.

Покончив с рождественским обедом, семейство Уизли, Гарри и Гермиона собрались навестить мистера Уизли в сопровождении Люпина и Грозного Глаза. К пудингу и бисквиту со сливками подоспел Наземникус с «позаимствованным» автомобилем, поскольку в Рождество метро не работало. Гарри сомневался, что машина позаимствована с согласия владельца. Заклинанием ее увеличили, как в свое время форд «Англию», и, хотя снаружи она выглядела обычно, в ней удобно разместились вдесятером, включая водителя Наземникуса. Миссис Уизли долго колебалась перед тем, как залезть, — Гарри понимал, что подозрения насчет Наземникуса борются в ней с нелюбовью к путешествиям без магии, но в конце концов мороз на улице и мольбы детей взяли верх, и она соизволила сесть между Фредом и Биллом.

До больницы святого Мунго доехали быстро: движение на улицах было маленькое. Редкой цепочкой, крадучись, по безлюдной улице двигались к больнице волшебники и волшебницы. Гарри вылез с остальными из машины. А Наземникус отъехал за угол, чтобы ждать их там. С незаинтересованным видом подошли к витрине, где стоял манекен в зеленом передничке, и по одному прошли сквозь стекло.

Приемное отделение выглядело по-праздничному уютно: хрустальные шары, освещавшие больницу, окрасились в красный и золотой цвет и превратились в огромные сияющие рождественские игрушки; во всех углах искрились елки, усыпанные волшебным снегом, обвешанные сосульками, и каждая была увенчана золотой звездой. Сегодня тут было не так людно, как в прошлый раз, хотя на полпути к дверям Гарри оттолкнула в сторону волшебница с японской чашкой в левой ноздре.

— Семейный спор, а? — усмехнулась блондинка за столом. — Сегодня вы у меня третья. «Недуги от заклятий», пятый этаж.

Мистер Уизли сидел в постели с подносом на коленях, только что кончив ужинать индейкой, и на лице у него было слегка виноватое выражение.

— Все налаживается, Артур? — спросила миссис Уизли после того, как они поздоровались с ним и вручили подарки.

— Все отлично, — сказал мистер Уизли как-то чересчур бодро. — Ты… э-э… не виделась с целителем Сметвиком?

— Нет. А что? — насторожилась она.

— Ничего, ничего, — беспечно ответил он и стал разворачивать подарки. — Хорошо провели день? А вам что подарили? Ох, Гарри, это просто чудо! — Он развернул подарок — электрический шнур и набор отверток.

Миссис Уизли не вполне удовлетворил ответ мужа. Когда он наклонился, чтобы пожать Гарри руку, она взглянула на повязку под ночной рубашкой.

— Артур, — отрывисто сказала она, и это было похоже на хлопок защелкнувшейся мышеловки, — тебе сменили повязку. Почему ее сменили на день раньше? Мне сказали, что до завтра это не понадобится.

— Что? — сказал мистер Уизли довольно испуганно. — Да нет… это так… это просто…

Он как будто даже съежился под пронзительным взглядом жены.

— Ну… только не расстраивайся, Молли, у Августа Сепсиса идея… он целитель-стажер, знаешь? Приятнейший парень и очень интересуется… ну… дополнительной медициной… в смысле старыми магловскими средствами… Это называется «швы», Молли, они очень хорошо заживляют раны у маглов.

Миссис Уизли издала угрожающий звук, нечто среднее между визгом и рычанием. Люпин отошел от кровати к оборотню, который тоскливо смотрел на толпу, окружавшую Уизли, — самого его никто не навещал. Билл пробормотал, что не прочь выпить чаю. Фред и Джордж вскочили, улыбаясь, и сказали, что проводят его.

— Не хочешь ли ты сказать, — заговорила миссис Уизли, с каждым словом повышая голос и не обращая внимания на то, что ее спутники начинают разбегаться, — что балуешься магловскими лекарствами?

— Молли, дорогая, это не баловство, — умоляющим голосом произнес мистер Уизли, — это просто… просто мы с Августом решили попробовать… но, к сожалению, при такого рода ранах… этот метод не так хорошо действует, как мы надеялись…

— То есть?

— Видишь ли… не знаю, известно ли тебе, что такое… что такое швы?

— Ты пробовал сшить на себе кожу. Так я поняла? — со свистящим грозным смехом сказала миссис Уизли. — Нет, даже ты, Артур, не до такой степени глуп!

— Я бы тоже выпил чаю, — сказал Гарри и вскочил со стула.

Гермиона, Рон и Джинни чуть ли не бегом устремились за ним к двери. Когда она захлопнулась за ними, они услышали крик миссис Уизли: «Что значит „это просто общая идея?“»

— Типичный папин заскок, — качая головой, сказала Джинни. — Швы… Надо же…

— Если рана не магическая, они очень помогают, — рассудительно заметила Гермиона. — Видимо, что-то в яде этой змеи растворяет их. Интересно, где тут буфет?

— На шестом, — сказал Гарри, вспомнив указатель над столом привет-ведьмы.

Они прошли по коридору, потом через несколько двойных дверей и очутились перед ветхой лестницей, с портретами весьма сурового вида целителей. По пути наверх целители окликали их, ставили им странные диагнозы и предлагали жутковатые способы лечения. Рон всерьез оскорбился, когда средневековый волшебник крикнул, что у него тяжелая форма обсыпного лишая, и проследовал за ним еще через шесть портретов, отпихивая с дороги их обитателей.

— Что еще за новость? — не выдержал наконец Рон.

— Тяжелейшее поражение кожи, мой юный лорд, оно оставит вас рябым и еще более безобразным, нежели сейчас…

— Полегче там насчет «безобразных»! — сказал Рон с побагровевшими ушами.

— …единственное средство — взять печень жабы, туго привязать к горлу и при полной луне стать голым в бочку с глазами угрей…

— Нет у меня обсыпного!

— Но неприглядные пятна на вашем лице, мой юный лорд…

— Это веснушки! — заорал Рон. — Возвращайся на свой портрет и оставь меня в покое!

Он обернулся к спутникам, изо всех сил старавшимся сохранить невозмутимость.