На сопках маньчжурии - Павел Далецкий

Свой дом во Владивостоке Винтер построил так, как всегда строили свои дома американские купцы. Длинное одноэтажное здание из серого дикого камня делилось на две половины: в левой — склад товаров, в правой — две комнаты, освещенные широкими окнами с частым переплетом.

Первая комната — столовая — могла вместить за длинным столом сотню обедающих. Вторая — служила кабинетом и спальней. Спал Винтер на диване, а постельные принадлежности бойка прятал в шкаф.

Винтер пригласил Попова к себе распить бутылку рому. В кабинете на письменный стол поставил рюмки, стаканы, ром и сладкую вишневку.

— За общность наших интересов, — сказал он, поднимая рюмку и вытягивая ноги в серых коротких штанах и шерстяных коричневых чулках. — Люди торгующие — особая нация… Не так ли?

— В этом есть доля истины.

— Рад вашему согласию. Мой дорогой Попов, пейте ром и вишневку — американская, южнокитайского происхождения! А затем разрешите приступить к делу. Мой дорогой Попов, у вас совершенно превратное представление о коммерческой солидарности! Ведь вы разорите и меня и себя! Кажется, всему миру ясно великое значение принципов американской торговли! Мы свободны от предрассудков, мы не чопорные англичане. Вы замечали, скажем, в Нагасаки — входим в бар мы и англичане. Англичане сидят как деревянные и всё что то соблюдают. А мы вошли и положили ноги на стол. Это и приятно, и полезно для здоровья. Мы веселый торгующий народ. Любим дело и веселье. Почему вы мало пьете? По вашему телосложению можно заключить, что вы можете пить как известный пьяница мистер Бахус!

Итак, во-первых, вы отправились в мои районы, не вступив со мной ни в какое соглашение. Во-вторых, вы как с охотниками торговали? Вы им какой товар повезли? Ведь это же дикари!

— Они русскоподданные!

Винтер с шумом выпустил огромный клуб дыма и так повернулся на стуле, что стул затрещал.

— Что значит — русскоподданные?! Берите пример с нас, американцев. У нас в Америке тоже есть американские подданные — индейцы. У нас такая точка зрения: их не должно быть! Зачем Америке дикари?! Зачем России дикари? Наш торговый принцип таков: раз дикари существуют, надо с них взять все, а потом долой, в могилу! Зачем России орочи? Пусть они пьют спирт и несут нам соболей.

— У меня другая точка зрения, — сказал Алексей Иванович. — Я думаю, что соболя должны водиться не переводиться, а охотники на них должны быть здоровые и трезвые, иначе они ничего не добудут.

Винтер захохотал:

— Водиться не переводиться! Охотники здоровые и трезвые! Вам нужно миссионерскую рясу! Мой дорогой Попов, зачем соболям и охотникам водиться не переводиться? Вы, я вижу, хотите задержать процесс мирового развития. Коммерция — мировая сила. Она приходит в Приморский край. Вокруг дикари, панты, соболя, женьшень, золото. Она берет всё, она поглощает! Понимаете ли? Были дикари — и нет дикарей. Поглотила! Были соболя — и нет соболей. Поглотила. Было золото — оно у нас! После того как коммерция вступает на территорию какой-либо страны, страна меняет облик. Это великолепно! Не будет соболей, лесов, дикарей, будет что-либо другое… Вы понимаете? Это вдохновляет! Пейте ром…

— Ром тоже вдохновляет?

— О! Не надо жалеть! Коммерция — это торжество. Ни-ка-кой жалости! Видите — сколько я вам открыл секретнейших секретов? Вы же хотите торговать на началах совершенно немыслимых — какого-то непостижимо отсталого равновесия! Вы хотите оставить соболей на развод. Глупости, какой развод? Если вы оставите хоть одного соболя, Су Пу-тин все равно возьмет его, самые норы соболиные ножом вычистит. А ваших дикарей обратит в рабов и истребит. Он жаден, но действует сообразно высоким законам коммерции. Нарушающему закон — возмездие!

Винтер набил трубку и засопел.

Беседа закончилась.

Винтер не мог понять причин, побуждающих человека поступать таким образом, как Попов. Может быть, он просто-напросто задумал уничтожить своих конкурентов?

Да, конечно! Змеиный ход! Притворяется добродетельным миссионером. Но берегись: конкуренты — не овечки!

2

Винтер на Дальнем Востоке чувствовал себя спокойней, чем где-либо в Соединенных Штатах. Он не боялся ничего и никого во Владивостоке, на водах и землях, окружающих его… И он, конечно, не мог допустить, чтоб какой-то русский Попов вышибал его, Винтера, с тех земель, которые он считал своими, и отнимал от него те прибыли, которые принадлежали ему.

Он возьмет здесь все, что должен взять деловой человек, и, взяв, оставит пустыню… Что ж, пустыня — это очень и очень хорошо. Пустыня входит в планы господа, ибо, если б она не входила в его планы, — пустынь не было бы… Христос спасался в пустыне, многие великие святые стали святыми в пустынях…

— Что ты можешь на это сказать, Аносов?

Аносов пил маленькими глотками ром. Он не интересовался божественными предначертаниями, и вопрос о том, будет или не будет его родной край пустыней, не занимал его. Он хотел мехов, опиума, золота, всего того, что давало деньги, с такой страстью, что вообще не мог представить себе людей, которые могли думать и чувствовать иначе.

— Надо взять все. Не отдать же Попову!

— Правильная точка зрения, — сказал Винтер. — Я не люблю лукавых людей; коммерсанты не только великое содружество, это нация. Я ему протянул руку, а он начал петли плести.

— Опасный человек.

— Но я и не таким отправлял нож в живот… Не беспокойся!

Аносов сделал глоток и взглянул прищурившись на своего компаньона.

— Если… вы обещаете мне кое-какой процентик, я вам расскажу про поповские петли.

— Какой это процентик?

— Скидочку с ваших товаров… Ведь дрянь невозможная..

— Американским товар в хорошей упаковке — дрянь?

— Вот разве что упаковка хороша.

Но Винтер не склонен был терять свои проценты; он поставил на стол вторую бутылку рома и ждал.

— Дешево платите, — вздохнул Аносов. — Я выжига, но вы… — Он налил в стакан рому. — Черт с вами уж… Попов нанял китайцев! Переманил всех супутиновских и нанял новых, — их ведь как мурашей… Китайцы пойдут в шампунках вдоль берега, повезут товары, войдут во все реки и ручейки; подымутся вверх до ключей, найдут охотников в их шалашах, продадут им товары, возьмут меха.

Винтер молчал, курил и смотрел в окно на бухту, где, свернув паруса, стояла «Акула» и сотни китайских шаланд, занимавшихся в заливах добычей морской капусты и трепангов.

— Не посмеют продать Попову: я с них шкуру спущу!..

— Китайцам не продадут? — поднял палец Аносов, удивляясь недомыслию Винтера. — Если придут китайцы, охотник послушает их, а не нас с вами. Забыли, какой порядок они установили в тайге?

Винтер засопел трубкой. Ход, предпринятый Поповым, был серьезен. Пожаловаться губернатору? А что сделает губернатор? Запретит китайцам плавать вдоль берегов? Как бы не так. Не посмеет, будет бояться, что китайцы пожалуются своему правительству. Петербург не любит подобных жалоб.

— Я сам все сделаю, — сказал наконец Винтер, — а ты, Аносов, мне поможешь…

3

Они вышли на «Акуле» в залив Петра Великого и поднялись к северу. Была ранняя весна, воздух и вода были необычайны по своей прозрачности. Когда Аносов смотрел с палубы, ему казалось, что он видит до самого дна и что вода в море такой непомерной тяжести и плотности, что по ней пешком можно пройти.

Сквозь безлистую береговую тайгу проступали разноцветные скалы, в коричневой и черной вязи стволов и ветвей яркими пятнами светила зелень кедров… Синее небо, лазурное море! Если б Винтер склонен был предаваться красотам природы, он получил бы большое удовольствие. Но природа интересовала его меньше всего. Аносов был прав: вдоль берегов пробирались китайские шампунки.

Через две недели Винтер снова снялся с якоря в Золотом Роге и направился в свои бухты за пушной данью. И здесь Аносов оказался прав: поджидало Винтера незначительное число охотников, да и те почти не имели соболей.

Винтер сидел на берегу возле палатки с водкой и спрашивал:

— Вы что же, соболей разучились ловить? Где соболя?

— В этом году были очень хитрые соболя, — уклончиво отвечали охотники.

— Барсуков нанесли! С ума сошли, зачем мне барсуки?!

Но пришлось взять и барсуков; однако не в уплату долга, а просто так взял. Охотники остались довольны — они боялись его гнева.

«Акула» покинула бухты. Ветер был отличный, шхуна легко носилась неподалеку от берегов.

На борту из неамериканцев был один Аносов.

Ранним утром со шхуны заметили шампунку. Она шла под своим черным квадратным парусом.

«Акула» устремилась наперерез. Шампунка спокойно спускалась к югу. В бинокль Винтер и Аносов видели двух китайцев в стеганых куртках — один на руле, второй при парусе. И тогда, когда «Акула» была уже совсем близко, китайцы продолжали спокойно держаться своим курсом. Но вот со шхуны спустили шлюпку, в нее прыгнули вооруженные матросы.