Девушка из цветочной лодки - Ларри Фейн

Щелкнула дверная защелка. Я заверещала, и мой крик заметался по каюте, отскакивая эхом от стен и потолка.

Вошло огромное существо с темным круглым лицом, обрамленным густой черной бородой. Огромная лапища занесла надо мной тяжелый посох.

Я пошарила в поисках хоть какого-то оружия. Миска. Надо бросить ее в голову чудища, и тогда… Но тут в каюту ворвалась А-и.

— Успокойся! Он врач!

Иностранный дьявол-врач? Он мог быть кем угодно, только не врачом. Его тело казалось таким же круглым, как и голова, и нос был таким же круглым, как и все тело. Черные глаза прятались под спутанными черными бровями. Тем не менее, несмотря на чудовищный вид, вошедший излучал спокойствие. В руках у него была бамбуковая трубочка.

A-и обратилась к незваному гостю:

— Начинайте! Она не трусиха, просто немного нервничает.

— Ха! Он понимает наш язык? — удивилась я.

Странный новый иностранец улыбнулся сквозь занавес густых усов.

— Только немного. — Голос у него был гулкий, как у быка.

— Он попал сюда вместе с остальными?

A-и покачала головой.

— Эскадрилья Да Бао-фу только что прибыла. Доктора держали в плену несколько месяцев. Снадобья у него странные, но, по слухам, действенные.

Иностранец терпеливо ждал, пока мы закончим говорить, затем постучал себя по запястью и протянул руку. Потребовалось время, чтобы понять: он хочет пощупать мой пульс. Я вытянула руку ровно настолько, чтобы кончики его пальцев коснулись моего запястья. Один иностранец плюнул в мою сторону, второй держал теперь за запястье. Что за странные перемены в жизни?

Доктор указал на свои глаза, затем показал мне язык и спросил:

— Можно?

Осмотрев язык и глаза, он сел на корточки и подозвал А-и. Простым языком иностранец велел ей тыкать меня в разные места, а сам спрашивал о характере боли, причем деликатно отвернулся, пока A-и прощупывала нижние области моего тела. Какой контраст с так называемыми докторами, которые осматривали девушек с цветочных лодок, беззастенчиво вставляя замысловатые инструменты в наши самые сокровенные места.

— Англичанин? — спросила я.

— Хайастан[79]. Вы, китайцы, говорите «А-ме-ни-а». -Его кустистые брови сошлись вместе. Поняв, что название мне незнакомо, он указал на пол, постукивая сначала справа от меня: — Китай, — потом слева от меня: — Англия. — Наконец он указал посередине, перед моими коленями, и сказал со смехом: — А-ме-ни-а.

Невероятный контраст с раздражительным Та-на. Этот иностранец был мягким и вежливым, невзирая на устрашающие размеры. Я уже почти расслабилась, и тут он протянул мне миску из-под риса со словами:

— Ты писаешь!

— Что?! — хором воскликнули мы с A-и. Он сам-то понял, что говорит? Наверняка перепутал слово.

— Писать. — Иностранец указал на миску. — Пс-с-с…

— Ты шутишь?! Писать в миску с рисом?

Доктор улыбнулся, как будто уже слышал такой ответ.

— Не для питья. — Он отошел в угол, повернулся спиной и зажал уши руками.

Я обратилась к A-и за советом. Женщине моего положения не пристало мочиться в миску с рисом, причем перед не просто незнакомцем, а иностранцем — пленником!

— Готово?

— Нет.

A-и пожала плечами, но это не особо помогло. Я сделала глубокий вдох. Доктору из А-ме-ни-а удалось завоевать мое доверие, и тут такое! Тем не менее теперь мне стало любопытно. Какие секреты можно найти в вонючей миске с мочой? Мне удалось накапать половину миски. Когда я закончила, А-и постучала по полу.

Доктор вернулся на прежнее место, откупорил бамбуковую пробирку и объяснил:

— Это вино.

Он отмерил немного жидкости в миску, взболтал вместе и рассмотрел получившуюся смесь в свете из окна. Я уже ждала, что он окунет туда палец и попробует на вкус. К счастью, он лишь выплеснул содержимое миски в иллюминатор, затем присел на корточки рядом со мной и похлопал по руке.

— Ты здорова, — заявил он. — Внутри здоровый ребенок.

А-и захлопала в ладоши, но я просто уставилась в никуда сквозь пылинки, сверкающие на свету. Доктор запечатал свою винную пробирку, попрощался и покинул каюту.

Я швырнула мокрую миску в стену, и она разбилась вдребезги.

— Пожалуйста, просто уйди, — попросила я А-и. — Не надо убираться.

Отрицать бесполезно. Снова заточение. Снова боль. Еще одна маленькая жизнь, питающаяся моим телом, моим временем, моей душой.

Я бросилась к окну, высунулась по пояс, едва не выпав наружу, и долго пронзительно кричала на морских птиц, на вздымающиеся волны, на розовеющие облака, пока у меня не пересохло в горле. Затем я скользнула внутрь и рухнула на циновку, чувствуя странное спокойствие.

Когда я заявила, что отказываюсь провести полгода в затхлом трюме, Ченг Ят лишь кивнул. Может быть, он чувствовал то же, что и я, — удивление. А вот радости я не испытывала. Когда это случилось? Когда у меня была возможность или силы хотя бы поговорить с Ченг Ятом после наступления темноты, не говоря уже о том, чтобы заняться с ним любовью? Я не могла вспомнить последний такой случай. Или могла? Я проглотила тогда свое зелье, которое никогда меня не подводило. Или забыла? У меня всегда было слишком много забот!

Болезненные ощущения ушли в течение следующего месяца, и я снова стала самой собой, вернувшись к подсчетам и амбарным книгам. Жизнь и работа возобновились.

Однажды вечером Ченг Ят вошел с легкой улыбкой, которая подсказала, что у него новости. На этот раз мне было все равно. Пусть выкладывает сам, без моего понукания.

Наконец он изрек:

— Ты скоро избавишься от заморских варваров! Пришли вести из Оумуна. Китайское торговое общество предложило заплатить за их освобождение.

— Отлично, хотя я не понимаю, как это касается китайских торговцев.

Они надеются получить что-нибудь взамен от англичан.

Логично.

— Они заплатят десять тысяч лянов, как мы просили?

— Предложили десять, но теперь мы требуем тридцать!

Мне стало нехорошо.

— Безумие! Нельзя так! Я хочу, чтоб они поскорее убрались!

— Успокойся. Это всего лишь переговоры. Подожди, пока не услышишь другие новости.

Я подождала.

— На ушел с поста генерал-губернатора. Попал в опалу. Смещен самим императором!

На это я только кивнула.

— Надеялся, ты хоть повеселишься!

— Еще есть что сказать?

— Это все. — Он размотал повязку и порылся в сундуке, выгружая стопки бумаг.

— Сегодня утром Лёнг Пхо-поу заходил поздравить меня, — сказала я.

Муж наконец нашел то, что искал, — личную печать для защитных пропусков.

— Твоя племянница тоже, — язвительно сообщила я. — И жены некоторых капитанов. Поползли слухи.

Ченг Ят снова запихал вещи в сундук и стал возиться с ржавой защелкой.

— А как насчет рыжеволосого иностранного дьявола? Он тебя тоже поздравил? Почему ты мне это говоришь?

— Потому что кажется странным,