Девушка из цветочной лодки - Ларри Фейн

что жена главы Конфедерации ждет ребенка, но сам он, единственный из всех, не проявляет интереса.

Муж изменился в лице и привычно стиснул челюсти, но не нашелся с ответом.

— Мы с тобой говорим о работе, и только о работе, — продолжила я. — Я снова собираюсь стать матерью. Приятно было бы услышать добрые слова от будущего отца.

Ченг-Ят одарил меня странным взглядом, в котором читались то ли гнев, то ли вина. Я рухнула на циновку и повернулась к нему спиной.

— Ты не обязан ничего говорить. Бери свою драгоценную печать и проваливай.

Он не двигался. Его дыхание стало громче, быстрее. Я ожидала взрыва, но услышала тихое обвинение:

— Разве я неправильно подражаю твоему презрению к детям? — Его голос лился, как непреодолимая река печали: Забыла первый раз, не так ли? Ты вечно была недовольна! Ты ненавидела ребенка внутри себя и я чувствовал, как твоя ненависть бьет мне в лицо, словно раскаленный ветер. Я боялся, что, если на этот раз хоть икну от радости, надеясь, что снова будет сын, ты в ярости бросишься в море.

Неужели я действительно такое чудовище? Промолчи я сейчас, произнес бы муж эти горькие слова? Я хотела, чтобы он выразил восторг по поводу второго ребенка, пусть даже хочет только мальчика. Чтобы он мечтал о нормальной семье, тогда ее пожелала бы и я.

— Прости, — сказала я и развернулась к мужу.

Его глаза сияли, как черные жемчужины.

— Ты иногда сводишь меня с ума. Я никогда не знаю, как с тобой говорить, — пробурчал он.

— Просто попробуй. Прямо сейчас.

— Как? Надоумь-ка. У меня нет причудливых слов или стихов.

— Мне не нужны стихи.

— Я очень тебя зауважал, — начал он. — Нет, даже не так… Ай-я! Ты же знаешь, какой я косноязычный, если только не вкладываешь слова мне в уста. Теперь я завишу от тебя! Без тебя я был бы…

— Кем? — Я повернулась и жестом предложила ему прилечь рядом.

— Обыкновенным вороном, помнишь? В поисках объедков. — Мы оба коротко хохотнули.

Моя очередь.

— А я без тебя…

Кем я была бы без него? Мне не хотелось говорить: «Грязной шлюхой» — слова были слишком безобразны. Без Ченг-Ята я не стала бы богатой женщиной. Без него у меня не было бы власти над жизнями двадцати тысяч людей. Но говорить о таких вещах вслух — это пошлость.

Без него я была бы сама по себе, отвечала бы только за себя, никогда не узнала бы…

Нужный ответ пришел внезапно, словно удар промеж глаз. — Без тебя я никогда не узнала бы настоящего мужчину. Он кивнул, благодарный, что я не заставила его облекать в слова чувства, которые так трудно выразить.

— Что мне сказать? Поздравляю. Нет. Может быть…

Он погладил меня по животу, затем его рука двинулась вверх, щекоча мне кожу. — Спасибо, что родила мне ребенка… что рожаешь мне детей.

Очень приятно. Фонарь мерцал и слабел, превращая лицо Ченг-Ята в отдельные расплывчатые пятна щек, губ и глаз.

— Иди заканчивай свои молебны, — сказала я.

— Они могут подождать.

Его рука скользнула мне под халат. Я распахнула объятия как раз в тот момент, когда пламя лампы перестало бороться с тьмой.

Ни разу ни один из нас не упомянул слово «любовь». Да мы оба и не ждали признаний. Ничего не жди и не ври: возможно, это и была малая толика того, что называется любовью. И сейчас мне ее хватило.

Я проснулась поздно, разбуженная уже знакомыми грубыми голосами внизу.

Первым делом мне бросилась в глаза джонка Чёнг Поу-чяя, привязанная к нашей балке. Темнокожих людей загнали к нему на палубу, как стадо овец, а рыжеволосый Та-на разразился очередью фуков, когда матросы Поу-чяя перекинули его через поручни.

ГЛАВА 33

НЕСОКРУШИМЫЙ

Никто не предупреждал меня, насколько разными могут быть беременности. На этот раз я чувствовала себя не так плохо, зато сил совсем не было. Может, из-за зимнего холода, может, из-за работы, а может, из-за всего вместе.

Наши корабли мотались с места на место, собирая плату за покровительство по всей дельте в преддверии Нового года, когда люди торопились рассчитаться с долгами. Закутавшись в одеяла в окружении горы серебряных слитков, амбарных книг и расписок, я забывала о боли в спине. Но гадатель предупредил Ченг Ята: если я не отдохну хорошенько, то навлеку на нас бури и беды. Даже ребенок, растущий внутри меня, казалось, протестовал. Ничего не оставалось, кроме как доверить дела казначею.

Гадатель оказался прав. Сразу же после Нового года зимний муссон утих, как и остальные мои переживания. Безделье позволило мне проводить больше времени с сыном и выполнить свои материнские обязанности. Вскоре его младший брат потребует всего моего внимания, и я вернусь к прежним хлопотам.

Стоял первый теплый день в году. Я предложила Йинг-сэ-ку выйти на солнышко. Четырехлетний малыш пытался вести себя как взрослый и помочь матери преодолеть расстояние до двери, и я была так тронута, что забыла пригнуться и стукнулась головой о дверной косяк.

— Сядь, мамочка, я тебе помогу, — сказал Йинг-сэк.

Я послушалась. Он взял мое лицо в ладони и поцеловал меня в лоб. Хороший мальчик — возможно, слишком хороший для такой жизни. Я была обязана ему, его нерожденному брату, а также себе и Ченг Яту если не Конфедерацией, то необходимостью придумывать новые способы сохранения богатства и власти, сокращая при этом неопределенность и опасность.

Начинать нужно было прямо отсюда, со старой ветхой джонки, в каюте которой я даже не могла выпрямиться, хотя у нас хватало денег, чтобы построить более подходящее для командира флотилии судно.

Мимо проплыл остров Линтинг: мы двигались вниз по течению в открытую дельту. Мы с Йинг-сэком подбрасывали в воздух несвежий рис, смеясь над чайками, которые пикировали за угощением, изредка промахиваясь.

Кто-то крикнул:

— Правительственные корабли!

По крайней мере двадцать военных джонок появились из-за острова. Не о чем беспокоиться. Я продолжала кормить чаек. Мы снова разыграем тот же спектакль, который уже вошел в привычку. Морские канониры дождутся, пока мы выйдем за пределы досягаемости, а наобум пальнут пару раз. Наши корабли сделают вид, что меняют курс. Командиры правительственного флота предоставят отчет об атаке на мерзких пиратов и получат свою награду. Никто не пострадает, корабли останутся целы, все вернутся к своим делам.

Вот только на этот раз правительственные корабли уж слишком увлеклись «своими делами». Ядро упало так близко, что палуба содрогнулась.

— Давай-ка пойдем внутрь и переждем, пока все не закончится, — предложила