Футуриф. Токсичная честность. - Александр Розов

— Туан, подожди минуту, — взмолился Лессер, — мне надо уложить это в голове. Если я правильно понял, то, выражаясь языком хакеров, человек получает от родителей что-то наподобие генетической операционной системы с не очень надежным файерволом, и в дальнейшем, кто попало обходит этот файервол, грузит в компьютер всякую хрень, и ворует данные с диска. Аналогия подходящая. Или нет?

— Подходящая, — подтвердил медик, — хотя, надо поправить: у нас от рождения неплохой файервол. Просто, окружающие нас живые существа — неплохие генные хакеры. Иногда фокусы, которые они делают, приносят нам пользу. Горизонтальный перенос генов не последний из механизмов эволюции. Возможно, без вирусного переноса, мы до сих пор прыгали бы по веткам, жрали бананы и нечленораздельно ухали, выражая свои эмоции.

— Как мило со стороны вирусов, — сказал Лессер.

— Мило, — согласился доктор Туан, — и, кстати, мы дарим друг другу генные фрагменты непосредственно, без участия вирусов. Так, при зачатии, мужская особь не только дает своему будущему потомку половину своей операционной системы, но и подбрасывает женской особи генный апплет, программку, нужную для конструирования плаценты.

Вот тут Гарри Лессер по-настоящему удивился.

— Минутку, док Туан, я всегда думал, что это женский организм формирует плаценту!

— Да, Гарри. Но исследования 1984 года в Кембридже и в Филадельфии показали, что в данном процессе участвуют гены мужской особи. Это геномный импринтинг. Можно предположить, что в случае мисс Рарту и мистера Текле возник побочный эффект: код вируса «Ондатра» высвободился из генного материала мистера Текле, и…

— …И, — договорил Лессер, — в результате мисс Рарту оказалась инфицирована.

— Это рабочая гипотеза, — уточнил Туан, — надо проверить.

— Но, док! Я читал, что при веритации вирус «Ондатра» существует в крови только три — четыре дня. После этого сохраняются фрагменты, встроенные в гены инфицированного человека, а все свободные вирусные частицы уничтожаются иммунной системой.

— Абсолютно верно, Гарри! Но есть приложение к итоговому отчету проекта «Ондатра», сообщающее о возможных случаях вторичного появления свободных вирусных частиц. Приложение не очень детальное, но, так или иначе, вторичные вирусные частицы были несколько раз зафиксированы в сериях экспериментов на лабораторных крысах.

— Хорошенькое дело… — пробормотал Лессер, — …Значит можно заразиться.

— Нет, Гарри, это, все-таки, не грипп, и даже не герпес. Веритация не передается просто через сексуальный контакт, или через укус насекомого-кровососа. Инфицирование тут возможно лишь в каких-то очень специфических условиях.

— Ну, это радует. А что с такими случаями, как у мисс Рарту и мистера Текле?

— Не знаю, Гарри. Будем исследовать. У нас пока первый такой случай. Все остальные наблюдаемые беременности внутрирасовые. Акваноид плюс акваноид.

— Э… Док Туан, а сколько у нас сейчас наблюдается беременностей?

— Девяносто четыре, — ответил Юо Туан.

— О, черт! Когда ребята успели?

— А чему ты удивляешься, Гарри? Ведь это жизнь.

— Да, ты прав, док. Это жизнь. Пора начинать заниматься устройством детских садов.

Аннаджм Нургази лежал на широком диване в мастер-каюте (напоминающей комнату развлечений в гареме средневекового образца, но с современным тюнингом). Он лежал, вздыхал и страдал от удушающего ужаса. Он лежал и мысленно прокручивал все свои действия, приведшие его в эту тягостную, непонятную и опасную ситуацию.

«Все из-за Гарри Лессера, — тоскливо думал он, — вот не зря в Священной книге сказано, чтобы избегали мы брать себе неверных в товарищи».

Действительно, это Лессер подкинул Нургази две идеи: подтянуть султана, как тяжелую фигуру в Платиновый Эльдорадо, и еще: использовать потенциал акваноидов — нйодзу. Человек, подкидывающий такие идеи — ценен. И Нургази придумал обратить Лессера в ислам, чтобы сделать его управляемым. Султан поддержал эту инициативу, как весьма полезную в проекте «Платиновый Эльдорадо». Если Лессер на стороне акваноидов — это может стать проблемой, а если он на стороне правоверных, то это беспроигрышно. Тем более, если он, к тому же, связан семейными узами.

Идея насчет «семейных уз» (и как средства обращения в ислам, и как дополнительного фактора лояльности Гарри Лессера) тоже принадлежала Нургази. Он предлагал женить Лессера на своей дочке Фируз (ей почти 17 лет — годится). Но султан назвал Итаф аль-Таммим, свою двоюродную племянницу. Конечно Нургази, тогда ответил, что решение султана блестящее и мудрое (каким еще может быть решение султана?), но, вообще-то, изрядно расстроился. Уж очень хороший зять мог бы получиться из Гарри Лессера.

Но, дальнейшие события показали, что Аннаджму Нургази повезло, что Фируз не была выбрана (поэтому, она осталась жива), и что он в начале предлагал кандидатуру Фируз (поэтому на него не пало подозрение в анти-султанской интриге). Тем не менее, султан достаточно жестко дал понять, что считает Нургази косвенно виновным в несчастье, и поэтому, возлагает на него обязанность: загладить добрыми вестями причиненное зло. Проще говоря, султан отправлял микро-кредитного воротилу к акваноидам, чтобы тот выторговал условия сотрудничества, более «сладкие», чем в рамочном договоре. Это выглядело не наказанием, а наоборот, почетным назначением на должность waali (т. е. губернатора, или министра отдельной территории). Назначение содержало намек, что Лемурия (как прыткие журналисты назвали полуподводную землю нйодзу) должна по договору стать «Регионом, историко-культурно ассоциированным с Оманом». Такую формулировку придумали адвокаты американской юридической компании «Neddaks», гарантировавшие, что в этом случае не возникнет проблем с международным правом.

«Сволочные адвокаты-неверные, — с тоской подумал Нургази, — сами отказались ехать с историко-культурным посольством. Мол, участие юристов в таком глубоко духовном и неформальном деле, как признание давно сложившейся общности культур, может быть превратно истолковано недобросовестными mass-media. Эти американские ублюдки не желают рисковать своей шкурой. Получили гонорар — и до свиданья! Видимо они уже пронюхали, к чему привела прошлая попытка султана приручить Лессера и акваноидов. Шайтан знает, откуда, но пронюхали. А султан, спасшись из когтей циклона Амбалика, снова грезит о реставрации древней Оманской Морской Империи. Что мне делать? Он — султан, надо исполнять. Только бы Гарри не догадался, что я придумал ту женитьбу».

Тут Аннаджм Нургази вздохнул, мысленно сетуя на религиозное упрямство султана, не признавшего тот факт, что для Лессера «слова свидетельства веры» ничего не значили. Султан, наставляя Нургази для посольской миссии, сказал, что бизнесмен-янки теперь мусульманин, поскольку «слово…» было произнесено, хотя сделал уступку здравому смыслу: разрешил сказать об этом Лессеру не прямо, а намеком. И на том спасибо…

…По сегодняшнему SKYPE-сеансу казалось, будто молодой бизнесмен-янки без обид отнесся к тому, что произошло декаду назад на султанской мега-яхте «Рух». Такое вот недоразумение, о котором не резон вспоминать. Было — и прошло. Но все же, Аннаджм Нургази ни минуты не верил в дипломатичную забывчивость Гарри Лессера. Немалый жизненный опыт сейчас (жаль, что только сейчас) подсказывал оманскому финансисту: Лессер относится к категории людей, которые всегда помнят, кто и что сделал для них в позитивном и негативном ключе. Такие люди могут терпеливо дожидаться удобного момента, и внезапно ударить — в спину. У Аннаджма Нургази оставалась надежда, что Лессер не знает, кто дал тот совет султану — и оманский финансист надеялся. А что ему оставалось делать? Ведь с ним на супер-яхте «Тараскон» была почти вся его семья…

…Время шло, миля за милей однообразного океана оставались за кормой. Незадолго до полудня на южном горизонте появилось серое пятнышко: искусственно-расширенный островок в точке «А-утопия» рифа Меш. Немного позже на ровно-окрашенном синем полотне океана возникла яркая оранжевая точка. Она быстро приближалась, и вот уже понятно, что это фойлбайк (гидроцикл на подводных крыльях). Капитан супер-яхты пригляделся в бинокль, и пошел рапортовать хозяину, что в гости едет Гарри Лессер.

Аннаджм Нургази встретил гостя радушно, стараясь не показывать свой страх. А гость сообщил, что королева Кинару разрешает супер-яхте заход в лагуну и даже парковку у дворцового причала, поскольку Нургази не частное лицо, а waali — чиновник султаната. Оманский эмиссар высказал подобающие благодарности, и пригласил гостя за стол. В действительности же, ему становилось все тревожнее. Нечто такое он заметил в глазах Лессера, что стала таять надежда на неосведомленность этого янки… Но может, все и обойдется (сказал себе Нургази, наливая в чашечки элитный чай, и начиная беседу).