Детская книга - Антония Байетт

– Элси, мы знаем о твоей проблеме… о твоем положении, но мы пригласили тебя сюда не для того, чтобы читать тебе лекции, а для того, чтобы рассказать, как мы можем тебе помочь. Я знаю респектабельную и добрую, очень добрую даму, которая поможет тебе… при родах.

– Мы не знаем, – продолжила Мэриан Оукшотт, – что ты собираешься делать, когда ребенок родится. Но я хочу сказать, что… если ты захочешь… я с удовольствием попрошу Табиту присматривать за твоим ребенком, чтобы ты могла и дальше работать у миссис Фладд и быть со своим братом.

Элси молчала, по-прежнему запрокинув голову. Мэриан продолжала:

– Тогда ты сможешь навещать своего ребенка, или он тебя, в твое свободное время… вас не разлучат.

Элси ничего не ответила.

Феба Метли произнесла:

– Мы предлагаем поговорить за тебя с миссис Фладд, чтобы прояснить вопрос и найти решение, которое устроит всех.

Элси медленно сказала:

– Похоже, обо мне было много разговоров у меня за спиной.

– Ты в таком положении, что это неизбежно, – ответила Мэриан. – Мы искренне хотим тебе помочь.

– Я ходила на ваше собрание про женщин. Надо полагать, что я – одинокая женщина. И падшая. – Она помолчала. И сказала слабым голосом: – На самом деле я не очень хорошо себя чувствую. Я не знаю, сколько еще смогу таскать ведра и наклоняться над плитой.

– Я попрошу моего доброго доктора тебя осмотреть, – сказала мисс Дейс. – Он скажет, что тебе можно и что нельзя делать в твоем положении. И даст тебе тонизирующие средства, все такое.

– Я вам, по правде, благодарна, – медленно, безо всякого выражения произнесла Элси. – На такое я и не надеялась.

– Но?.. – спросила Мэриан Оукшотт. – У тебя в голосе ясно звучит «но». Ты можешь с нами говорить откровенно, мы предпочитаем знать правду.

– Я никогда не собиралась идти в прислуги, мэм. Чего я не хочу, так это до конца жизни трудиться в чьей-то чужой кухне, стирать чужую одежду. А теперь, кажется, меня ничего, кроме этого, и не ждет. Я думала, это на время, пока Филип не выучится своему ремеслу и не прославится, а я знаю, что он прославится, и здесь он получает все, что для этого нужно. Моя мать была художницей – хорошей художницей, она делала самую тонкую работу во всем цеху… она умерла от этого, от химических паров. Она была не судомойка, не уборщица, а художница. Вы хотите, чтобы женщины могли работать, я слышала ваши лекции. Я признаю, у меня нет такого таланта, как у Филипа. Он имеет право ждать, что станет художником. Я – нет. Но это не значит, что я хочу быть судомойкой.

Вдруг ее охватила злоба.

– А эти женщины беспомощные и бесполезные и не платят мне ни гроша. И теперь во мне живет этот… комок… и вертится, а потом вылезет наружу, и ему нужны будут чепчики, распашонки и молоко, а как я справлюсь, когда у меня ничего нет, ничего…

– Не плачь, – сказала Мэриан.

Элси сглотнула комок:

– Не буду. Не смею. Мне нельзя разваливаться.

Феба Метли сказала:

– То, что ты говоришь, верно, и мы тебе сочувствуем. Но ты должна признать: ты попала в такое положение из-за того, что сделала сама, – Филип сказал нам, что спрашивать тебя об этом бесполезно, так что мы не будем спрашивать. И скорее всего, ты не самый виноватый человек в этой истории, но мы сейчас говорим не о том, кто виноват, а о том, как тебе помочь. И еще есть один человек, который вообще не виноват, он еще не родился, и о нем мы должны позаботиться.

– Ты согласна, чтобы мы поговорили с миссис Фладд? – спросила мисс Дейс.

– Можно подумать, у меня есть выбор. Нет, стойте, это нехорошо с моей стороны. Я действительно благодарна вам, всем трем… я такого и не ждала… правда, правда. Но я страшно боюсь. А ведь я всегда была сильной.

Участие в судьбе Элси Уоррен и ее ребенка сблизило трех добрых дам, и они стали откровеннее. Они долго и с удовольствием обсуждали возможные подходы к Серафите Фладд. И согласились, что понятия не имеют о ее мыслях и чувствах по какому бы то ни было поводу. «Я никогда не встречала женщины, столь решительно туманной», – сказала мисс Дейс, живая антитеза туманности. Они поделились друг с другом сведениями о жизни Серафиты. На самом деле ее звали не Серафита. Она вышла из низов и попала в хорошее общество благодаря своей поразительной красоте. В дни поздних прерафаэлитов и ранних эстетов она была одной из «прерафаэлитских красавиц» и позировала самому Милле. Все три дамы согласились, что она и до сих пор красива.

– У нее идеальное строение лица, – сказала Мэриан Оукшотт.

– И роскошная масса волос – они совсем не поблекли, – согласилась Феба Метли.

– Она никогда не смотрит в глаза при разговоре, – сказала Пэтти Дейс. – Не потому, что она какая-то хитрая, а потому, что где-то витает.

Они благодушно согласились, что Серафита совершенно не умеет ни вести дом, ни воспитывать детей. Герант бегал где и как хотел, а бедные девочки… хотя и красавицы, все в мать… у них ни светского лоска, ни даже здравого смысла. Дамы слыхали, что Герант делает успехи в Сити, полностью отбросив всякую буколику.

Мэриан сказала: вполне возможно, что Серафита происходит примерно из того же класса общества, что и Элси, но у Серафиты нет ни здравого смысла, ни целеустремленности.

Пэтти Дейс ответила, что из-за этого Серафита может отнестись к положению Элси суровей или, наоборот, мягче – тут заранее не скажешь. Возможно, она решит, что вынуждена соблюдать видимость приличий.

– Какую еще видимость? – резко спросила Феба Метли. – До появления Элси они ходили как оборванки.

– А Элси, кажется, сказала, что ей ничего не платят.

– Это неправильно.

– Неправильно. Но наше ли это дело?

– А что же хозяин дома? – спросила Мэриан Оукшотт. – Он тоже такой – не скажешь, что он думает, что чувствует, что им движет. Мы только знаем, что он делает прекрасные сосуды. Для чего, по-видимому, ему нужен Филип.

– Я не очень хорошо знаю эту семью, – сказала Феба Метли. – Но я должна сказать, я ни разу не видела, чтобы он хоть слово сказал жене. Ни единого разу. Когда я это заметила, я стала за ним наблюдать. Может быть, он женился на ней из-за ее красоты, но он скользит по ней взглядом, словно она горшок – и не шедевр художественной керамики, а обыкновенный, заурядный, глиняный.

Собственная откровенность кружила дамам головы. Мисс Дейс не могла судить о чьих-либо половых инстинктах и связанном с этим поведении. Но Мэриан Оукшотт откровенно сказала Фебе:

– Я как-то видела, он случайно задел ее, проходя по газону. И дернулся. А она отвернула свой идеальный профиль в другую сторону.

– Ну что, мы хоть как-то определились, что ей сказать? – спросила мисс Дейс.

– В ней не найдется стержня, чтобы противостоять нашему решению, – ответила Мэриан. – Мы можем пересилить ее, если спокойно и уверенно сообщим, что она должна сделать.

В ясный весенний день дамы пошли беседовать с миссис Фладд. Они нашли ее в саду: она сидела в продавленном плетеном кресле и работала – или собиралась работать – над гобеленом, натянутым на круглую раму. Рядом на траве стояла корзинка с нитками для вышивания. Мэриан Оукшотт, повидавшая полотна импрессионистов, подумала, что Серафита похожа на картину Моне или Милле. Ветви яблони пестрили тенями ее меловое лицо, которое казалось размытым – словно его очень торопливо и небрежно закрасили. На Серафите было свободное сизое муслиновое платье, которое в полутени тоже казалось слегка размытым; длинные пальцы и длинная шея бесплотно тонки, с едва заметной текстурой – не гладкий шелк, а чесуча. Большие глаза были обведены кольцами грифельного цвета, слегка отечными, наполненными жидкостью. В корзинке лежали мотки шерсти, яркостью цвета напоминавшие драгоценные камни – изумрудные, янтарные, гранатовые, сапфировые, рубиновые. Они выделялись четко и резко среди окружающей расплывчатости. Серафита поздоровалась, не вставая. Сказала, что очень рада их видеть. Где Элси? Она сейчас принесет еще стульев и приготовит чай. Мэриан сказала, что Элси ушла в город и что она сама принесет стулья. Она действительно приволокла стулья из других углов сада. Мэриан сообщила, что они должны поговорить с Серафитой. Это не случайность, что Элси ушла.

Серафита уронила пяльцы на колени, потом принялась отыскивать упавшую иголку. Она выразила надежду, что Элси не сделала ничего плохого.

– А вы ничего не заметили?.. – спросила Феба.

– Нет, – кратко ответила Серафита, и глаза ее округлились.

– Элси ждет ребенка, – сказала мисс Дейс. – Летом. Мы не знаем точно когда, потому что она не ходила к доктору.

Несколько долгих мгновений Серафита осмысливала сказанное и соображала, что ответить. Лицо ее исказилось – возможно, от усиленной работы мысли, но выглядело это так, словно она собралась заплакать. Она слабым голосом спросила:

– Кто?..

Поскольку она не завершила фразу, ни одна из дам не сочла нужным ответить.