История франков - Григорий Турский

Наконец, сев на лошадей, они уехали, причем Ваддон вновь послал управляющему приказание подмести в доме и накрыть скамьи покрывалами. Но тот, не обращая внимания на его приказание, собрал, как мы сказали, мужчин и женщин, и встал с ними на улице перед домом своего господина, ожидая прибытия Ваддона. Когда Ваддон приехал, он тотчас же вошел в дом и сказал: «Почему эти скамьи не покрыты покрывалами и в доме не подметено?» И, подняв меч, он ударил по голове человека; тот упал и умер. При виде этого сын убитого тоже поднял копье и метнул его в Ваддона. Удар пришелся в середину живота, и копье пронзило его насквозь. Когда Ваддон упал на землю, подошли люди, которые были собраны, и начали бросать в него камни. Тогда некоторые из тех, что пришли с Ваддоном, прорвались к нему через град камней, накрыли его покрывалом и успокоили народ. Его сын, рыдая, поднял его на лошадь и еще живого привез домой. Но Ваддон тотчас испустил дух под плач жены [271] и сыновей[153]. И вот после столь горестного конца жизни Ваддона сын отправился к королю и получил имущество отца.

36. В вышеупомянутом году своего правления король Хильдеберт с женой и матерью находился в области города, называемого Страсбург[154]. Тогда к нему пришли влиятельные люди из города Суассона и Мо и сказали: «Дай нам одного из твоих сыновей, чтобы мы служили ему и чтобы мы, когда у нас будет потомок, твой отпрыск, защищая пределы твоего города, лучше отражали натиск врагов». Король обрадовался этому известию и решил послать туда своего старшего сына Теодоберта[155]. Дав ему графов, доместиков[156], управляющих, а также воспитателей и всех тех, кто необходим для несения королевской службы, он, согласно желанию мужей, попросивших у короля направить к ним сына, отправил его в августе месяце этого года. Народ принял его с радостью, молясь о том, чтобы божественное милосердие даровало ему и его отцу долгую жизнь.

37. В это же время епископом в городе Суассоне был Дроктигизил, который, как говорят, из-за чрезмерного пьянства четыре года тому назад потерял рассудок. Но многие жители утверждали, что это произошло с ним из-за колдовства архидиакона, которого он отстранил от должности, поскольку они видели, что Дроктигизил, находясь в городе, становился более безумным, а если он уходил из города, то вел себя лучше. И когда в город приехал вышеупомянутый король[157], епископу, несмотря на то, что он чувствовал себя лучше, не разрешили войти в город по случаю прибытия короля. И хотя епископ был прожорливым и, более чем следует епископскому благоразумию, падким на вино, однако никто не отзывался о нем как о прелюбодее. Впоследствии же, когда в вилле Сорси[158] собрался собор епископов, было решено позволить ему прибыть в свой город.

38. Когда королева Файлевба[159], супруга короля Хильдеберта, после рождения ребенка, который вскоре у нее умер, болела, до нее дошли слухи, что кто-то что-то замышляет против нее и королевы Брунгильды. И как только она оправилась от болезни, она пришла к королю и все, что узнала, рассказала ему и его матери. Вот что она рассказала: Септимина, кормилица королевских детей, хочет посоветовать ему, чтобы он, выгнав мать и оставив жену, женился на другой, для того чтобы они [заговорщики] добились от него выполнения всех их желаний или силой, или просьбами. А если король не пожелает согласиться с этим, то тогда его следует погубить с помощью колдовства, а затем возвести в короли его сыновей, выгнать их мать и бабушку и самим [заговорщикам] управлять королевством. Она назвала участников этого заговора: Суннегизил, граф королевской конюшни[160], референдарий Галломагн, а также Дроктульф, который был помощником Септимины в воспитании королевских детей. И вот из них схватили двоих, а именно Септимину и Дроктульфа. Когда их подвесили между столбами и стали сильно бить, Септимина тут же призналась, что она из-за любви к Дроктульфу, с которым она сошлась, при помощи колдовства убила своего мужа Иовия. Они признались также и в том деле, о котором мы только что рассказали, и дали [272] показание, что упомянутые лица принимали участие в заговоре. И тех немедленно стали разыскивать. Но они, боясь дознаний, укрылись в церкви. К ним пришел сам король и сказал: «Предстаньте перед судом, чтобы мы могли узнать, правда это или ложь, в чем вас обвиняют. Ведь я полагаю, вы не укрылись бы в этой церкви, если бы вас не страшило сознание вины. Но я обещаю, что вам будет сохранена жизнь даже в том случае, если вы окажетесь виновными. Ведь мы христиане, и поэтому грешно наказывать виновных, выведенных из церкви»[161]. Тогда их вывели из церкви, и они предстали перед королевским судом. Во время допроса они отреклись [от участия в заговоре], сказав: «О плане заговора нам сообщили Септимина и Дроктульф. Но мы прокляли его [план], решили остаться в стороне и никак не соглашались на это преступление». Король же сказал: «Если бы вы не давали своего согласия, то непременно сообщили бы нам о заговоре. Разве не правда, что вы были единодушны с ними в этом деле, так как хотели скрыть от меня этот заговор?» И как только их выгнали вон, они вновь устремились в церковь. А Септимину и Дроктульфа сильно избили, лицо Септимины было обезображено ранами, выжженными каленым железом. И после того как у нее отняли все, что было, ее отвели в виллу Марленхейм для того, чтобы она вращала мельничный жернов и молола каждый день муку, необходимую для пропитания тем, кто жил в женской половине дома. А Дроктульфа, после того как у него отрезали волосы и уши, отправили обрабатывать виноградник. Спустя несколько дней он убежал, но управляющий нашел его и вновь привел к королю. И здесь его сильно избили и вновь определили на тот же виноградник, откуда он сбежал. А Суннегизила и Галломагна лишили имущества, которое они заслуженно получили из королевской казны, и обрекли на изгнание. Но по просьбе послов короля Гунтрамна, среди которых были и епископы, их вернули из изгнания. Однако оставили им только то, что у них было в личной собственности.

39. А в монастыре в Пуатье[162] возникла ссора, ибо душой Хродехильды, возгордившейся оттого, что она дочь покойного короля Хариберта, овладел диавол. Кичась своим королевским происхождением, она заставила монахинь поклясться в том, что они, очернив аббатису Левбоверу и выгнав ее из монастыря, поставят ее самою во главе монастыря. И вот она вышла с сорока или более девами и со своей двоюродной сестрой Базиной[163], дочерью Хильперика, и сказала: «Я иду к своим родственникам-королям, чтобы рассказать им о нашем унизительном положении, ибо здесь нас унижают так, словно мы не дочери королей, а рожденные от ничтожных служанок». Несчастная и легкомысленная Хродехильда даже не представляла себе, какие тяготы легли на плечи блаженной Радегунды, основавшей этот монастырь.

Итак, выйдя из монастыря, Хродехильда пришла в Тур и, поприветствовав нас, сказала: «Я умоляю, святой епископ, о том, чтобы ты счел возможным позаботиться об этих девах, которые подверглись большому унижению со стороны аббатисы из Пуатье, и дал бы им пищу, пока я буду находиться у наших родственников-королей, которым расскажу о том, что мы там [в монастыре] претерпеваем, и пока не вернусь [273] обратно». Им я ответил: «Если аббатиса провинилась или нарушила какое-то церковное правило, то мы прибудем к нашему собрату епископу Маровею и вместе с ним сделаем ей наставление. И когда дело будет исправлено, вы возвратитесь в ваш монастырь, чтобы не расточалось то добро, которое святая Радегунда собрала постами, частыми молитвами и многочисленными пожертвованиями». И она ответила: «Нет, ничего этого не надо. Тогда мы пойдем к королям». Я ей в ответ: «Почему противитесь разумному предложению? Почему не слушаете совета епископа? Боюсь, как бы не собрались епископы и не отлучили вас от церкви». Ведь именно это содержится в письме, отправленном блаженной Радегунде нашими предшественниками при основании этой монастырской общины, текст которого я и решил ввести в этот рассказ.

Текст письма: «Блаженнейшей владычице и дочери церкви во Христе Радегунде епископы Евфроний, Претекстат, Герман, Феликс, Домициан, Викторий и Домнол. Вездесущий господь предусмотрел спасительные средства, дабы постоянно заботиться о роде человеческом, который нигде и никогда не был оставлен его неустанной благотворной заботою. Всемилостивый судия сущего повсюду рассылает на благо своей церкви таких лиц, которые с любовью и рвением обрабатывают его поле лемехом веры, чтобы посев Христа благодаря божественному устроению смог дать обильный стократный урожай[164]. Благостное распределение его доброты повсюду происходит таким образом, что он никогда и нигде не отказывает в том, что, как он знает, принесет пользу многим. Благодаря святейшему примеру этих лиц в день Страшного суда будет много людей, удостоенных венцом.