Виновник завтрашнего дня (СИ) - Александер Арина

— Знаешь, — наконец ответила она, выбросив окурок в окно, — я ведь за ним не первую неделю бегаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты мне не говорила, — удивилась.

— Да у тебя вечно какие-то проблемы, — отмахнулась она. — Да и не важно, Лад. Дело не в этом. Я впервые встретила мужика, которому пофиг на моему "троечку". Этим и зацепил. Думаю, ни хрена, всех всегда цепляла, а его нет. Сейчас буду брать. А он уперся, прикинь? И вижу же, что смотрит втихаря, понимаю, нравлюсь, а ни в какую. В итоге, — прикусила губу, вцепившись в руль пальцами, — влюбилась сама. Вот так вот.

— А он? — спросила тихо. Важно, чтобы было взаимно. Секс — это ещё не любовь.

— Не знаю, — пожала плечами. — Но я решила не сдаваться. У меня ведь есть подруга с опытом, — снова пихнула меня в плечо, приободрившись. — Если что, даст совет, да?

Я чётко уловила, как дрогнул её голос. Теперь видно — и правда влюбилась. Впервые видела подругу такой взвинченной. Смех смехом, шутки шутками, а глаза то и дело нервно бегали по дороге, да и выкуренная недавно сигарета говорила сама за себя.

Я вспомнила все свои перипетии с Гончаровым и качнула головой. Да с меня такой советчик, как с черепахи балерина!!! Я вообще удивляюсь, как он не придушил меня ещё с самого начала.

— Хочешь совет? Самый действенный и самый результативный?

— Валяй, — приготовилась она слушать, умащиваясь поудобней.

— Не нужно никаких ухищрений. Будь сама собой. А ещё лучше: признайся в своих чувствах. Реально сэкономишь время.

— Щассс… Не собираюсь я признаваться, — воскликнула Тася, никак не ожидая такого поворота. — Если не дурак, сам всё поймет.

Угу. Удачки, как говорится…

Потом мне было так хреново, что едва передвигалась по комнате. У меня всегда так в первые дни месячных. И ещё, как назло, обезболивающее закончилось. Спасибо Таське, выручила: по первому же звонку притащила таблетки и целый день провела со мной, заявив, что дома всё равно скучно. Мы шутили, смеялись, смотрели мелодрамы и украдкой вытирали слёзы на особенно душещипательных моментах.

Но стоило ей уйти, как меня снова накрыло депрессивно-угнетенное состояние. Я часами валялась в постели, не реагируя на зазывания Семёновны, и подолгу рассматривала Лёшкину фотографию, вспоминая проведенное вместе время.

Я так ждала его. Мало его голоса, звонков и смс. Всё надеялась, что, если не сегодня, так завтра он точно заявится к Скибинскому по какому-нибудь делу и заодно наведается ко мне, но… вечно что-то мешало. Насколько я поняла, у Павла Олеговича возникли проблемы с деловыми партнерами, поэтому он редко бывал дома, проводя большую часть времени на заводе.

Ещё вокруг нас снова замаячила охрана, даже рядом со мной, тем самым уничтожив любую надежду на встречу с Гончаровым за периметром дома. Меня сей факт сильно расстроил. Вместо одного амбала теперь было два и следили они так зорко, выглядели настолько угрожающе, что ни о каких встречах не могло быть и речи. А если ещё добавить и слежку Турского, так вообще опускались руки.

На четвертый день я всё-таки решила взять себя в руки и, стряхнув с плеч затянувшееся оцепенение, поехала в частный приют для бездомных животных на окраине города. На пятый — вспомнила о грядущем дне рождении Мироненка, и это слегка отвлекло меня от невесёлых мыслей. Пока выбирала подарок — смогла немного развеяться и даже поужинать со всеми по возвращении домой.

Старалась не ввязываться в конфликт со Скибинским, не язвить сестре, хотя видит Бог, едва сдерживалась. Эйфория, в которой пребывала до поездки в Москву, бесследно испарилась, освободив место вездесущей паранойи. Я видела подозрение в глазах Скибинского, тайное злорадство на лице сестры. Я понимала, что ситуация накалилась до предела, что Лёшка много чего утаивает и в то же время медленно сходила с ума, загибаясь от неизвестности и дикой тоски.

Если бы не днюха Арсения, я бы точно захандрила. Хотя… Пойти-то я пошла и даже пообещала себе напиться, однако после заказанного коктейля меня начало воротить от спиртного в прямом смысле, а когда друзья принялись курить прихваченный именинником косяк, так вообще едва не вырвала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

К десяти часам вечера успела потанцевать, напиться минералки и раз сто проверить телефон. Казалось бы, привычная среда, вокруг все свои, пей, гуляй, отрывайся, а не то… без Гончарова всё серо и безлико. Друзья, с которыми раньше была на одной волне, сейчас виделись под иным углом. Поменялись интересы, изменилось отношение к жизни.

Вечеринка только начала набирать обороты, но я чувствовала себя не в своей тарелке. Тем более, что на душе было как-то неспокойно.

Написала сообщение Гончарову. Он как всегда не ответил. Позвонила. То же самое.

— Сень, — подошла к имениннику, собравшись уходить, — спасибо большое за приглашение, но мне пора домой.

— Так мы только начали, Лад. Десять часов, детское время, — отлепился он от стриптизерши, и по-дружески приобнял меня за плечи, разворачивая к сцене.

— Я серьёзно, — вырвалась, чувствуя, как ускорилось сердцебиение. Вдруг накрыла тревога. Просто так, на ровном месте.

— Пускай идет, — пришла на помощь Тася, вырывая меня из захвата. — Ты разве не знаешь её родню?

Сеня пробормотал что-то неразборчивое, дескать, знает, и пока подружка перебрала на себя его пьяное внимание, я быстренько ретировалась, продолжая набирать Гончарова. Неужели сегодня не позвонит?

Ответил. Когда набрала в двадцатый раз, ответил. Я как раз приехала домой и, оставив мордатых секьюрити у ворот, прогуливалась вдоль бассейна, решив подышать ночным воздухом.

— Лёш, ну что ты за человек такой, — затараторила, с опаской оглядываясь по сторонам. — Неужели трудно написать, что всё хорошо? Я же переживаю.

— Прости, — вздохнул, а у меня отлегло от сердца. Слава Богу, с ним всё хорошо. — Варланов приехал. Тут такой кипишь, целый день на ногах. Ты как?

— Я была у Арсения на дне рождения, — начала осторожно, ожидая всплеска агрессии. Знаю, он терпеть не может моих друзей, а Сеню — особенно, но и обманывать не собиралась.

— Я же просил сидеть дома! — не заставил себя ждать, рассердившись. — Это так сложно? Я уже за*бался объяснять очевидные вещи.

— А что тут такого? Я не сделала ничего плохого, — вспылила, обидевшись. — Я не собираюсь сидеть в четырёх стенах, пока вы там меряетесь авторитетами. Тем более, со мной охрана, я вернулась трезвая и… — споткнувшись, так и замерла, увидев Олега. Он шел к машине в сопровождении двух качков, что не могло не насторожить: к нам он всегда приезжал без охраны. Заметив меня, Турский замедлился, и я уж было подумала, что собирается подойти, однако он лишь противно оскалился, смерил меня с ног до головы плотоядным взглядом и демонстративно провел ребром ладони по своей шее, намекая на пздц.

— И что, мне теперь сплясать чечётку? — съязвил Лёшка, пока я приходила в себя. — Ты… а-а-а, кому я что объясняю. Связался на свою голову, — психанул, выругавшись.

Честно? Слушала краем уха. Меня начало колотить, как припадочную. Давненько Олег не заглядывал к нам, да ещё ночью. Всеми фибрами души чувствовала опасность.

— Лёш, — сжала телефон онемевшими пальцами, — я только что видела Олега.

— И?.. — зловеще поинтересовался он после короткой паузы, вызвав во мне ещё большее напряжение.

— Не знаю, говорю же, я недавно приехала. Я возле бассейна, он шел мимо. Он так смотрел… А если он всё рассказал? Лёш, я боюсь.

— И правильно делаешь!!! — пророкотало сзади. Гаркнуло так, что у меня всё оборвалось внутри. Медленно обернулась и с замершим от страха сердцем встретилась с обозленным Скибинским. — Дай сюда телефон! — потребовал, протянув руку. — Влада!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я несколько секунд смотрела на него, оказавшись будто в вакууме. Только гулкое биение сердца разрывало ушные перегородки. Всё. Это действительно пздц. Мразь, зачем он всё рассказал?