Новый Мир ( № 3 2006) - Новый Мир Новый Мир

Дмитрий Ольшанский. Что от меня останется? — “ШО”, Киев, 2005, № 2, ноябрь — декабрь.

“Самая главная эмоция, господствовавшая во мне последние годы, самое важное ощущение, все возраставшее и делавшееся только тяжелее, — сильнейший страх смерти. Одуряющий, лишающий способности что-либо делать страх небытия, страх того, что бессмертия души быть не может…”

Партии как механизм модернизации российского общества. Круглый стол Клуба политического действия. — “Апология”. Ежемесячный гуманитарный журнал. 2005, № 8, октябрь <http://www.journal-apologia.ru>.

Среди прочего: “Итоговый парадокс состоит в том, что мы всегда сетуем на недостаточное присутствие государственной силы. И во всех случаях ее применения сетуем на ее чрезмерность” (Глеб Павловский).

Николай Переяслов. Красная свитка Владимира Бондаренко. Размышления над книгой “Последние поэты империи”. — “Литературная газета”, 2005, № 47, 16 — 22 ноября.

“Так, словно бы „рифмуя” этапы своего творческого процесса с действиями упомянутого Гоголем инфернального изгоя, Бондаренко, точно разбросанные по ярмарке рукава и карманы порубленной чертовой свитки, собирает рассеянные по миру и времени биографии (и разговоры) ярчайших личностей русской истории конца XX — начала XXI столетия и соединяет их в некую единую Империю Русского Духа и Слова. Это очень хорошо прослеживается по принципам формирования редакционного портфеля возглавляемой им газеты „День литературы”, подгребающей под свою крышу все, что представляется ему подходящим для выстраивания собственной концепции, но особенно отчетливо это видно на примере его книг „Дети 1937 года”, „Пламенные реакционеры. Три лика русского патриотизма”, „Серебряный век простонародья” и „Последние поэты империи”. <…> Но Бондаренко не был бы Бондаренко, если бы не умел отбросить в сторону видимый невооруженным глазом антагонизм западников и славянофилов, модернистов и традиционалистов, космополитов и патриотов и, стянув ремнями своей любви этот собранный им воедино сноп имен, преподнести его читателю как некое неразделимое поэтическое чудо”.

См. также: Валентин Курбатов, “Последняя глава” — “Литературная Россия”, 2005, № 49, 9 декабря <http://www.litrossia.ru>.

Николай Переяслов. Латентный постмодернизм Юрия Кузнецова. — “Вертикаль. ХХІ век”. Литературно-художественный журнал. Нижний Новгород, 2005, выпуск четырнадцатый.

“По сути дела, если бы не этот вот „вопль чужого бытия” — то есть не проступающие сквозь строки стихотворений Юрия Кузнецова тени майора Ковалева, Вия, Гоголя и вообще всей отечественной и мировой культуры, то кому были бы нужны его полувразумительные сны о носах и ноздрях? Только звучащее в его поэзии эхо великих предшественников и их не менее великих персонажей придает ей ту глубину, без которой большинство его стихотворений на аналогичные темы имело бы не больше ценности, чем сочинения небезызвестного Ляписа-Трубецкого о Гавриле. Похоже, что Кузнецов и сам очень хорошо чувствовал это на интуитивном уровне <…>”.

“Помнится, во время моих многочисленных поездок по России в составе различных писательских делегаций я неоднократно слышал от обиженных провинциальных поэтов недоуменные вопросы о том, зачем это Юрий Кузнецов, готовя их поэтические подборки к опубликованию в „Нашем современнике”, вторгается чуть ли не в каждое из их стихотворений, отсекая или переделывая в них самые лучшие, на их взгляд, строки, а то и целые строфы? Мне кажется, что на это и невозможно найти никакого вразумительного ответа, кроме того, что, будучи (может быть, даже втайне и для себя самого) интуитивным предтечей и первопроходцем российского постмодернизма, Юрий Поликарпович фактически к любому из попадавшихся ему на глаза литературных произведений относился единственно как к сырью для своего персонального поэтического творчества <…>”.

См. также: Кирилл Анкудинов, “Напролом” — “Новый мир”, 2005, № 2.

Елена Петровская. Этика анонимности. — “Художественный журнал”, 2005, № 1.

“Свободен тот, кто анонимен”.

По есенинским местам. Беседу вел Андрей Ванденко. — “Итоги”, 2005, № 45 <http://www.itogi.ru>.

Андрей Ванденко : “Не боялись шокировать зрителей сценой драки с Пастернаком, подробно показанной в сериале [„Есенин”]?”

Сергей Безруков : “А если расскажу, что в действительности все выглядело еще непригляднее? Сергея Александровича держали двое, а Борис Леонидович бил лишенного возможности сопротивляться противника кулаком по лицу. Штука в том, что дрались не лауреат Нобелевской премии с классиком отечественной литературы, а два молодых и горячих человека, которые из-за нехватки словесных аргументов пустили в ход более весомые. В двадцать лет подобные вещи случаются”.

Дмитрий Пригов. Метафизический страх перед свободой. Беседу вел Сергей Шаповал. — “Политический класс”. Журнал политической мысли России. 2005, № 10, октябрь <http://www.politklass.ru>.

“Для меня существует три фундаментальных момента, которые показывают, смогу ли я жить в этом обществе: свобода передвижения, свобода слова и свободная конвертируемость валюты”.

“<…> после войны западный мир осознал итоги мировой катастрофы как крушение традиционных культурных идеалов. В особенности возрожденческих и просвещенческих. Россия же, ровно наоборот, оценила победу в войне как победу именно этих принципов”.

“Мир живет в историческом времени. Россия же — в природном, которое предполагает не последовательное развитие событий, а цикличное: как всегда, здесь долгая зима, бурная весна, энергичное лето, протяжная осень и опять зима. Обычно в весеннее время возникает иллюзия, что Россия разомкнет циклический круг своего бытия и вступит на прямой путь развития западного образца. <…> Я сторонник непопулярной точки зрения: Россия сможет это сделать, если диверсифицируется на несколько Россий. При нынешней системе она никуда не вырвется. <…> Понятно, что выход, о котором я сказал, является иллюзорным проектом”.

Алексей Пурин (Санкт-Петербург). Анненский, Мандельштам и другие. — “Стороны света”, 2005, № 1.

“Кушнер в статье об Анненском („Новый мир”, 1997, № 12) недоумевает по поводу строчки „Иль глаза мне глядят неизбежные”, усматривая здесь „‘детскую’ грамматическую ошибку”. Но дело в том, что никакие неизбежные глаза на Анненского здесь не глядят. Вероятно, в первом издании „Кипарисового ларца” (1910) допущена опечатка (там, правда, сохранилась запятая после „глядят”, заботливо убранная последующими корректорами во всех изданиях „Библиотеки поэта”), а читать нужно так:

Пережиты ли тяжкие проводы,

Иль <в> глаза мне глядят, неизбежные...

Неизбежные — проводы, а не глаза.

Кстати, нашел издание (редкое и миниатюрное), где эта строка так и напечатана — с „в” и запятой: И. Ф. Анненский. Кипарисовый ларец. М., „Книга”, 1990 (составитель Н. А. Богомолов)”.

Кирилл Решетников. Афтар монстр. — “Газета”, 2005, № 211, 8 ноября <http://www.gzt.ru>.

“„Шлем ужаса” — не первая книга, в которой осваивается форма и стилистика интерактивного сетевого чата. И все же по замыслу и исполнению это самый оригинальный, да попросту — лучший роман Пелевина. Если автор хотел найти полноценную альтернативу привычным способам повествования (которыми до сих пор пользовался и он сам), то это ему удалось”.

См. также: “Мы и не заметили, как подошел конец этого времени озарений, революций и эстетского бузотерства. Пройдет еще несколько лет — и имена Пелевина, Ерофеева, Пригова, Сорокина впишут в каталог русской словесности рядом с обэриутами и опоязовцами. А неистовые девяностые и „нулевые” станут легендой, которая попадет в диссертации. <…> Пока читаешь „Шлем ужаса”, на ум приходят и „В ожидании Годо” Беккета, и диалоги героев Ионеско, и „персонажи” Пиранделло. Однако смысл новой притчи, разыгранной для нас пелевинскими героями, — не вселенский абсурд, как у авторов театра парадокса. Он тот же, что и в прежних книгах. Только проповедь буддийской шуньяты — то есть пустоты, иллюзорности мира — здесь сведена к возможно более простому, „компьютерному” сюжету. Одновременно это апофеоз постмодернистского неверия в единственную реальность. Пелевин говорит нам: наше дело — светящиеся буковки, наше будущее — Интернет и множество придуманных миров. Проще уже не напишешь. А попытаешься — неизбежно будешь повторяться. Пелевин наконец-то получил очищенную от всего лишнего матрицу своего художественного мира. Теперь любое продолжение темы будет самоповтором. Стало быть, в поступательном развитии русского постмодернизма наконец поставлена точка. Вряд ли его пламенный апостол Пелевин сможет найти выход из Лабиринта, в который сам себя загнал”, — пишет Евгений Белжеларский (“Визит к Минотавру. Новый роман Виктора Пелевина „Шлем ужаса” — памятник эпохе русского постмодернизма” — “Итоги”, 2005, № 46 <http://www.itogi.ru> ).