Новый Мир ( № 3 2006) - Новый Мир Новый Мир

Андрей Столяров. Не знает заката. Роман. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2005, № 10, 11.

“Критерием истинности здесь является эффективность: если такая модель, такой словесный фантом позволяет расширить „личный ресурс” (иными словами, приносит ощутимую прибыль), значит, она является истинной — по крайней мере с точки зрения автора. Кстати, под „ресурсом” Борис понимал не просто финансирование конкретных заказов, но и известность группы, увеличение сферы влияния, которые можно будет потом конвертировать в те же деньги.

Мне это, надо сказать, не слишком нравилось.

— Мы делаем аналитику или пишем триллеры? — спрашивал я. — Мы выявляем объективные геополитические процессы, вырастающие из реальности, те, которые образуют потом ландшафт нового мира, или мы создаем фантомы, распадающиеся через секунду после рождения? Чем мы, собственно, занимаемся?

Ответ на это у Бориса тоже имелся. Он полагал, что вся наша работа полностью и целиком, хотим мы этого или не хотим, определяется особенностями того исторического периода, в котором мы пребываем. Это период тотальной деконструкции мира, период распада реальности, период истощения всех предельных понятий…”

Виктор Суворов. Держи фальсификатора! — “Вышгород”, Таллинн, 2005, № 5-6.

Тот же — о том же.

Александр Суконик. Фотография и искусство. — “Топос”, 2005, 24 ноября <http://www.topos.ru>.

“<…> никто еще не сформулировал самую суть искусства фотографии, тот невидимый глазу принцип, на котором она основана. Принцип этот заключается в упомянутом „как”. Фотография — современный вид искусства, она родилась почти одновременно с кинематографом, но кинематограф не имеет себе предшественников, а фотография имеет. И потому кинематограф — серьезный („нормальный”) вид искусства, а фотография — иронический. Можно бы подумать, что предшественник кинематографа театр, но связь между ними достаточно слаба, а главное, это связь равного с равным („другого” с „другим”). Иногда могут сказать о фильме, что это „плохой театр”, но с равной вероятностью могут сказать о театральной постановке, что это „плохой кинематограф”. У фотографии с живописью совершенно другое соотношение. Мы не раз слышали, как о картинах какого-нибудь художника пренебрежительно говорят, что это всего лишь цветные фотографии, но обратное заявление невозможно себе представить, и это удивительней, чем кажется на первый взгляд. В самом деле, я разглядываю фото в журнале „National Geographic” и обращаю внимание на то, что их создатели пользовались светотенью, цветом и другими формальными приемами живописи с куда большим пониманием (менее натуралистично), чем это делал художник Шишкин, или, тем более, передвижники, но никому не придет в голову сравнение, которое ставит фотографию выше живописного полотна …”

Ср.: “Мы сейчас можем не говорить о социальных язвах общества, мы сейчас должны, наоборот, прятать эти слова, потому что это уже заигранные слова, мы вроде должны говорить другие, более интеллектуальные слова. Но тут стоит вернуться к фотографии — ее возможности довольно ограниченны по сравнению с искусством в целом. И она все время, хочешь или не хочешь, как-то смыкается с той реальностью, в которой мы живем. Получается, что фотография — это новый виток реализма. И, хочешь не хочешь, ты возвращаешься к его основам, а это — передвижники”, — говорит фотограф Борис Михайлов в беседе с Дмитрием Виленским (“Художественный журнал”, 2005, № 1 <http://xz.gif.ru> ).

Валерий Суриков. Чеховское золотое сечение. — “Топос”, 2005, 18 ноября <http://www.topos.ru>.

“Да, Д. Рейфилду можно поставить в вину его прагматизм, его стопроцентную, уровня патологоанатома, отстраненность от предмета исследования. Но с таким же успехом, как понятно, ему можно поставить в вину и, скажем, цвет волос. Когда ведущий на „Свободе” напоминает о пушкинских словах „мало кто, как я, презирает мое отечество, но я не люблю, когда мне об этом говорит иностранец”, Д. Рейфилд понимающе кивает: да, да, увы, увы — „мы уже несколько столетий боремся с этой проблемой, что русские свободно критикуют русских, но не позволят чужому человеку вмешаться в это. Это я понимаю. Английский читатель уже давно помирился с тем, что французы будут писать плохо о них, и это будет совершенно спокойно переводиться на английский”. Можно лишь добавить, что еще столько же столетий будете бороться и с тем же успехом. Пушкиным подмечена национальная особенность — из тех, что никакой европеизации неподвластна. С ней много чего связано в российской истории и судьбе. Наполеону, например, и завоеванный Берлин, и завоеванная Вена давали балы (завоеванный Лондон, скорей всего, не стал бы исключением). Москва же известно как ответила, и из „завоеванной” Москвы он вылетел как из катапульты… Английское чучело Чехова, будьте уверены, Россия не примет”. Это все в связи с книгой Д. Рейфилда “Жизнь Антона Чехова” (М., “Издательство „Независимая Газета””, 2005).

См. также: Андрей Немзер, “Ее писал не Томас Манн. Переведена английская биография Чехова” — “Время новостей”, 2005, № 129, 20 июля <http://www.vremya.ru>.

Виктор Топоров. Запрет — дело тонкое. — “Политический журнал”, 2005, № 40, 28 ноября.

“Главное литературное событие ноября — полный и окончательный запрет НБП…”

Ларс фон Триер. “Я люблю неразумность”. Беседу ведет Йорген Лет. Перевод с английского Е. Гусятинского. — “Искусство кино”, 2005, № 8 <http://www.kinoart.ru>.

“Мой психиатр Больвиг говорит о том, что большая часть мозговой активности направлена на то, чтобы ограничивать наши впечатления. Мы получаем слишком много впечатлений, мозгу приходится регулировать их поток. Проблема в том, что люди вроде нас с тобой наделены неважным фильтром — мозг плохо контролирует, фильтрует впечатления, пропуская внутрь слишком многое. Оттого мы и видим вещи, которые для людей с хорошим фильтром остаются незамеченными, недоступными. Возможно, эти же вещи — а они зачастую неприятны, неприглядны — мы и отображаем в своих фильмах. Все дело только в неважных фильтрах”.

“<…> моя критика [Америки] не особенно правомочна, так как оперирует второсортными, общеизвестными утверждениями и образами. К тому же я никогда не был в Америке. По этим причинам мой критицизм уязвим: он может быть легко отринут. Меня поразил Кафка — его „Америка” написана человеком, который никогда не был в этой стране. По-моему, это потрясающе. Но мой материал намного шире материала Кафки, ведь почти все, что происходит в сегодняшнем мире, так или иначе связано с Америкой”.

Беседа была напечатана в “ Film ”, 2005, May , № 43.

Ольга Трофимова. Литературные группировки нового века. — “Книжное обозрение”, 2005, № 48.

Петербургские фундаменталисты. “Бастион”. Клуб русских харизматических писателей. “Разумеется, в одной статье даже о самых заметных литературных группировках нового времени не получится сказать много”.

Людмила Улицкая. Власть литературы как неприятность. Интервью брал Рубен Гальего. — “Большая политика”, 2005, № 2, декабрь.

“Писатель, я думаю, любит писать. Не представляю себе писателя, который пишет из чувства долга к процессу писания. Для заработка — сколько угодно. <…> Что же касается любви к людям, — это вообще не мотивация для творчества”.

Егор Холмогоров. Как мы сможем победить. — “Спецназ России”, 2005, № 11, ноябрь <http://www.specnaz.ru>.

“Корабль — суверенная территория России, капитан — лицо, практически осуществляющее суверенитет на корабле. И в возникшей ситуации, которая является спорной и может рассматриваться как покушение на суверенитет и права России, капитан [„Электрона”] и те, кто его поддержал, приняли единственно верное решение — не подчиняться насилию, мало того, применить его самим по отношению к тем, кто его применяет. В условиях, когда подлинного суверена нет, когда нельзя рассчитывать ни на чью защиту, остается лишь один выбор — осуществлять суверенитет самим, каждому в рамках доступных ему возможностей и полномочий. Десуверенизованное государство можно заставить работать только так. Оно оставило бы без фактической защиты тех, кто сам подчинился бы насилию иностранцев. Но оно вряд ли решится— если только не хочет совершить моральное самоубийство — выдать траулер и его экипаж после того, как тот вернется в российские территориальные воды. Ослабление „стяженности” суверенитета, то есть государства, всегда чревато национальной катастрофой. Сегодня эта стяженность распылена до предела. Она „плавает”, как щепка, под любым внешним воздействием. И единственный способ не утонуть — это самостоятельно, каждому на своем корабле быть подлинным сувереном, быть суверенной частью государства, как если бы суверенно и сильно было и целое. Старая вредительская и сепаратистская фраза Ельцина „берите суверенитета столько, сколько сможете”, неожиданно приобретает совершенно иное содержание и смысл. Если государства нет — иди и сам стань государством”.