Мама!!! - Анастасия Миронова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Максимка вытер грязными руками – они у него всегда были грязные – нос:
– А как ее найти?
Саша пожала плечами – мол, откуда она знает? Потом спросила:
– Тебе зачем?
– Как зачем? Может, она не передумала еще.
Неужели ему дома так плохо? Саше теперь хотелось провалиться под землю от стыда перед самой собой – зачем она вообще вспомнила ту воспитательницу? Она ведь и не догадывалась, что Максимка-то серьезно к этому отнесется.
– Так как ее найти? – переспросил он спокойно, будто уже решил, что пойдет к незнакомой воспитательнице жить. Хоть к кому бы, наверное, пошел. И Саша бы пошла, если бы ей дома рот порвали.
– Не знаю. Надо в садике поспрашивать.
– Давай завтра сходим. Ты помнишь, как она выглядела?
– Помню. Но как зовут, не помню.
– Так мы придем к заведующей и спросим, кто тогда нашу воспиталку подменял, нам ее скажут, покажут.
У Саши волосы зашевелились под шапкой – вот как далеко зашло:
– Ну давай. Так ведь завтра вечер.
– Ну и че?
– Так мы же нарядные пойдем… Я нарядная.
– И че? Помнешься в садике?
Саше стыдно стало, что ей ради такого дела жалко костюм помять.
– Ну давай пойдем. Я еще к Аньке утром зайду, у нее же мама в садике работала. Давай в двенадцать у садика встретимся.
– Поздно в двенадцать, если найдем, разговор-то долгий будет.
Волосы у Саши снова встали на голове дыбом. Она представила, каким может оказаться этот разговор.
– Тогда давай в половину.
– Давай, – согласился Максимка и снова вытер нос. На рукаве его пальто была круглая, как шарик, металлическая пуговица, которая прошлась аккурат по шву. Саша испугалась, что Мякишев себе во второй раз рот порвет.
– А ты проводишь меня? – спросила неожиданно Саша.
Она посмотрела на свой дом и с ужасом увидела, что свет на лестнице горел только на одном, вроде бы четвертом, этаже. Максимка кивнул:
– Да я бы тебя всё равно проводил.
– Спасибо, – тихо сказала Саша.
Они дошли до подъезда.
– Восьмой этаж. Только я тебя не могу домой позвать, меня мама наругает. Мне нельзя.
Максимка ничего не ответил. Он шел первым по темноте, Саша семенила за ним и думала, зачем же она ему соврала. Может, и не наругала бы мама. Выставила бы его, и всё. Но они могли бы к бабушке пойти. Бабушки еще три дня не будет – она у Иры. Приедет скоро, а пока ключи от ее комнаты у Саши. Но она ничего не сказала Максимке. Когда она открыла дверь, он засмущался:
– Ну, я пойду? Мама уже вернулась… наверное…
Саша сказала ему еще раз:
– Спасибо.
– Завтра в садик, не забудь!
Она кивнула и захлопнула дверь. Хотела посоветовать ему умыться, почище одеться, а то испугается воспитательница. Но постеснялась. К тому же, неизвестно еще, как лучше. Может, как раз надо, чтобы Максимка выглядел жалким.
Дома никого. Мама вернется примерно в девять. У них открыли какие-то коммерческие трехмесячные курсы для тех, кто хочет побыстрее стать продавцом. Саша давно удивлялась: чему же они учатся на продавцов целый год? А те, кто поступает в училище после девятого класса, считают на счетах три года! У них есть школьные уроки, товароведение, учет и отчетность, проми продтовары. И всё, наверное, никаких других предметов нет.
Она разделась, заглянула в холодильник – там стоял противень с мясом по-французски. Праздничное блюдо. Мама хотела его сделать к встрече бабушки, но вчера днем отключали свет. Вернулись домой – холодильник оттаял, мясо поплыло. У них только и было в морозилке, что пакетик фарша и клюква. Из клюквы мама потом сварила морс, а мясо запекла. Тонко нарезанная картошка, сверху лук, мясо, сыр. Откуда сыр взялся, Саша тоже не поняла. И бабушка такое готовила. Говорила «по-хранцузски». Ах, да, еще между сыром и мясом мазала майонез. Тети в родне все так делали. Они добавляли майонез в пиццу, в картошку, даже в тесто для бисквитов. И сиплая Саша хвасталась как-то, что ее мама делает кекс из майонеза, сахара и муки, потом поливает его киселем – получается торт. «Очень скусно», – сипела Саша. Мама же говорила, что печь и жарить майонез вредно. Что из майонеза можно испечь торт, они с мамой сомневались.
Мясо по-французски и без майонеза было вкусным, хотя бабушка считала, что так оно получается сухим. Саша поставила противень прямо на плиту. Съела несколько пластиков холодной, с застывшим жиром, картошки. Плеснула воды, чтобы не подгорело. Включила на «тройку» и стала раздеваться. Уличные штаны, колготки, платье она в этот раз не бросила на кресло, как обычно, а сунула в шкаф. Достала свой завтрашний костюм – белую блузку и короткую плиссированную юбку. Для волос – повязка вместо ободка. Конечно, она бы хотела костюм моряка, у нее ведь песня про капитана. Хотя бы тельняшку. Но вместо тельняшки была только полосатая майка. В бело-красную полоску! То, да не совсем то. Чтобы красный цвет не так уж бросался в глаза, она сверху наденет белую блузку с кружевной вышивкой, но не станет заправлять ее в юбку, а застегнет только на две верхние пуговицы и полы завяжет над пупком. Ничего, тоже будет хорошо. В конце концов, это песня не капитана, а про капитана.
Саша надела футболку, юбку, блузку. Еще туфли. У нее есть такие черные туфли, почти как чешки, это для танцев. Надо репетировать. Она уже хотела включить кассету, но тут запахло мясом с картошкой. Нет, придется снять одежду, она очень неаккуратно ест. Вернее, ест-то как раз аккуратно, ни одной крошечки не уронит, не испачкает рта или рук, но на кухне с ней всегда случается какая-нибудь другая беда: то вляпается рукавом в кастрюлю, то неосторожно смахнет тарелку… Она разделась, накинула синий фланелевый халат. Пояс потеряла. Ну, ничего, можно без пояса.
Картошку не стала накладывать в тарелку – так поела, с противня. Она съела половину от трети, остальное – маме. Запила водой из чайника. Ей говорили, что жирное холодным запивать нельзя, но она ленилась греть воду. Чай никогда не любила, а просто горячую воду пить невкусно. Поэтому глотнула один раз холодной, чтобы не сильно вредно, и пошла танцевать.
Оделась снова, сдвинула влево кресло, чтобы хоть лишний шаг был перед зеркалом. Включила кассету. У них старый проигрыватель, в одной части
