Линкор «Альбион» - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В общем, ей нравился этот район, нравился дом и вся улица Остенде и то, что она тянулась вдоль тихого кладбища, и выход из окна на крышу был очень кстати, да и сам господин Цомерман, кажется, был неплохим человеком, и поэтому Зоя, чуть подумав, больше для вида, произнесла:
— Хорошо, герр Цомерман, я останусь, но только из уважения к вам и под ваши гарантии.
— Я очень рад, фройляйн Гертруда, что мы смогли договориться; я уверяю, Пауль больше вас не побеспокоит, теперь все дела с вами я буду вести лично, а ему запрещу даже приближаться к вам.
Что ж, это девушку устраивало. И она сделала книксен, а он ей поклонился, приподнял шляпу и ушёл.
Это избавило её от такого нежеланного переезда. И Зоя стала собираться на встречу со своим помощником.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Глава 4
⠀⠀ ⠀⠀
Пока Зоя собирала вещи и думала, где, в каком районе ей лучше искать новую квартиру, Пауль Кольберг побежал к своему работодателю и, тыча ему под нос распухшие пальцы, просил у того разрешения вызвать полицию, чтобы стражи закона явились и поставили на место мерзкую дрянь, но, на удивление, понимания у работодателя не нашёл, так как не смог ответить на один простой вопрос, а именно: какого дьявола этот бугай ломился с утра пораньше к молодой женщине в квартиру? А так как ответ Кольберга, что ему показалось — показалось! — что в квартире этой самой фройляйн Шнитке кто-то есть, кого там быть не должно, герр Цомерман не счёл убедительным, то посоветовал Паулю отправиться не в полицию, а к врачу. Сам же пошёл поговорить с девушкой. А домоуправляющий, как ему и рекомендовали, побежал к врачу, который взял с него пять шиллингов за наложение гипса. Пять шиллингов! Мало того, что подлая девка его оскорбила своим грубым сопротивлением, мало того, что причинила физические страдания, так ещё из-за неё он выслушал выговор от начальства и потерял деньги. В довершение ему придётся ходить с лангеткой на руке целый месяц. В общем, такого герр Кольберг вынести не мог и сразу после врача отправился в полицейский участок на Тондорфер-штрассе, где его встретил флегматичный полицейский чин, которому он сообщил, что в доме домовладельца Цомермана проживает неблагонадёжная девица Гертруда Шнитке. Он имел в виду её нравственную неблагонадёжность. Да и как она могла быть благонадёжной: незамужняя, живёт одна и имеет деньги, чтобы снимать квартиру. Домоуправляющий пытался намекнуть полицейскому, что сия особа оказывает услуги господам, причём не имея на то муниципального разрешения. То есть делает это незаконно.
Полицейский же не выразил никакого понимания и не заинтересовался столь подозрительной девицей; он по-прежнему был флегматичен, но, как и положено немецкому полицейскому, всё тщательно записал в протокол, так как порядок превыше всего. А домоправитель, разочарованный таким удивительным равнодушием, пошёл, прижимая гипс к груди, из полицейского участка прочь. За этот день он был уже четырежды оскорблён в своих чувствах. Выходкой девицы, непониманием руководства, жадностью врача и равнодушием полиции. Это было выше его сил. И, кажется, герр Кольберг смирился со своими поражениями. Посему он решил пойти в пивную и выпить кружечку пива. Что может успокоить настоящего немца лучше кружки пива? Ну, разве что две кружки.
⠀⠀ ⠀⠀
*⠀⠀*⠀⠀*
⠀⠀ ⠀⠀
Брат Ярослав уже давно был готов. Одет, обут, причёсан и надушен, даже золотую цепь с флаконом духов на конце уже накрутил на кисть левой руки и теперь ждал, пока вернутся его братья и принесут ему завтрак. Он и сам мог спокойно пойти и поесть, но выбранная им роль русского князя не подразумевала ранние подъёмы и завтраки в забегаловках на заре. Посему он терпеливо ждал, усевшись в кресло у окна, и смотрел, как оживает после ночи фешенебельная улица.
Брат Вадим и брат Валерий появилась лишь после того, как стрелки богатых часов «князя» миновали цифру семь. Они принесли большой бидон с кофе, хороший кусок отличной ветчины, пару бутылок лимонада и другой снеди.
— Ну, великосхимный брат, какие на сегодня планы? — раскладывая ветчину по тарелкам и нарезая булки, поинтересовался брат Вадим.
— Первое…, — брат Ярослав пару секунд думал, — первое: снять оперативную и запасную квартиру.
— Я этим займусь, — произнёс брат Валерий, подтягивая к себе тарелку с ветчиной и беря баночку со сладкой горчицей.
— Хорошо, — сразу согласился великосхимный. Зная скрупулёзность и ответственность своего товарища, он не сомневался, что надобные помещения будут найдены быстро, они будут относительно дёшевы, удобны и, главное, безопасны. — Второе. Нам надо установить контакт с группой брата Тимофея. Он ответил на телеграмму?
— Ответил, — отозвался брат Валерий. — И ответ был правильным.
— Хорошо; и желательно установить контакт побыстрее — как вы поняли, времени у нас в обрез. Но в то же время нужно быть острожными. Мало ли что…, — великосхимный намекал на то, что группа Тимофея может быть разгромлена и теперь кто-то из её состава работает под контролем Интеллидженс сервис.
— Я установлю контакт, — отвечал ему брат Вадим, сразу уловив подтекст сказанного и наливая «князю» кофе. Потом стал наливать его и брату Валерию, добавляя: — Я Елецкого лично знаю, так что всё будет нормально.
— Ты с ним знаком? — спросил у него брат Валерий.
— Пересекался с ним один раз в Греции.
— Дело с угольным складом?
— Угу. Он мне тогда понравился. Упёртый. Толковый мужик, — отвечал брат Вадим.
— Отлично… Только прошу, будь внимателен, — на всякий случай наставлял своего товарища брат Ярослав, хотя прекрасно знал, что Вадим Валерьевич Варганов — один из самых опытных оперативников Опричного ордена.
— Буду-буду, — обещал ему Варганов, наливая кофе теперь себе.
— Ну, а я тогда, — великосхимный снова задумался на несколько секунд и, беря чашку с кофе, продолжил: — займусь поиском господ британских офицеров. Где-то же они должны отмокать после строгостей корабельной службы.
— А что ты будешь с ними делать? — спросил у него брат Валерий.
— Познакомлюсь… Поищу, пощупаю, может, кого-то из них удастся погнуть малость, — задумчиво произнёс брат Ярослав, отпивая кофе.
— Думаешь, найдёшь слабого? — не очень-то верил в такое брат Валерий.
— Говорю же — поищу,
