История Греции. Курс лекций - Соломон Яковлевич Лурье

прохода, через горы вели тропинки. Через несколько дней после безуспешных попыток прорваться через Фермопильский проход персам удалось обойти расположение греков по горным тропинкам и зайти им в тыл. Дальнейшее сопротивление было бесполезно. Однако по спартанскому закону воин не мог ни при каких обстоятельствах оставить место, на котором он стоит, и отступить. Спартанцы, нарушившие этот закон, носили презрительную кличку «задрожавших» (tresantes); они были предметом всеобщих насмешек и лишались политических прав. Поэтому царь Леонид отпустил всех своих союзников (только феспийцы добровольно остались с ним) и решил бороться с персами до последнего издыхания. Лишь ценой огромных потерь персам удалось, наконец, перебить спартанцев до последнего человека и проложить себе дорогу через Фермопильский проход. Моральное впечатление, произведенное этим подвигом, было громадным. Впоследствии Симонид начертал на могиле погибших при Фермопилах следующие слова:

О чужестранец, поведай спартанцам о нашей кончине:

Верны законам своим, здесь мы костьми полегли.

После того как персы прошли через Фермопилы, дальнейшее пребывание греческого флота у Артемисия стало лишенным смысла и даже вредным. Флот поспешно двинулся через Евбейский пролив к Аттике. Теперь вся средняя Греция вплоть до Коринфского перешейка оказалась открытой для нападения 17

персов. По-видимому, Делвфийский храм otkpbito вв1разил свои персофилвские тенденции; этим, может бытв, и объясняется то, что огромные сокровища его не бъгли разграбленъг персами.15

Афины в это время еще не бъгли соединены стенами с гаванью. Не существовало такой силы, которая могла бы помешать персам подойти к Афинам и обложить их со всех сторон, а в этом случае афиняне были бы обречены на голодную смерть. Поэтому афинянам ничего не оставалось, как покинуть свой город: все мужчины, способные к сопротивлению, должны были отправиться во флот и в армию, а женщины, дети, старики и рабы — частью на Саламин, частью на Эгину, частью в Тре зену на Сароническом заливе, бывшую с незапамятных времен в дружбе с Афинами. Можно себе представить, какое горе причинила аттическим крестьянам необходимость бросить на разорение персам дома, поля и взращенные с таким трудом виноградники! Однако это выселение происходило без паники, в образцовом порядке. Ареопаг взял на себя руководство им, выдавая каждому 8 драхм на пропитание, и следил за посадкой на суда. И здесь, по-видимому, руководящую роль играл Фемистокл, бывший в это время одним из членов ареопага. Мы уже говорили, что Дельфийский оракул советовал афинянам спасаться за «деревянными стенами»; выше мы указали, какой смысл имело это изречение. Фемистокл истолковал его в том смысле, что греки должны сразиться с персами на кораблях; группа афинских старцев поняла это изречение в прямом смысле и решила не уходить из города, а искать спасения за деревянными стенами Акрополя. Пришедшая вскоре армия персов опустошила Аттику, разрушила и сожгла Афины, перебив фанатических защитников Акрополя.

Персидский флот бросил якорь у афинской гавани Фалера, тогда как греки расположились со своими кораблями у острова Саламина. Общее число триэр у греков было 378, из них 180 афинских. Жители Наксоса, подобно прочим островитянам, послали свои четыре корабля в персидское войско, но корабли эти направились не к персам, а к грекам. Прибыло также судно из Италии, из Кротона. Руководителю афинского флота Фемистоклу было совершенно ясно, что если греческий флот отступит дальше и персы прорвутся в Пелопоннес, то греки неизбежно рассеются, и персы одолеют их поодиночке, тем более, что крупнейшее после Спарты государство Пелопоннеса, Аргос, было на стороне персов. Это должны были понимать и спартанцы; они спешно сооружали в это время стену через Истм, чтобы не пропустить в Пелопоннес сухопутную армию. Если бы персидскому флоту удалось проникнуть в Пелопоннес,

Рассказы о попытке персов напасть на Дельфы н о вмешательстве божества, наведшего ужас на персов, несомненно позднейшая выдумка с апологетической целью.

то все это сооружение потеряло бы смысл. Поэтому грекам было чрезвычайно важно заставить персов сразиться с ними,

тт 16

не доходя до Пелопоннеса.

К счастью для них, и Ксеркс, рассчитывая на свое численное превосходство и уверенный в победе, решил заставить греков дать сражение в узком Саламинском проливе. Он заранее перегородил путь как со стороны Аттики, так и со стороны Мегары и высадил десант на острове Пситталии в тылу греческого флота.

Нападение врага на Аттику вызвало взрыв патриотического чувства у самых различных групп населения. Теперь, когда Афины были сожжены, а Аттика разграблена, уже не могло быть разговора о тех выгодах, которые представляло бы мирное соглашение с персами. И аристократы, и крестьяне, и торговцы, и ремесленники — все объединены теперь одним желанием: выбросить врага из родной земли. При таких условиях дальнейшее пребывание на чужбине изгнанников, устраненных в разгаре политической борьбы, теряло всякий смысл. Принимается постановление о возвращении на родину изгнанников. Аристид, изгнанный в 482 г. за противодействие морской политике Фемистокла и находившийся в это время на Эгине, тайком пробирается мимо персидских судов на родину; при этом он сообщил, что персидские суда отрезали грекам все пути к бегству.

На следующее утро (28 сентября 480 г.) греки первые двинулись в бой против персов. В узком и мелком проливе, не зная фарватера, корабли персидского флота не могли использовать ни своей численности, ни своего превосходства в мореходном искусстве. Под натиском греческих судов они садились на мель, врезались друг в друга, и только часть из них могла принять участие в сражении. Аристиду удалось высадиться с отрядом на остров Пситталию и перебить находившийся здесь отряд персов. Битва эта кончилась полным их поражением.

Геродот (и уже до него Эсхил, один из участников Саламинского боя) сообщает, что Фемистокл тайно послал своего раба к персидскому царю. Этот раб от имени Фемистокла (притворившегося настроенным сочувственно к персам) передал Ксерксу, будто в греческом войске царят полное уныние и разброд и что греки будто бы собираются бежать в различные стороны; поэтому, если Ксеркс сейчас нападет, то победа ему обеспечена. Ряд крупнейших историков — например, Эд. Мейер и Вилькен — считают этот рассказ историческим фактом. Нам, однако, кажется, что свидетельство современника для таких переговоров, которые, разумеется, совершались тайно и без свидетелей, не может служить гарантией достоверности, не говоря уже о том, что этот рассказ мог быть после битвы сочинен сторонниками Фемистокла для его прославления.

[g См. ниже. Ч. II, гл. VI.

Эта битва очень ярко описана в трагедии Эсхила «Персы»:

И застонал, увидя дно страданий, Ксеркс.

На крутояре, над заливом, трон царя

Стоял. Оттуда он глядел