История Греции. Курс лекций - Соломон Яковлевич Лурье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3. ПОХОД КСЕРКСА И БИТВЫ ПРИ САЛАМИНЕ И ГИМЕРЕ
Известия о приготовлениях Ксеркса вызвали в Греции естественное беспокойство и ужас. Казалось бы перспектива вражеского нашествия и необходимость признать верховным властителем персидского царя, чуждого греческому укладу и греческой культуре, должна была вызвать у всех греков, без различия группировок, готовность забыть прежние распри и отстаивать свое отечество до последней капли крови. Предъявленное Дарием к Афинам требование принять правителем Гип-пия показывало, что персы при случае не задумаются вмешаться и во внутренние дела греческих государств, если они найдут это для себя полезным и необходимым. Тем не менее в Греции царил полнейший разброд: целый ряд греческих го
сударств с самого начала ориентировались на Персию, как, например, Фивы и Аргос; в других была сильная персофильская партия, как, например, в Афинах. Решение вопроса, на чью сторону стать, иногда принималось на основании мелочных интересов текущей минуты — оно определялось желанием сделать неприятность соседнему государству, стать сильнее его И т. д.
Судьбу Греции решило поведение двух сильнейших государств, Афин и Спарты. Мы уже видели, что для Афин непосредственное овладение путем в Черное море было вопросом жизни и смерти: здесь удалось подавить персофильские на
строения. Спарта охотно не ввязывалась бы вовсе в войну 15
с Персией, поскольку принципом ее политики было не высылать спартиатов из Пелопоннеса. Но, с другой стороны, Спарта не могла не понимать, что персы стремятся покорить всю Грецию и что если они разобьют все прочие греческие государства, то покорение Спарты для них уже не составит труда. А в случае появления персов в Лаконии немедленно же восстанут илоты, и весь «Ликургов» строй пойдет прахом. Коалиция с Афинами была необходимостью для Спарты, но в то же время ей надо было лавировать так, чтобы как можно меньшее число спартиатов было вне Пелопоннеса. Нашествия персов с суши можно было избежать, перегородив Истм высокой стеной, но это имело смысл только в том случае, если персы не смогут проникнуть в Пелопоннес морем. Спартанцы не имели своего флота; лучшим флотом в Греции был афинский. Поэтому союз с Афинами был необходимостью, несмотря на всю антипатию к Афинам правящего класса в Спарте.
Дельфийский храм был общенациональным святилищем,
местом, куда стекались эллины из самых различных, даже
воюющих между собой государств. Естественно было ожидать,
1 2
что Пифия возглавит национальное движение. Но Пифия оказалась всецело в руках персофильских элементов. Она всегда поддерживала восточных властителей; так, именно здесь была создана легенда, идеализирующая Креза, и, как замечал Дарий в письме к сатрапу Гадату, персидские цари «всегда были расположены к Аполлону, так как он изрек персам всю истину». И теперь, как и во время ионийского восстания, Пифия отговаривала отдельные греческие племена присоединиться к борющимся грекам (например, критян), а афинянам предвещала всякие ужасы, говоря, что ничего не уцелеет от Афин, что все исчезнет, и предлагая им сделать то, что уже сделали многие жители ионийских городов и о чем постоянно говорили и в Афинах, — «покинуть свои жилища и спастись на окраины земли», т. е. в Италию. Афиняне продолжали умолять Пифию дать более благоприятное для них предсказание, но она оставалась непреклонной, говоря, что Паллада не может умилостивить Зевса, что Афины будут разрушены и что «единственное спасение для афинян —это деревянные стены». Под деревянными стенами Пифия, несомненно, разумела те же корабли, которые должны были отвезти афинян на запад; впоследствии для реабилитации Пифии в это предсказание было задним числом вставлено упоминание о Саламине.
Вскоре после Марафонской битвы Мильтиад, будучи смелым и предприимчивым человеком, задумал совершить на собственный риск и страх поход на Парос. Это был, по существу, обыкновенный пиратский поход с целью обогащения. Мильтиад даже не нашел нужным сообщить афинянам о цели своего пу- 16
тешествия, а попросил у них, как бы взаимообразно, десять кораблей и денег, а также право вербовать войска с тем, что затраченные суммы будут возвращены им с барышом по окончании предприятия. Авторитет Мильтиада был так велик, что ему дали эту сумму, не требуя никаких гарантий. Мильтиад двинулся против Пароса под тем предлогом, что Парос был на стороне персов, и потребовал уплаты ста талантов штрафа. Паросцы отказались уплатить этот штраф, а взять Парос Мильтиаду не удалось. Более того, при осаде он получил рану в колено, которая не заживала и причиняла ему нестерпимую боль. По возвращении Мильтиада отец Перикла, Ксантипп, зять Алкмеонидов, возбудил против него процесс, требуя его смертной казни за то, что он обманул афинян. Между тем в ноге у Мильтиада образовалась гангрена, и он был принесен на суд в постели. Ввиду выдающихся заслуг Мильтиада перед афинским народом он не был казнен, а приговорен к огромному штрафу в 50 талантов. Вскоре Мильтиад умер, а штраф уплатил его сын Кимон.
Алкмеонидам не удалось добиться казни Мильтиада; в момент, когда угрожала новая опасность варварского нашествия, их выступления против вождей народной обороны вредили национальному делу, будучи по существу персофильскими происками. Поэтому народ, руководимый Фемистоклом, начинает планомерно изгонять вождей Алкмеонидов и Писистратидов. В 487 г. изгоняется Писистратид Гиппарх, в 486 г. Алкмеонид Мегакл, в 485 г. — уже упомянутый Ксантипп.
В 483 г., после подавления Ксерксом ряда восстаний в самой Персии и восстания в Вавилоне, всем стало ясно, что новое нашествие персов приближается. Афинянам необходимо было в первую очередь позаботиться об усилении флота. К этому представлялся удобный случай. На юге Паралии находились Лаврийские серебряные рудники, разрабатывающиеся с очень давних времен. В 483 г. была обнаружена особенно богатая жила, и государство получило большое количество серебра. По существовавшему в Афинах обычаю это серебро должно было быть распределено между всеми гражданами, но Фемистокл внес в народное собрание предложение, чтобы серебро это не распределялось, а пошло на постройку флота. Ввиду угрожающей опасности предложение это было принято. Благодаря энергии Фемистокла в течение двух лет было выстроено 180 триэр — такого числа кораблей до тех пор не имело ни одно государство.
В 481 г. целый
