Изгнанники - Михаил Михеев

– И что? – скептически осведомился Петров. – Новый Амстердам, бывшая голландская колония, получила независимость после распада Нидерландов… Что в ней интересного? Промышленность так себе, населения немногим более миллиарда, флота практически нет, расположение не самое лучшее.

– Интересного? А интересное кое-что есть. Я имею кое-какую информацию от своего торгового агента, он работал с ними до недавнего времени. Сейчас перестал, слишком опасно.

– И что же случилось? – с усмешкой спросил Петров.

– Разве ваш резидент не доложил?

– Пока нет – связь с планетой затруднена, а дипломатических отношений с планетой мы не поддерживаем.

– Скорее всего и не доложит… если не вмешаемся. На планете лихорадка Славкина.

Разведчику оставалось только развести руками – кое в чем пираты со своими источниками были осведомленнее любой разведки. Об эпидемии он до этой минуты не знал, и эту информацию следовало еще проверить, однако ситуация многое объясняла. Лихорадка Славкина, названная так в честь неудачливого израильского писателя и посредственного ученого, чье поведение в жизни в точности совпадало с симптомами этой болезни, была когда-то бичом многих планет.

На первой стадии наблюдалось нарушение мозговой деятельности, выражающееся в прогрессирующей шизофрении и мании преследования. Логика не нарушена, а вот с исходными предпосылками проблема. Там, где начиналась эпидемия этой болезни, как правило начинались и войны. Затем наступало постепенное ухудшение самочувствия, и в течение нескольких месяцев наступала смерть, выживших было не более тридцати процентов. Правда, когда эпидемия уходила, повторных вспышек не наблюдалось – возбудитель быстро погибал. Откуда он появлялся, так и осталось невыясненным – кто-то грешил на мутацию известных микробов, кто-то утверждал, что болезнь – последствия работ с бактериологическим оружием, были и более экзотические версии, однако секрет появления лихорадки Славкина пока что не давался ученым.

Лечилась болезнь достаточно просто – были мощные антибиотики направленного действия, курс был коротким и эффективным. Проблема была в другом – производили эти лекарства всего несколько стран, и лечить несколько миллионов человек (а раз эпидемия началась достаточно давно, то заражено достаточно большое количество народу) было крайне дорого. Вряд ли у провинциальной планеты найдутся достаточные средства.

В Российской империи эта болезнь в последний раз была зафиксирована почти век назад, однако на складах длительного хранения любой планеты был запас необходимых лекарств. На многих срок их хранения уже подходил к концу, и их должны были заменить на свежие. Сместить срок замены на год – и планету можно спасти, практически не затрачивая средств, за счет того, что и так пойдет на списание. Если бы не одно "но" – русские ни у кого и никогда не просили помощи, но и сами никогда и никому не помогали бесплатно. Нарушать этот принцип, пусть даже и ради спасения населения целой планеты, никто не будет.

Все это понимал Петров, это понимал и Соломин. Однако было и еще кое-что, о чем разведчику следовало знать.

– На планете два континента и куча островов. Один континент практически безжизненен – нечто вроде Антарктиды. Эпидемия поразила второй континент и часть островов, незатронутыми остались крупный архипелаг, на который эвакуировалось правительство. На зараженную местность наложен строгий карантин, космический и морской флоты позволяют правительству обеспечит блокаду. Очевидно, они рассчитывают дождаться, когда все заглохнет само собой. Мое предложение очень простое – нужны врачи, нужны медикаменты, нужны корабли, чтобы все это доставить… Впрочем, кораблей я наловлю сам. И тогда мы в два счета сможем взять эту планету без боя, под видом помощи, борьбы с эпидемией. Потребуется только несколько точечных ударов. Сам понимаешь, завоеванная планета – это одно, а планета, на которую нас пригласили (а пригласят, ты поверь, жить-то хочется) – совсем другое. Итак, как считаешь?

– Это надо обсудить на более высоком уровне, но, в целом, идея заслуживает внимания.

– Вот и ладушки. Сколько времени мы простоим в ремонте?

– Обещают управиться за три, максимум три с половиной недели.

– Успеете согласовать?

– Успеем. Ладно, за успех, чтоб у нас все было и нам за это ничего не было, – и Петров залпом осушил свой фужер.

Спустя три с половиной часа "Эскалибур" вышел на орбиту Черного Новгорода. Планета, практически неразличимая, висела под брюхом корабля чернильным сгустком, выглядевшим темной кляксой даже на фоне космоса, зато на орбите кипела жизнь, интенсивная даже по меркам империи. Больше двух десятков орбитальных верфей, шесть посадочных терминалов, крепости, несколько крупных кораблей и куча мелочи. Маневрировать приходилось с крайней осторожностью и, хотя для громады боевого корабля открыли "зеленый коридор", Соломин всерьез опасался сжечь кого-нибудь двигателями. Однако все обошлось, крейсер без происшествий совершил все необходимые маневры и аккуратно вошел в гостеприимно распахнутые ворота главной верфи.

Изнутри верфь выглядела подавляюще – ее размеры, даже по сравнению с "Эскалибуром", были несопоставимо велики. Она легко вместила бы на своих стапелях еще шесть, а то и семь таких кораблей, и еще осталось бы место для чего-нибудь мелкого, незначительного. Сейчас все это великолепие было отдано "Эскалибуру" и еще двум эсминцам, замершим неподалеку. Соломин догадался, что эти корабли предназначены для него, но вообще масштаб работы имперской разведки впечатлял. Только сейчас до капитана начало доходить, что операции и впрямь придается серьезная роль в политике Российской империи, и курируется с самого верху.

Линейный крейсер своим ходом в ворота мог войти разве что теоретически. Обычно корабли таких размеров подтаскивали буксиры, а потом их подхватывали силовым полем и плавно затягивали внутрь, однако сейчас буксиры запаздывали, и пилоты "Эскалибура" показали местным штафиркам класс, с ходу затормозив точно перед воротами, да так, что буксиры были уже не нужны. После этого, не давая работникам верфи опомниться, двигатели дали короткий импульс, и корабль величественно вплыл внутрь гигантской металлической бочки, которой, собственно, и была верфь. Минуту спустя корабль уже покоился на посадочных платформах, опустившись на них так мягко, что момент касания смогли зафиксировать лишь самые чувствительные приборы.

Когда встречающие подошли к трапу "Эскалибура", их поведение было абсолютно спокойным, однако абсолютно белые лица выдавали, насколько они перепугались. Соломин их прекрасно понимал – вид броненосной горы, пилоты которой нарушают все инструкции, и которая может развалить верфь на куски просто чуть-чуть промахнувшись – это зрелище не для слабонервных. И не факт, что спасут системы защиты, потому что неторопливо двигающийся объект массой в сотни тысяч тонн обладает колоссальной инерцией, быстро остановить такой корабль физически не получится, и тем, кто окажется в разгерметизированных от удара отсеках орбитальной верфи, не позавидуешь. Это еще не учитывая, что тех, кто не успеет убежать, просто раздавит, а сама верфь от такого удара может запросто сойти с орбиты.