Запретный плод - Сьюзен Джонсон

— Я подсчитывал дни и часы, когда увижу тебя, с тех пор как получил твою телеграмму. Идя к Изабель, я был готов, если придется, просить развод на коленях. Я никогда ничего не желал так в своей жизни, как быть с тобой.

На лице Дейзи появилась благодарная улыбка.

— Ты позволишь спросить тебя?

— Я позволю тебе все что ты захочешь, дорогая.

— Тогда скажи мне, почему женщины любят тебя? — она спросила это, явно провоцируя его.

Герцог распознал эту знакомую интонацию и поэтому ответил просто:

— Наверное, потому, почему ты любишь меня. Спустя несколько минут они прибыли в Долину Чистой Реки. Луи приветствовал их на пороге. Дейзи ощутила восхитительное чувство возвращения домой. Луи был неотъемлемой частью их существования в Париже, в доме на Сене. Но стойка для оружия в прихожей и голова лося на стене говорили о том, что это далеко не Париж.

— Завтра у тебя, дорогая, свободный день, — сказал Этьен, указывая ей на ведущую на второй этаж широкую лестницу, устланную ковром, типичным для охотничьего дома. — Сегодня мы только начали уборку. Судя по тому, что здесь было, владельцами дома были одни холостяки.

— Этьен, ты не будешь возражать, если я кое о чем попрошу?

— Это и твой дом, любимая.

— Тогда убери эту голову со стены.

— Луи, сними ее.

— Сию минуту, ваша светлость.

— Лучше утром, Этьен.

— Утром, Луи, — сказал герцог. — Если тебе требуется помощь…

Луи понял, что герцог сейчас совсем не расположен думать о голове лося, он хотел совсем другого.

— Очень хорошо, ваша светлость, — ответил он, открывая дверь в спальню. — Ваш пунш, монсеньор герцог, готов, стоит на столе у камина, а ваше молоко, мадемуазель Дейзи, я сейчас принесу.

— Спасибо, Луи. Скажи повару, что завтрак будет поздний.

— Конечно, ваша светлость. И, если мне позволено будет сказать, ваша светлость, то мне очень приятно видеть мадемуазель Дейзи в нашем доме.

— Ты можешь ей сказать об этом сам, Луи. В этом доме церемонии ни к чему, — Этьен радостно улыбнулся. Луи развернулся с поклоном в сторону Дейзи:

— Это огромное удовольствие видеть вас здесь, мадемуазель Дейзи.

Дейзи улыбнулась этому доброму немолодому человеку, который много лет заботился об Этьене.

— Я рада вернуться к вам, Луи. И завтра вы должны помочь мне привести этот дом в порядок.

— Конечно, мадемуазель Дейзи. Теперь, когда у дома есть хозяйка, обстановка требует существенных изменений. Мы ждем ваших указаний.

Этьен, стоявший в стороне, решил, что вежливая беседа слишком затянулась и выразительно посмотрел на Луи. Луи немедленно сказал:

— Доброй ночи, монсеньор герцог. Не желаете чтонибудь еще?

— Нет, — ответил Этьен.

— Доброй ночи, мадемуазель.

— Доброй ночи, Луи.

Когда дверь за Луи закрылась, Этьен наконец притянул Дейзи к себе и крепко, страстно поцеловал. Все это время он вынужден был только вежливо разговаривать с ней, пока они находились у родственников или были в дороге. Теперь он был с ней наедине после недель разлуки и испытывал огромную потребность выразить свои чувства. Он не отрываясь смотрел на нее.

Она чувствовала свое тело поновому — более мягким, округлым, ее грудь стала полнее. Обняв герцога за шею, Дейзи привстала на цыпочки и прижалась к его губам, пытаясь передать, как истосковалась.

Она почувствовала его возрастающее возбуждение. Оторвавшись от ее губ, он покрыл поцелуями милое лицо. Она желала целовать его снова и снова. Но герцог отклонился от нее.

— Я обещал дать тебе отдохнуть, — сказал он, — помнишь?

Дейзи часто дышала, сердце учащенно билось, она чувствовала его эрекцию, и это сжигало ее желанием. Ее язык коснулся его нижней губы.

— Поцелуй меня.

— Тебе нужно поспать. — Он мягко поцеловал ее, и она прижалась к нему еще ближе, чтобы лучше чувствовать его возрастающее желание.

— Ты должна спать теперь за двоих, — прошептала Этьен, мягко проводя руками по ее талии. Его губы снова приблизились к ней.

— О… — вздохнула Дейзи, когда он снова отодвинулся от нее. Ее рука скользнула к вздувшейся выпуклости на его брюках. — Ты не кажешься утомленным. — Она слегка сжала пальцы,

Стон Этьена вырвался глубоко изнутри, широкая улыбка появилась на лице. Сон — это последнее, о чем он сейчас думал.

— Я мешаю тебе спать? — шептала Дейзи, продолжая свой массаж.

— Замечательно, — страстные зеленые глаза герцога пристально смотрели на нее. — Боюсь, что я всю ночь не дам тебе спать после этого. Ты не возражаешь?

Было чтото диковатое в его мягком голосе, вызывающем опьяняющее волнение. Ее соски напряглись, а грудь болела, стоило ей прикоснуться к Этьену. Трепетная дрожь между бедрами и ощущение увлажненного тепла с трудом позволили ей выдохнуть:

— Я не возражаю…

Она немного приоткрыла глаза, в них бушевало пламя желания.

Аромат сосновых бревен наполнял воздух. Тепло от горящего камина согревало комнату. Единственная керосиновая лампа отражалась в высоком зеркале на стене.

— Распусти волосы, — сказал Этьен, убирая руки с ее плеч.

— Я сейчас разорву на тебе одежду, — сказала Дейзи, дотрагиваясь до его шейного платка. Мягкий стук в дверь прервал ее.

— Позже, — пообещал герцог хриплым голосом. — Тебя ждет твое молоко, — и он подвел Дейзи к бархатной кушетке.

— Подожди меня здесь.

Их глаза на секунду встретились в свете танцующего огня камина.

— Я не хочу долго ждать, — сказала Дейзи.

— Я вообще не хочу ждать, — ответил Этьен, проводя ладонью по ее полной груди. — Не двигайся. — Он мягко поцеловал ее и быстро подошел к двери.

Поблагодарив Луи, он отпустил его и поставил поднос на маленький столик.

— Распусти волосы, — повторил он, сбрасывая жакет и садясь на стул возле нее.

Она начала медленно вытаскивать шпильки из волос, которые падали крупными локонами на ее плечи, рассыпаясь по платью. Этьен принимал у нее заколки. Когда она вытащила последнюю, герцог положил горсть блестящих шпилек на стол возле кушетки. Вернувшись, он нырнул рукой в черный шелк ее волос, позволяя им скользить между пальцами.

— Это мое, — сказал он, держа ее волосы в своей руке. — Ты моя, — добавил он, проводя кончиками волос по ее губам.

— Я так долго чувствовала себя обделенной, — сказала она, откинувшись назад, отчего ее грудь соблазнительно поднялась.

— Теперь я здесь, чтобы ты не чувствовала себя обделенной.

— Я люблю этот звук, — сказала она, расстегивая верхнюю пуговицу на платье. Платье Дейзи было строгого, почти монашеского покроя, из тяжелого шелка, с длинными рукавами, воротничком и манжетами из черного бархата.