Завет - Эрик ван Ластбадер

Он упорно двигался вперед, мысленно приказывая себе не останавливаться, несмотря на терзавшие его сомнения в правильности выбранного маршрута. Ни магазинов, ни гостеприимных дверей, за которыми он мог бы искать спасения… Оглянувшись, он увидел, как скользнули в переулок темные тени, и тлеющие в груди угли страха взметнулись ярким пламенем. Это они! Браво услышал торопливые шаги. Кто же еще, как не его преследователи?!

Он споткнулся, удержал равновесие и ринулся вперед. Дальше улица круто поворачивала — ни дать ни взять спина сгорбленной старухи. Пробежав еще несколько метров, Браво остановился, как вкопанный. Прямо перед ним стоял Адем Калиф.

— Это может быть опасно, Камилла, — предупредила Дженни, когда они приблизились к дому Картли. — Скорее всего, до него уже дошел слух о том, что это якобы я убила отца Мосто.

— В этом случае ты можешь сказать ему, что священник был предателем, — невозмутимо сказала Камилла, — чтобы оправдать себя.

— Что? Незаслуженно очернить святого отца?

— Мы должны найти Браво, — ответила Камилла. — Если для этого потребуется солгать твоему знакомому насчет священника… думаю, не стоит даже раздумывать.

Она была абсолютно уверена в своей правоте и предельно откровенна. Сквозящая во всех поступках этой женщины стальная воля напомнила Дженни об Арханджеле.

— Можно подумать, отцу Мосто не все равно, — прибавила Камилла. — Он же мертв.

— Картли может не поверить мне.

— Поверит, если ты преподнесешь ему это должным образом. — Камилла подняла руку и легонько пробежала пальцами по волосам Дженни. — Я верю в тебя, Дженни. — Она улыбнулась. — Не тревожься. Какую бы историю ты ни рассказала, я поддержу тебя.

Дженни повернулась лицом к двери и постучала особенным образом, словно набивая сообщение морзянкой. Камилла автоматически взяла это на заметку, продолжая размышлять о том, как это все-таки забавно — изображать чувства перед людьми, которыми манипулируешь. Искусственные эмоции, причесанные, приглаженные. Они не могли запустить в твою плоть когтистые лапы, не могли причинить боль…

Дверь распахнулась, на пороге появился сам Картли, хмурый, с непроницаемым выражением на лице. Он провел их в маленькую сумрачную гостиную с тяжелыми шторами на окнах. Лампы освещали низкий потолок с многочисленными балками. Стены украшали великолепные шелковые ковры ручной работы, висевшие строго в ряд, словно картины в художественной галерее. Опустившись в кресло, Камилла с любопытством оглядывала комнату. Картли разлил по чашкам чай, горячий, крепкий, ароматный. Старенький чайный сервиз стоял на изумительном медном подносе ручной ковки. Из блюда с печеньем Камилла и Дженни взяли по одной штучке, — больше из вежливости.

Камилла намеренно уселась сбоку от Картли, чтобы иметь возможность исподтишка наблюдать за ним. Картли был главным человеком ордена в Трапезунде, городе, долгие годы не попадавшем в поле зрения рыцарей святого Клемента, и она была заинтригована. Он заявил Корнадоро, что покончил с делами ордена и теперь свободен от обязательств. А независимого бойца можно нанять. Камилла пригубила чай и откинулась на спинку кресла, рассматривая Картли, пока Дженни разговаривала с ним.

Хозяин дома занимал их светской беседой об обыденных вещах: погоде, городских достопримечательностях, местной кухне. Он перечислил рестораны, которые стоило посетить. Разумеется, он не спрашивал о цели их посещения, не интересовался, что им от него нужно. Картли, как ясно видела Камилла, был не из тех людей, что станут открываться первому встречному. Осторожность для него превыше всего. Такого человека нужно сначала выманить из его берлоги. Любого собеседника он сперва пристально изучает, точно поднявшееся из морских пучин к его ногам невиданное чудище.

С возрастающим интересом Камилла следила за ходом беседы. Она с удивлением отметила, что Дженни, несмотря на все свои страхи, прекрасно умеет разговаривать с уроженцами Востока. Камилла привыкла к тому, что американцы не способны должным образом общаться ни с азиатами, ни с европейцами. В большинстве своем они полагают, что те, кто не разделяет их собственные убеждения и не соблюдает привычные для них обычаи, не достоин ни внимания, ни уважения. Но Дженни вела себя совсем иначе. Камилла поняла, что недооценивала ее.

Картли, прикрыв глаза тяжелыми веками, изучающе поглядывал на Дженни. Он сидел совершенно неподвижно, грудь вздымалась и опускалась почти незаметно, так что трудно было понять, дышит ли он вообще.

— Я расскажу вам правду, — сказала Дженни. — В Венеции меня выставили убийцей отца Мосто. И я действительно виновна — виновна в том, что не сумела отразить атаку рыцарей, не смогла остановить их прежде, чем они убили священника.

Картли, который до этого момента слушал Дженни молча, подперев подбородок рукой, выпрямился в кресле.

— Значит, вы пришли сюда, чтобы рассказать мне правду. — Он сделал рукой неопределенный жест. — Но мы почти незнакомы. Чему же я обязан подобной честью?

— Вы — представитель ордена в Трапезунде.

— Поэтому теоретически мне можно доверять. Однако сдается мне, что нынче нельзя доверять никому, посвященный он или нет.

— Мне больше некуда идти. И нечего терять, — сказала Дженни.

Пауза.

— А этот отец Мосто…

— Честно говоря, я почти ничего о нем не знаю. Да это и неважно.

— Неважно? Человеческая жизнь…

— Поймите, — с силой проговорила Дженни, — не я и не Паоло Цорци предали орден, а Энтони Рюль. Он был лазутчиком рыцарей…

Картли сверлил Дженни пытливым взглядом.

— Паоло Цорци был вашим наставником, — он утверждал, а не спрашивал. — Трудно поверить в то, что учитель может обратиться против всего, чему сам же и учил, не так ли?

— Напротив, — ответила Дженни, — это было очень легко. Его поведение казалось крайне подозрительным.

— Да… действительно.

— Но предателем оказался Рюль. Безукоризненный выбор со стороны рыцарей. Он был ближайшим другом Декстера.

Картли промолчал. Лицо его оставалось непроницаемым, Дженни не могла даже предположить, о чем он думает. Наугад, не зная, чего ждать, она упорно продолжала:

— Главное сейчас — найти Браво до того, как его вычислят рыцари, и обеспечить его безопасность.

— Не понимаю, чем я могу помочь.

— Полагаю, вы встречались с Браво незадолго до нашего визита. Как и мне, ему просто некуда было больше идти в Трапезунде.

— Еще раз повторяю — не вижу, чем я могу вам помочь. Я больше не работаю на орден.

Дженни глубоко вдохнула, словно готовилась прыгнуть с обрыва в стремнину. Выпрямившись, она подалась немного вперед, в сторону Картли. Камилла увидела, как Дженни подобралась, на ее лице появилось выражение крайней сосредоточенности. Казалось, отказ Картли нисколько ее не смутил. Она собиралась добиться своего. Любой ценой.

— Позвольте, я расскажу вам о Браверманне Шоу, — сказала она. Картли, похоже, собирался возразить, но подавил первое побуждение и ничего не сказал.

Дженни принялась говорить, страстно и убежденно, и почти сразу же Камилла заметила, что Картли попался, точно мотылек в паутину. Он слушал молча, внимательно, завороженный неподдельным чувством, звучащим в словах Дженни. Камилла и сама ощущала то же самое.

Кто бы мог подумать? Дженни была уязвимым звеном в цепочке, тем рычагом, одним нажатием на который Камилла склонила чашу весов в свою пользу. Но только теперь она начала понимать, что столкнулась с действительно глубоким чувством. Прежде Камилла полагала, что для них с Браво это легкое романтическое увлечение, мимолетная влюбленность. Почти неизбежное последствие близости, порожденной необходимостью сражаться плечом к плечу. Сколько раз она сама переживала подобные пылкие, но скоротечные романы… Теперь же Камилла услышала правду из уст самой Дженни. С удивлением, отчасти даже с испугом, она поняла, что Корнадоро на этот раз оказался прав. Дженни была искренне и глубоко предана Браво, и ничто на свете не могло этого изменить.

Камилла сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Что ж, это в корне меняет дело.

Картли, вероятно, чувствовал то же, что она, поскольку сказал:

— Поверьте, Дженни, я действительно не знаю, где сейчас Браверманн Шоу.

По лицу Дженни мелькнула тень какого-то чувства. Проницательный взгляд Камиллы успел ее перехватить. «Друг или враг?» — вот вопрос, который Дженни теперь задавала себе первым делом. Тот, кто не мог или отказывался помочь ей, становился врагом. Полутона исчезли, слишком много пришлось ей вынести за последнее время, слишком часто она сталкивалась с предательством. Теперь Дженни смотрела на Voire Dei совсем другими глазами, нежели прежде. «Это придется учесть, — подумала Камилла. — Девчонка растет на глазах…»