Змея и Крылья Ночи - Карисса Бродбент

Я проглотила мучительное чувство вины. Даже сквозь гнев мне захотелось извиниться перед ним, нет, прости, я не это имела в виду. Я люблю тебя, я благодарна тебе и спасибо, что ты спас меня.

Но тут он подошел к двери и распахнул ее с такой силой, что серебряные ручки ударились о стену.

— Смотри, — прорычал он.

Он схватил меня за запястье и потащил по коридору к перилам, с которых открывался вид на пиршественный зал. Там было много народу, мужчин и женщин в темно-фиолетовых мундирах хиаджской армии Винсента. Внизу были расставлены длинные столы, заставленные переполненными тарелками. Однако большинство тарелок оставались нетронутыми. Потому что вместо этого воины питались людьми.

Только в той комнате их было дюжина. Некоторые лежали на столе, откинув головы, едва в сознании. Несколько, явно истощенных, лежали, прислоненные к стенам. Некоторые были привязаны к столу веревкой. Один человек, который, должно быть, яростно боролся, был прижат к столу кинжалами, пронзившими его плоть.

Моя грудь горела. Желудок скрутило. Я не могла дышать. Даже глотание вызывало рвоту. Как долго? Как долго он это делал? Я хотела отрицать это. Хотелось притвориться, что я этого не вижу. Эта жестокость была намного хуже всего, что я видела в этом замке раньше.

Но ведь это имело смысл, не так ли? Как прокормить одну из самых больших армий в мире? Как поддерживать боевой дух, ведя бесконечную войну? Как завлечь воинов, которые ценят только кровь?

Приятная привилегия военного времени, не правда ли? Бесконечная смерть.

И, возможно, раньше это не происходило так открыто. И, возможно, как и многое другое, это гнило под поверхностью, а я предпочитала этого не замечать.

— Смотри, Орайя. — Ногти Винсента царапали мою руку. — Посмотри на них. Это не люди. Это скот. Ты никогда бы не позволила себе стать одной из них, потому что ты лучше них. Я сделал тебя лучше. Я дал тебе зубы и когти. Я сделал твое сердце железным. Не жалей их. Они гораздо ниже тебя.

Я не могла оторвать взгляд от людей внизу. Их кровь стекала по столам багровыми реками.

Он был прав. Я никогда не стану человеком, как они. Так же, как я никогда не буду человеком, как люди, которых я спасла в трущобах, или те, которые находились в таверне, в которую я ходила с Райном.

Так же, как я никогда не стану человеком, как Илана.

И, возможно, в каком-то смысле это было благословением. В другом случае — проклятием. Возможно, Винсент украл у меня что-то ценное, когда лишил меня человечности.

И черт, я позволила ему это сделать.

И не только это, я проделала замечательную работу, обманывая его, чтобы он думал, что я вижу то же, что и он, когда он показал мне это море дикости. У меня заслезились глаза. Я вырвала свою руку из его хватки, отвернулась от пира и пошла по коридору.

— Ты солгал мне.

— Я потакал твоим детским фантазиям, зная, что однажды ты их перерастешь.

Он думал, что я стану такой же, как он, и мне будет все равно, как и ему. Но он ошибался. Я подумала о Райне, который был вампиром более двухсот лет и все еще так ясно оплакивал свою человечность с каждым ударом сердца.

Внезапно я тоже стала оплакивала свою человечность. Я оплакивала ее так же, как оплакивала Илану.

Я остановилась прямо перед дверью кабинета Винсента. Я повернулась к нему, испустила дрожащий вздох.

— Почему ты хочешь, чтобы я стала твоей Кориатой? — спросила я.

Я знала ответ. Винсент хотел, чтобы я была в Кеджари, хотел, чтобы я стала его Кориатой, потому что это был единственный способ превратить меня в нечто приемлемое для его любви.

Мой отец любил меня. Я знала это. Но он любил меня, несмотря на то, кем я была. Любил те части меня, которые он мог сделать похожими на себя.

Челюсть Винсента напряглась. И снова мелькнул проблеск безмолвной битвы между королем и отцом. Он закрыл за нами дверь и прислонился к ней.

— Потому что я хочу, чтобы ты реализовала свой величайший потенциал, — сказал он, наконец. — Я хочу, чтобы ты была сильной. Я хочу, чтобы ты была могущественной. И я хочу… хочу, чтобы ты была моей дочерью. Во всех смыслах. Потому что ты похожа на меня больше, чем когда-либо была похожа на них, маленькая змейка.

Он был прав, и я ненавидела это.

Мой голос был сдавленным, на грани срыва.

— И сегодня мне стыдно за это.

Эти слова ударили Винсента, подобно удару в сердце. На долю секунды на его лице промелькнула обида, которая тут же сменилась ледяным гневом.

Винсент-отец исчез.

Винсент-король подошел ко мне, ярость разгоралась в его серебристых глазах с каждым медленным, хищным шагом.

— Стыдно? — тихо сказал он. — Стыдно? Я дал тебе все. Я сделал тебя такой, какая ты есть. Я мог убить тебя. Многие говорили, что я должен был так поступить. А ты… ты говоришь, что стыдишься меня?

Я была неплохим бойцом, но никогда не была так хороша, как Винсент. Когда он схватил меня за руку, у меня не было времени пошевелиться. И, во всяком случае, я была слишком потрясена, чтобы это сделать, когда он с силой вывернул ее и прижал меня к стене. Он был так близко, что я могла видеть каждую пульсирующую линию его знака Наследника, каждую светящуюся нить магии, разворачивающуюся от каждого росчерка чернил, столь же суровую, как и ненавистные линии на его лице.

— Тогда кем бы ты хотела быть, если не хочешь быть моей дочерью? — Его ногти впились в мою кожу, сильно, а потом еще сильнее, до крови. — Ты хочешь быть моим врагом? Это ты предпочтешь?

Я никогда раньше не боялась Винсента. Теперь боялась.

Потому что теперь он не смотрел на меня, как на свою дочь. Он даже не смотрел на меня как на человека. Нет, это было хуже.

Он смотрел на меня, как на угрозу.

— Отпусти меня, Винсент. — Я пыталась не выдавать дрожь в голосе и не смогла. — Отпусти меня.

Но, возможно, дрожь спасла меня, потому что Винсент-король сразу же исчез, а Винсент-отец был потрясен самим собой.

По его лицу прокатилась волна ужаса. Он посмотрел вниз на свою собственную руку, крепко обхватившую мою руку, красная кровь и пурпурные синяки