Стервец - Орис Хант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Лучше трое, – возразил Корд. – По шестьдесят с лишним на одного – это довольно много.
– Боишься, не сдюжишь? – поддел его Стерх.
Корд просто пожал плечами:
– Я не знаю. Носил только гроб своей матери, а она-то лёгонькой была.
В кабинете повисла гнетущая тишина.
– Стерх, ты… – попытался как-то выправить ситуацию Шеф.
– Извини, – буркнул парень.
– Проехали, – отмахнулся Корд.
Шеф прочистил горло.
– Ладно. Можем попросить ребят из похоронной конторы. Или наших сотрудников.
– Лучше взять тех, с кем Форс при жизни имел дело, – предложил Корд. – Возможно, кого-то из криминалистов.
Церемония прощания закончилась, и люди потихоньку начали выходить из зала и вливаться в толпу тех, кто ждал на улице.
Наконец Корд смог добраться до гроба. Он набрался храбрости и заглянул другу в лицо. Чисто выбритое, кожа почти телесного цвета, глаза закрыты. Во лбу – отверстие, куда вошла пуля. Корд знал, что танатопрактик предлагал заклеить его пластырем, а затем закрасить под тон кожи, но мать Форса воспротивилась: пусть оно служит напоминанием о том, что её сын умер не своей смертью.
Гроб вынесли, погрузили, поехали. В катафалке Корд чувствовал себя неуютно: кроме него там находилась лишь семья Форса. Мать продолжала молча сверлить его взглядом. Стерх шёпотом переговаривался с отцом.
До кладбища добрались немногие. Из знакомых Корд увидел всех, участвовавших в расследовании дела Стервеца, и одного старого преподавателя из Академии милиции. Кроме них были ещё семь человек, которых Корд не знал.
Когда все собрались у свежевырытой могилы, Шеф, встав слева от гроба, начал свою речь:
– Сегодня мы собрались здесь, чтобы попрощаться с нашим коллегой, другом, сыном и братом – Форс-Мажором. Его жестокая и безвременная кончина повергла многих из нас в шок. Как вам известно, последним делом, которое он расследовал, стало дело Стервеца – одного из самых опасных преступников нашего времени. Корд, не желаешь ли рассказать нам об этом поподробней?
Следователь-практик вышел вперёд и встал по правую руку от Шефа.
– Я не буду углубляться в детали этого расследования, скажу лишь одно: без Форса нам не удалось бы продвинуться так далеко. К сожалению, работу мы выполнили небезупречно, и жертв стало слишком много. Одна из них – сын нашего Шефа. Я знаю, мы сейчас не для этого собрались, но прошу вас: давайте немного помолчим в память о нем.
Никто не возражал. Примерно через минуту Корд продолжил:
– Я хочу обратиться к родителям Форса, – Корд повернулся к семье. – Знаю, вы меня недолюбливаете и, конечно же, есть за что. Но вы должны знать: без вашего сына я бы сейчас здесь не стоял. Я мог умереть без его поддержки, мог оказаться в тюрьме… – Голос Корда дрогнул. – Я не мог представить, да и всё ещё не могу осознать, что наши пути когда-нибудь разойдутся. Особенно так.
В толпе послышались всхлипы. Мать Форса смотрела на Корда уже не с ненавистью. Стерх отвернулся, чтобы скрыть слёзы. Отчим понурил голову.
– Как и любой человек, Форс совершал ошибки. Но, в отличие от отнюдь не каждого, стремился их исправлять, даже во вред себе. Он полюбил одну женщину, но не смог быть с ней именно из-за своей принципиальности. Она совершала плохие поступки, а его мучила совесть. Когда он мне в этом признался, я назвал его дураком. – Корд смахнул подступившие слёзы. Искренние. – Но на самом деле Форс им не был. Вам всем следует знать: он почти раскрыл личность преступника. Опасного убийцы, чьей предпоследней жертвой стала любовь Форса, а последней – он сам. К сожалению, мой друг не успел довести своё расследование до конца. И я клянусь – клянусь! – что закончу всё за него, и преступник будет пойман и наказан.
Корд подошёл к гробу, сжал холодные руки друга и тихо, но слышимо, произнёс:
– В день смерти ты поделился со мной догадкой. Что тебе кажется, будто ответ следует искать в жизни и смерти Фламинги. Что если она была тем самым Стервецом, то явно делала всё, чтобы обезопасить свою жизнь. Что она могла дать намёк на личность убийцы. Но я не понимаю, Форс. – Корд разочарованно помотал головой. – Прости, друг. Мы со Стерхом потратили два дня, чтобы это понять, но не справились. Ты знаешь, я не верю в мистику, но если ты меня слышишь, где-то там, на небесах, прошу: дай мне знак.
По приезде на кладбище Корд отправил Морту на пейджер сообщение: «После похорон». Это означало, что через пятнадцать минут после получения он должен проехать мимо на своём мотоцикле со старым глушителем. Но здесь всё ещё стояла тишина, прерываемая лишь всхлипами.
– Спасибо тебе за всё, дружище, – промолвил Корд и, сжав на прощание руку друга, вернулся к Шефу.
– Это были хорошие слова, Корд, – сказал тот. – А теперь…
Вдруг его слова прервались громким рёвом мотоциклетного мотора. Отец Стерха цыкнул:
– Совсем эти байкеры распоясались…
– Гхм. Простите. Теперь, думаю, следует дать слово…
А Корд «ошарашенно» перевёл взгляд с дороги на своего начальника и пробормотал:
– При чём здесь байкеры?
Шеф снова осёкся.
– Корд, ты…
– Стерх, мы вчера изучали статьи Фламинги. Одна из них была о байкерах. За какой месяц?
– Э-э-э… – Стерх смущённо сжался под взглядами родителей. – За сентябрь вроде.
– Но при чём здесь байкеры? – «задумчиво» продолжал Корд. – Почему журналистка написала о них? Мы сроду не подозревали никаких байкеров.
– Корд, сейчас не время… – сделал очередную попытку прервать Корда Шеф.
– Шеф, минуточку. Байкеры… Почему они? Около места гибели вашего сына мы с Форсом нашли мотоциклетный след, но не придали ему значения. А тот дед, увидевший, как Форса уводят, слышал шум мотоцикла. Думаете, это совпадение? – Корд задрал голову к небу и улыбнулся. – Дружище, ты всё-таки дал мне знак? – Затем следователь посмотрел на своего начальника. – Шеф, кажется, я знаю, где искать убийцу Форса и вашего сына.
– Корд, я с тобой, – услышал он голос Стерха. – Мам, пап, – возбуждённо обратился он к родителям. – Я только что понял, о чём говорит Корд.
– Сын, – строго сказал отец. – Ты хочешь уйти, не попрощавшись со своим братом?
– Он больше хотел бы, чтобы я нашёл его убийцу. Попрощайтесь с ним за меня.
Глава 49. Козёл отпущения
1
Смерть для людей штука непостижимая и мистическая. Даже самые разумные ничего не могут поделать
