Птицелов - Юлия Остапенко

Озеро изменилось. В первый миг Марвин даже усомнился, то ли это самое — кто знает, сколько в округе прудов — но потом узнал ивовые заросли на другом берегу. Сейчас они были проломлены, словно там пробирался крупный зверь, а за ним, может быть, всадники… И все они упокоились на илистом дне.

Озеро больше не было сковано льдом. В центре его образовалась огромная полынья, пустившая трещины по всей поверхности льда. Лёд по краям всё ещё трескался и проседал у берегов, медленно уходя под чёрную воду, лишь отдельные небольшие льдины качались на потревоженной воде. Некоторые из них были вымазаны в крови: видимо, оцарапали животы животных, под тяжестью которых проломился лёд. Теперь стало видно, до чего же он тонок. Но там были не только животные, люди тоже, и один из них ещё цеплялся за самую крупную льдину, когда Марвин появился на берегу озера. Льдина уходила под воду под весом человека, и продержалась так долго лишь потому, что человек этот был ребёнком. Марвин успел заметить только тёмные волосы на затылке, и потом, когда к нему повернулось побелевшее лицо — искривлённый от ужаса рот, но этого ему хватило, чтобы узнать в ребёнке сына Ив.

— Держись! Я уже иду! — крикнул он и тут же понял, какую ошибку совершил. Мальчишка заметил его, сипло закричал, забился, и льдина, на которой он висел, выдержать этого не смогла.

— Не двигайся! — закричал Марвин, но его крик заглушил треск ломающегося льда. Мальчик кувыркнулся назад вместе с обломком льдины, оставшимся в его руках, ударился затылком о воду и ушёл ко дну.

Яростно выругавшись, Марвин сбросил сапоги и ринулся в воду. В первый миг она показалась ему кипятком, но уже через мгновение всё тело от пяток до темени пронзило ледяным колом. По счастью, озеро было совсем маленьким: Марвин достиг его середины в несколько гребков и, набрав полные лёгкие воздуха, нырнул. Мгновенно распахнул в воде глаза и крутанулся вокруг своей оси, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Он знал, что второй попытки у него не будет: в такой воде не пробудешь дольше нескольких минут, и то — молись, чтоб раньше не свело судорогой. Но ему повезло: мальчишка не потерял сознания и барахтался в воде совсем близко от него. Марвин ухватил его за волосы и внезапно нащупал под ногами опору. Вполне вероятно, что это был лошадиный труп, но выбирать не приходилось: Марвин с силой оттолкнулся от него и вынырнул на поверхность. Его лицо обожгло морозным воздухом, рядом, захлёбываясь, забился мальчик, но Марвин уже грёб к берегу, волоча его за собой.

Выбравшись из воды, Марвин перебросил мальчишку через колено и несколько раз ударил по спине. Мальчишка харкнул, и его тут же вырвало. Его глаза закатились, взгляд помутнел, а кожа была белой и затвердевшей на ощупь, и хотя Марвин чувствовал себя не многим лучше, думать о себе не было времени. Мокрая насквозь одежда жгла его тело, зубы отбивали дробь. Он запоздало вспомнил, что не удосужился в спешке привязать кобылу, и застонал.

— Ольвен! Ольвен, чтоб тебя…

К его изумлению, кобыла ответила ржанием. Марвин обернулся к ней, потянулся дрожащей рукой к пышущему спасительным жаром телу.

— Ольвен, умница, девочка моя…

Кобыла снова заржала, глядя мимо него. Рука Марвина застыла. Он взглянул туда, куда, странно застыв, смотрела его лошадь.

И увидел Хозяйку Мекмиллена, стоящую на другой стороне озера.

Да, она была похожа на Ив. Очень похожа. Но она не была Ив. Так же, как Марвин не был Лукасом. Однако он всё равно не мог отвести от неё глаз, пока одежда на нём затвердевала, пока индевели ресницы, пока тяжело кашлял мальчик, чьё холодное тело привалилось к телу Марвина. А Марвин только смотрел в глаза гайнели, холодные, как вода, в которой он только что побывал, и думал о том, что её кушак точно такого же цвета, как кровь, размазанная по льдинам, что плясали по тёмной воде.

— Хорошо, — сказала Хозяйка Мекмиллена и насмешливо улыбнулась ему. — Хорошо!

Свистнула, хлопнула свою лошадь по крупу и, развернувшись, унеслась в лес в вихре снежной пыли. И только когда она сгинула, Марвин понял, что, если бы она осталась, и он, и сын Ив замерзли бы насмерть, потому что, пока гайнель была рядом, Марвин не мог пошевелиться. Зато её уход словно влил в него новые силы. Марвин поднялся, снял с лошади попону и завернул в неё сына Ив, потом поднял мальчика с земли и, кое-как усадив в седло, вскочил на кобылу позади него.

— Сейчас, парень, сейчас, минутка ещё, — бормотал он, хотя прекрасно видел, что мальчишка наконец потерял сознание. Ольвен, тоже очнувшись от чар гайнели, без указки нашла дорогу меж кустов и завалин, и уже через несколько минут мчалась через луг сквозь хлопья повалившего наконец снега, обратно к замку Мекмиллен.

Их быстро заметили со стены и подняли крик: ворота распахнулись задолго до того, как Марвин их достиг. Въезжая в двор, который он только что покинул, Марвин успел подумать, что порой импровизация — метод куда как лучше любого другого.

Впрочем, Ив его едва не убила — пока не разобралась, что он не топил её сына, а совсем даже наоборот. Она не верила, пока об этом ей не сказал сам Эдрик, по счастью, в тепле быстро отогревшийся и пришедший в себя. Пока лекарь поил его травяным чаем, мальчишка взахлёб рассказывал, как они с егерем загнали оленя, и как олень выбежал на лёд, а кони все разом будто взбесились и понесли вслед за ним. Егерь запутался ногой в стремени и утонул вместе с конём, а сам Эдрик успел уцепиться за льдину, но, конечно, утонул бы тоже, если бы Марвин не оказался рядом…

На этом месте взгляды Ив и лекаря обратились к Марвину, который сидел в кресле, жадно прихлёбывая грог и безуспешно пытаясь сдержать дрожь. Историю о собственном героизме он слушал не без удовольствия, усмехаясь про себя тому, что Ив побоялась оставить его без присмотра и усадила тут же, в комнате Эдрика. Кажется, она совсем ополоумела от запоздалого страха и сама уже не знала, что опаснее для её сына — присутствие Марвина рядом с ним или же нахождение врага вне её зоркого ока. О том, что это именно Марвин рисковал собой, чтобы вытащить её щенка из полыньи, она, видимо, как-то не подумала.

Он прочёл всё это в её потемневшем взгляде, когда она наконец удосужилась на него посмотреть, и, хотя за те полчаса, что он отсутствовал, она успела привести себя в порядок, Марвин узнал в этих глазах женщину, для которой сегодня играл в постели Лукаса. Он постарался приветливо улыбнуться ей, но, поскольку зубы всё ещё стучали, улыбка вышла кривоватой.

— Притт, заберите Эдрика в мою спальню, — сказала она, не сводя с Марвина глаз. — С вами же, мессер мой сын, — добавила она, когда почти совсем оправившийся мальчик запротестовал, — мы потом поговорим.