Лёха - Николай Берг

– А дальше как по маслу. Сначала, понятно, ленты собрали и коробки под них. Потом, понятно, ЗИП – он в такой кожаной сумке был. Труба такая жестяная, вроде футляра, а в ней ствол запасной. Рукавица какая-то странная – потом оказалось, что ствол менять у фрицев положено прямо во время стрельбы, вот эта рукавица и для того, чтобы не обжечься. Забрали и рукавицу. Чемодуров толкует – дескать, неплохо бы и у остальных дохлых фрицев патроны забрать, лишними-то не будут.

– Не возразишь!

– А то ж! Лейтенанту крыть нечем – собрали патроны. Когда автомат немецкий с их отделенного взяли – уже и не спорил и не запрещал…

– Коготок увяз – всей птичке пропасть, ага, – усмехнулся дояр.

– Во-во. Собрали и патроны. Он рукой махнул, не стал спорить, когда и фляжки позабирали – наши не все с фляжками были. Стеклянные, бьются ж. А жара, пить охота.

– Оскоромились, значит.

– Оскоромились. А потом прибегает к нам комиссар, политрук ротный, увидел автомат немецкий – загорелся. Подарили ему, обрадовался, как дите малое. Ну а на следующий же день Чемодуров фрицев подловил – они, видать, звук-то услыхали, подумали, что свой пулемет, подставились. Ну он их на кулису и вштырил: как шли, так и легли рядком. А ранцы ихние мы поодаль нашли, – продолжил ефрейтор.

– С ранцев небось и пошло? Не с мертвецов же, вроде как и можно…

– В тютельку. Ну а потом снабжение еще хуже стало, растрепали нас, пошли мы на подножном корме. Так что пообтесался лейтенант, пообвыкся.

– Как же это по звуку определять, что стреляет? – не удержался Леха.

Дояр и жилистый всерьез удивились.

– Да просто. Ухами слушать – и все понятно, – ответил Семенов.

– И как слушать?

Опытные переглянулись.

– Вот СВТ, к примеру, бахает так… протяжно. Плавно так стреляет. «Бдымм-дыщщ-дзинь». И тут же считай – опять. Самозарядка жеж…

– «Дзинь» – это когда гильза вылетает, – кивнул головой Семенов.

– А немецкий карабин – «пенг»! Разница четко заметна!

– Вот бы не подумал!

Тут оба матерых как-то потупили глазищи и присмирели. Леха увидел совсем рядом рассерженного лейтенанта, который очень неприятным тоном заявил:

– Опытные бойцы, а базар, как на рынке! Разговорчики отставить, темпа прибавить; а то ползете, как вошь по струне, и шумите, как паровоз, черт возьми! И по сторонам глядеть – не у тещи на блинах! Ясно?

– Так точно!

– Ну так поторопитесь!

Дальше уже шли молча, темп лейтенант с Середой задали быстрый, только ногами перебирай. Ну и груз стал сказываться, присмирели.

Дошли как по нитке, никого по дороге не встретив. Лагерь у новых знакомых был не шибко ухоженный, так, сметан на скору руку. И лежали там двое, при виде которых поскучнели и Семенов, и Середа, и Жанаев. А глядя на них, и менеджер за компанию поскучнел. Было от чего.

Собственно лагеря-то и не было – под здоровенной елкой, опять же на нарубленном лапнике, лежали два человека да чуть поодаль кучкой свалены были три или четыре сидора, накрытых сверху плащ-палаткой. Леха почувствовал странный, тяжелый запах, который шел из-под елки. И кровью, и гнилью какой-то, и тухлым мясом вроде и – сильно – дерьмом. Честно говоря, ему не очень захотелось туда соваться.

– Тащ летнант, пока еще чутельки светло – надо бы ужин приготовить да харчи пересчитать, – намекнул очень тонко Семенов.

– Из вас в медицине кто-нибудь разбирается? – спросил Березкин.

Семенов пожал плечами, глянул на Середу. Тот тоже пожал плечами, посмотрел на Леху. Потомок решил соригинальничать и развел для разнообразия руками. Все вместе уставились на бурята.

– Корова, овца лечил. Веретинар порошка давал. Дочка, жена лечил. Фершал порошка давал. Раненый – не лечил, – исчерпывающе доложил о своих успехах в медицине Жанаев.

– Тогда так поступим… Вы назначаетесь старшиной группы, – указал пальцем в грудь Семенову лейтенант.

– Так точно, – негромко отозвался дояр.

– Сейчас разбираете продукты, готовите горячую пищу на весь личный состав. Желательно употребить скоропортящиеся и наиболее тяжелые по весу, но малые по калорийности продукты. Вы, – глянул лейтенант на Середу, – поможете разобраться с тем, что у немцев за продовольствие. Когда закончите – разберитесь с немецкой аптечкой, возможно, там будут годные для нас медикаменты. Вы и вы, – взгляд на Леху и бурята, – помогаете готовить ужин, потом обустраиваете места для ночлега. Вопросы есть? Нет? Тогда выполняйте, – и отошел к раненым своим, присел, стал что-то тихо им говорить.

– Ужин! Какое прекрасное, емкое и задушевное слово! – весело заявил артиллерист, потягиваясь.

– Ладно тебе, давай разбираться, что готовить. Горячего да жидкого хочется до дрожи в коленках, – вернул его на грешную землю Семенов.

– Да раз плюнуть и растереть! Тем более – у нас примус есть! Что вы там у фрицев награбили? Эх, надо было с машины аккумулятор взять, было бы у нас совсем культурно, – заявил повеселевший Середа, вытягивая из кармана фонарик и подсвечивая себе синим светом, благо Жанаев уже развязал узлы, сделанные из одеял и брезента.

Бурят с деловым видом привычно пошел драть лапник и ветки для лежбища, а Леха почуял, что его сейчас палкой не отгонишь от груды всякого трофейного добра.

«Тушеная говядина, 90 порций», – прочел артиллерист надпись на крышке того самого деревянного ящика, что так и не выдернул из багажника Леха.

– Это пока отставить, – заметил дояр.

– Легкий он чего-то, – возразил Середа и открыл крышку.

– Надули?

– Ну да, сволочи. Тут что-то разное, но не говядина. Ладно, сейчас почитаю… черт, видно плохо.

– Погодь, давай так сделаем – ты, значица, примус разожги, мы с Жанаевым воду подогреем пока, а вы с Лехой тут разберитесь – он пущай над тобой брезентуху подержит, а ты почитаешь, под брезентухой можно и без фильтра светить, – решил Семенов.

– Не голова у тебя, а Дом Советов, – уважительно заявил артиллерист.

Леха, стараясь не выдать своего удивления, взялся разворачивать скатанную в тугой рулон брезентуху, бывшую совсем недавно откидной крышей у немецкого автомобиля-кабриолета, и у него на глазах Середа из аккуратного дырчатого цилиндра соорудил некое приспособление, что-то продул, вроде как воздуха туда подкачал, потом Семенов чиркнул спичкой, прикрывая огонек грубой ладонью – и пыхнуло сначала оранжевым коптящим огнем, а через некоторое время – шипящим синим огоньком, действительно дававшим мало света и почти незаметным даже сблизи, но явно – очень горячим. Семенов деликатно забрякал котелками и забулькал, переливая воду из фляг.

Леха за это время ухитрился свернуть брезент в некое подобие неряшливого чума.

– Фигвам. Индейское жилище, – сказал Середа странно знакомую фразу и полез внутрь.

Леха последовал его примеру, справедливо опасаясь, что без поддержки это сооружение схлопнется и завалится. Вот и стал служить каркасом и подпоркой.

– Поглядим, поглядим… что у вас тут в ящиках, – пробурчал артиллерист и аккуратно вывалил все в общую кучу. Сверкнуло стекло нескольких бутылок, посыпались какие-то пакеты, коробочки и банки. Ребристая бутылочка со странно знакомой надписью на этикетке бросилась в глаза потомку.

– «Фанта»! Вливайся!» – ляпнул неожиданно для самого себя менеджер.

– Что? – оторвался Середа от изучения другой бутылки – прозрачного стекла и с бесцветной жидкостью внутри.

– Э-э-э… лимонад нашел. Ну типа как лимонад. Газированный напиток. Сладкий, – пояснил немного растерянно Леха.

– Может, и с этим разберешься? А то тут все по-французски накорябано, – не без подначки предложил артиллерист.

– Может, и разберусь, – парировал потомок, принимая в руку теплую бутылку.

– Смотри-ка, и впрямь лимонад немецкий, – удивился тем временем Середа, почитав надпись на этикетке «Фанты».

– А то я врать тебе буду. В этой бутылке – вода, – скромно, но весомо, как и подобает настоящему мудрецу, заявил потомок. Он уже не так удивился, увидев на бутылке опять же знакомую надпись «Эвиан». Вода именно этой фирмы все время стояла на столе у главбуха. Впрочем, удивление уже немного прошло, вспомнился и «мерседес» и «Хеннесси». Ну заслуженные фирмы, старые, с историей. Хотя конечно, немного неожиданно увидеть тут хорошо знакомое.

– Что? Простая вода? – очень сильно удивился варвар и азиат Середа.

– Ну.

– И не минеральная, не газированная?

– Не-а. Обычная вода. Питьевая.

– Во дает Европа. Хлеб в консервах, вода в бутылках… Нет чтоб мясо. А тут что? – уже как к эксперту обратился хохол к менеджеру.

Леха подавил желание почесать затылок. На консервной банке была корова. А вот надпись «kondenseret milk»[114] как-то мало что давала для понимания. Но ударять лицом в грязь и ронять тот маленький авторитет, что только что получил – страшно не хотелось. Потянул время, читая дальше. Взгляд зацепился за «med sukker»[115]. Прикинул, что похоже по звуку на английское «сосать». Значит, не тушонка, ее не сосут. Что ж за язык такой убогий, интересно? «Danmark». Дания, что ли?