Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента - Гуревич Анатолий Маркович

Единственное, во что хотелось еще верить, что в Бельгию не войдут ни войска Великобритании и Франции, ни войска фашистской Германии. В то же время и эти возможности нельзя было упускать из виду.

Каждый раз, беседуя с Отто, Андре по волнующим нас вопросам, вспоминая, что услышал о бельгийской рездентуре, еще находясь в Москве, я начинал все больше и больше сомневаться не только в опытности Отто, но и в его правдивости и, больше того, в обоснованности его утверждений в части отчетов перед «Центром» о своей деятельности. Это касалось не только надежности «созданной» Отто для нашей резидентуры «крыши», но и возможности деятельности всей резидентуры. Были ли у меня для этого достаточные основания? Да, были.

Еще раз повторяю, «Центр», организуя резидентуру в Бельгии, не предусматривал возможности проведения ею разведывательной деятельности против не только этой, но даже какой-либо другой страны. Бельгия должна была стать безопасной зоной для поддержания связи различных резидентур в западных странах с «Центром» через организуемые бельгийской резидентурой филиалы, в частности в Скандинавии. Вот в чем заключалась основная задача нашей резидентуры, и только в этом.

«Правдивость» Отто доказал и французский писатель Жиль Перро, в своей книге, изданной во Франции, если не ошибаюсь в 1967 г., и служившей исключительно одной цели – оправданию перед французской контрразведкой и полицией Леопольда Треппера, стремящегося получить разрешение на въезд в Париж из Польши, где «крупнейший советский разведчик» находился после своего освобождения из заключения в СССР, то есть проживал у себя на родине и гордился тем, что работал разведчиком в предвоенные и военные годы в пользу СССР. Жиль Перро, видимо базируясь на рассказах Отто, услышанных еще во время пребывания в Польше, абсолютно ложно пишет, что для Отто (см.: Жиль Перро. Красная капелла. М.: Совместное советско-французское издательство ДЭМ, 1990. С. 33) «Брюссель был удобен для работы против Англии, по деятельностью разведки, направленной против Германии, пожалуй, лучше руководить из Парижа». Вот, оказывается, почему советский разведчик с мировым именем решил переехать во Францию только в августе 1940 г. (?!). О подлинных причинах «переезда», а вернее, бегства из Бельгии во Францию читатель еще более полно узнает из последующих глав.

Возникает еще один вопрос: могла ли быть исключена возможность оккупации Бельгии фашистской армией в случае возникновения мировой войны, военных действий на Западе? Нет. Следовательно, надо было предусмотреть все то, что могло в дальнейшем не только помешать работе резидентуры и отдельным ее работникам, но и в значительной степени приблизить полный провал всей организации. Этого Отто не сделал!

Я все больше и больше убеждался, что Отто не просто дезинформировал «Центр», а стремился приукрасить свою работу, заслужить у «Центра» самую высокую оценку своей деятельности. Он в этих целях сообщал далеко не все о фактическом состоянии резидентуры, а в удобных случаях даже выдвигал ряд предложений, ни на чем не основанных. И это служило в мирное время только одной цели – самовосхвалению и доказательству своей преданности, преувеличению своих возможностей. Постепенно я все больше и больше начинал задумываться над вопросом: неужели у «Центра» или у органов контрразведки не было возможности проверить действительное состояние резидентуры?

Я бы мог привести много доводов, вызывающих сомнения. Разве получил «Центр» от Отто сообщение о том, что фактически основанная не им, как он утверждал, а Лео Гроссфогелем «крыша» для нашей резидентуры базируется на фирме, владельцами которой являются евреи? Нет, я не был настроен против евреев, но, когда узнал об этом, учитывая все, что подтверждало возможность оккупации Бельгии фашистами, стал сомневаться в том, сообщал ли Отто об этом в «Центр». Я не мог себе представить, чтобы мне в Москве предоставили возможность моей легализации в Бельгии под этой «крышей», если бы там знали действительное положение дел.

Я невольно многократно возвращался к вопросу, на каком основании Отто доложил «Центру» о том, что у него имеются хорошие возможности приобретения для «представителей» «Центра» надежных «сапог», то есть паспортов одной из стран Латинской Америки, приобретение которых он мог организовать в генеральном консульстве этой страны в Бельгии. Он подчеркивал надежность этих «сапог» и заверял Москву, что он может переправить тех, кого перебросит к нему «Центр», непосредственно в США или в любую другую страну.

«Центр» поверил Отто и на этот, к сожалению далеко не первый и не последний, раз. В Бельгию был прислан представитель «Центра» под псевдонимом Фриц. После его прибытия и установления лично мною связи с ним выяснилось, что ни одной из названных выше возможностей у Отто не было и нет.

В эти тяжелые для резидентуры дни к другим хлопотам добавилась еще и необходимость разместить Фрица в надежном и безопасном месте. Трудно было предположить, чем это могло кончиться.

Фриц очень нервничал. Нервничал, конечно, и Отто. Невольно возникал тревожный вопрос: чем закончится этот придуманный Отто фарс и кто в нем виноват?

Несколько раз перед тем, как мне удалось отправить в «деревню» «Фрица», мы обсуждали возникающие у нас вопросы. Безусловно, я не мог высказать ни одного предположения, оправдывающего действия Отто. Позднее, значительно позднее, прочитав книгу «Большая игра» (с. 104), я мог заподозрить, что Отто подвел именно тот человек, которого Леопольд Треппер очень восхваляет. Ведь он прямо пишет, цитирую дословно: «Гроссфогель... сумел разыскать одного совершенно редкостного человека, некоего Абрахама Райхмана, безусловно, самого талантливого "сапожника" во всей Бельгии...»

Фриц в беседе со мной не обвинял «Центр» в необдуманности его направления в Брюссель с целью приобретения надежного «сапога» и переезда в США, он считал, что в этом вина только Отто, дезинформирующего Москву.

Положение становилось с каждым днем все более и более напряженным. Для обсуждения серьезных вопросов приходилось все чаще принимать Отто у себя на квартире, оставлять на ночлег. Это было достаточно опасно, но другого выхода не было.

Шел 1940-й год. Днем я получил из «Метро» запечатанный конверт и тут же, связавшись по телефону с Отто, подал сигнал о необходимости срочной встречи. Мы оба тщательно изучили совершенно неожиданно полученное из «Центра» задание для меня.

Видимо учитывая, что мне уже однажды удалось успешно выехать в Швейцарию, «Центр» решил вновь направить в эту страну. Однако если тогда поездка имела целью только укрепление моей легализации в Бельгии, то на этот раз я уже должен был туда отправиться для выполнения сложного и очень ответственного задания.

В полученном из «Центра» для меня задании бельгийская резидентура предупреждала об имеющейся в Швейцарии очень ценной резидентуре, возглавляемой неким Дора, с которым уже давно и на протяжении продолжительного времени утеряна всяческая связь. Я должен был посетить резидента в Женеве, передать ему шифр для поддержания связи с «Центром» и обучить работе с привезенным мною шифровальным кодом. Кроме того, для обеспечения прямой постоянной связи Дора с «Центром» я должен был вручить программу для работы на имеющейся у него рации. Для выполнения задания через меня Дора направлялась необходимая книга для шифрования радио граммы и специальный код, установленный только для этой резидентуры.

Естественно, мне надлежало запомнить переданный «Центром» адрес проживания резидента в Женеве, его фамилию и имя, пароли для установления связи с ним при нашей первой встрече. Больше того, мне самому также было необходимо изучить шифровальный код, чтобы обучить пользоваться им резидента. Естественно, никаких записей при мне во время моей поездки не должно было быть, и у меня находилась только французская книга, которую я «любил» читать.

Это было для меня, по существу, первое, весьма ответственное задание, полученное непосредственно из «Центра». Хочу особо подчеркнуть, что в то время я не мог даже предполагать, какую пользу для моей Родины, для Советского Союза, принесет выполнение мною полученного задания.