Контур человека: мир под столом - Мария Александровна Аверина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За столом установилась несколько напряженная тишина.
– Да, – первой нарушила ее Бабушка. – Конец двадцатого века, телефоны, телевизоры, холодильники… И не война вроде… и не оккупация – все свои кругом… А мы все лопухом да снытью желудки набиваем… Живем черт-те как…
Все еще немножко помолчали, и тут Бабушка внезапно взбодрилась:
– Ну, я вам «ножки Буша» положу, хорошо? Хотя б жаркого отведаете? Только там вместо картошки – корешок лопуха с морковкой! Ничего? Или вам не класть?
И подняла крышку. Со сковородки аппетитно пахнуло жареным мясом.
Тут я поняла, что это мой последний шанс. Если я его упущу, больше он мне точно не представится! Неожиданная и неведомая ей самой поддержка Зинаиды Степановны придала мне решимости.
– Бабуля, – заканючила я. – Можно я выйду из-за стола? Меня тошнит!
– Чего это? – забеспокоилась Бабушка. – Ну, выйди, конечно, выйди!
Я пулей вылетела в коридор, слыша, как Бабушка извиняется перед гостями:
– Что-то она у меня последний месяц совсем плохо ест. И скучная такая…
Буквально за секунду до того, как Бабушка вошла за мной в туалет, я успела запихать в рот чуть не весь кулак, поэтому ее взору предстало довольно бурное зрелище.
– О господи! О господи! – запричитала Бабушка. – Зинаида Степановна, принесите, пожалуйста, полотенце! Машенька, Машенька…
Где-то очень-очень глубоко в душе мне было очень-очень стыдно. Но страх и дальше вместо пюре с котлеткой жевать лопухи и одуванчики прочно перекрывал все позывы совести. В этот момент я была согласна даже на то, чтобы остаток моих дней меня кормили молочным супом, творожной запеканкой и даже манной кашей!
Бабушка заботливо умыла меня и на руках отнесла в мою комнату. Положила на голову холодный компресс.
– Бабушка, я полежу немножечко, ладно? – слабым голосом попросила я. – А ты иди… Гости же…
– Полежи, конечно, полежи, потом покушаешь, – тревожно хлопотала Бабушка. – Вон побледнела вся. Полежи… Если что – зови меня!
– Конечно, – еле слышно продолжала я. – Конечно, позову. Слоника только и Мишку мне дай. И двери не закрывай. А то у меня совсем сил нет: я позову, а ты и не услышишь…
– Конечно, конечно!
Бабушка вышла, а я крепко-крепко обняла Мишку и Слоника, пряча в них предательски рвущуюся радостную улыбку: кажется, Лешкин метод оказался действенным! Тем более что с кухни уже несся трубный глас Тети Раи:
– Знаешь, что я тебе скажу?! Определенно у твоего ребенка больной желудок! Прежде чем давать эту еду, ее надо серьезно обследовать! Тут ведь и непривычные ей кислоты могут быть, раздражать больную слизистую… А еще лучше…
Монолог внезапно оборвался, и Тетя Рая с громким шлепком по лбу побежала в прихожую за своей сумкой.
– Ой, девочки! Я же совсем забыла! Я же вам всем подарок привезла! Вот дура-то старая… Так бы и домой обратно забрала!
Из кухни донеслось какое-то шуршание, возня и затем торжествующий вопль:
– Вот! Это вам! Зинаида Степановна, простите, не знала, что вы будете, а то и на вашу долю бы отсыпала. Но вы же телевизор все равно тут смотрите. Значит, и на вас действовать будет. А я в следующий раз вам обязательно принесу. У меня еще есть. Сын много привез. Специально с учетом, что я поделюсь.
Конечно, мне не видно было из комнаты, что же такое раздавала Тетя Рая, но по молчаливому недоумению поняла, что что-то сногсшибательное.
– Вы не рады? Это же камушки! Из Индийского океана! Из Индийского, девочки! В банку с водой, которую к телевизору ставите, положите. Значительно усиливает воздействие! Я на себе уже попробовала.
– Какую банку? Какую воду? – озадаченно спросила Бабушка.
– Как какую? Ты что, Алана Владимировича не смотришь? Так немудрено, что у тебя ребенок болеет! Ты небось и водой из-под крана ее поишь?
– Кто такой Алан Владимирович?
И тут Тетя Рая просто захлебнулась от возмущения:
– И «Взгляд» ты тоже не смотришь?
– Не всегда, девочки! У меня же вечерники, заочники, – безуспешно оправдывалась Бабушка.
– Нет, ну это даже я знаю, – тихонько поддакнула из угла Тетя Тамара. – Такой приятный, интеллигентный, импозантный мужчина… в очках… Я всегда, когда шью, его слушаю…
– Слушать там особо нечего! Там надо сидеть и ставить заряжаться!
– А я и заряжаюсь! – тут же возразила Тетя Тамара. – Вот уже и глаза закрываются, стежков не вижу. Чуть палец под иголку в машину не суну. А как посмотрю – и кофе не надо!
– Девочки! Я как белка в колесе… У меня же Маша…
– Так тем более ты должна знать! – громыхала Тетя Рая. – У тебя ребенок на руках! Между прочим, «Взгляд» всякую фигню показывать не будет! Они даже в больницу ездили проверять, как он от язвы желудка исцелял! Врачи удивляются!
И далее на кухне вспыхнул ожесточенный спор, в котором я ничего не понимала – ухо мое лишь выхватывало таинственные и загадочные слова: экстрасенс, провидец, прорицатель, целитель, Нострадамус, Ванга, Джуна, ЦК КПСС… Словом, обычная взрослая болтовня. Поняв, что всем теперь точно будет не до меня, я тихонько сползла с кровати. Достав свои волшебные кубики, я, по обыкновению, пристроилась на подоконнике и сложила картинку с Питером Пэном. Глядя в неспешно гаснущее небо, я стала думать о том, что с черной магнитной доской, с ее буквами и цифрами в мою доселе достаточно беззаботную жизнь врывалось что-то обязательное и неминуемое, обозначаемое строгими Бабушкиными словами «тебе скоро в школу». Но ведь Питер Пэн не ходил в школу! Он вообще был единственным мальчиком на свете, который не мог ни прочесть, ни написать ни единой буковки – и ничего! Пренебрегая такими мелочами, он тем не менее жил в свое удовольствие. А почему? Потому что у него была своя фея.
Но где же мне взять свою? Ведь тот самый первый родившийся на свете ребенок своим смехом, рассыпавшимся на тысячу мелких кусочков, и тем самым каждого из нас наделивший своей Венди, наверняка предусмотрел одну такую и для меня? Где же она заплуталась? Я же никогда не произносила, что не верю в нее? Почему же она никак ко мне не приходит? Неужели она не понимает, что без нее мне с этой таинственной надвигающейся «школой» точно не справиться!
Уже на следующий день выяснилось, что значение этого «витаминного девичника» в нашей с Бабушкой жизни я серьезно недооценила. «Фея», или, точнее, «фей», как оказалось, была совсем рядом, просто, как водится, она замаскировалась, и я ее не сразу узнала! Ибо на следующее же утро, будучи разбуженная для того, чтобы идти в детский сад, я, вместо того чтобы одеваться и собираться, прямо в пижаме была высажена перед телевизором на специально поставленный стульчик. Рядом стоя, в серьезной задумчивости глядя в экран, примостилась Бабушка.
Пока и спросонья, и от изумления я
